В Большом дворце музея-заповедника «Царицыно» в Москве открылись сразу две выставки: «Время собирать…» и «ХХ век в Русском музее».
С тех пор как неоготический царицынский дворец, брошенный Екатериной II на произвол судьбы, превратился из романтических руин в очередной веселенький московский новодел, его пустующие залы ждали подходящей случаю экспозиции. Теперь в них почти до самой середины июля расположились золотой самовар Александра III, икона, подаренная Николаю II петербуржским дворянством, табакерки и шкатулки работы Фаберже, принадлежавшие членам царской семьи, — как-никак дворец тоже должен был стать царским. Все эти предметы императорского быта происходят из приехавших погостить частных западных собраний, равно как и полотна Рокотова, Боровиковского, Брюллова, Кипренского и Венецианова. Вместе с классиками русского искусства в Царицыно попали и Фальк с Лентуловым, и Малевич с Бурлюком, и «амазонки авангарда» Наталья Гончарова и Александра Экстер, и мало известные у нас Павел Мансуров и Петр Галаджев.
Все не заполненные частными коллекциями помещения дворца на все лето превратились в филиал запасников Русского музея. Как у всякого крупного музея, в закромах у него больше, чем в постоянной экспозиции, — даже несмотря на то, что в последнее время он осуществил территориальную экспансию и прирос немалыми дворцовыми площадями у себя в Петербурге. В Царицыно же Русский музей показывает свой ХХ век в поистине бравурном разнообразии: авангардисты, соцреалисты, пародирующие их соцартисты, дети хрущевской оттепели и полудиссиденты времен брежневского застоя. И в довершение ко всему Пикассо, Раушенберг, Уорхол и Бойс — тоже, как ни странно на первый взгляд, из собрания Русского музея.
Смысл этой выставки заключен в инаугурации царицынского дворца в качестве выставочного комплекса, и потому ни порядка, ни концепции искать в ней не нужно. А нужно искать произведения, которые не видел и вряд ли потом увидишь. Потому как кончится лето, и они вернутся в свои коллекции и запасники.
