В Государственную думу поступил очередной законопроект, ужесточающий федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности». Если Дума и в самом деле примется его рассматривать, то это будет третье за два года ужесточение закона, и в исходном своём варианте явно избыточного.
На этот раз подсуетилась Курская областная дума. Тамошние депутаты, согласившись с мнением областного прокурора, выдвинули нехитрый проект. Сейчас, согласно 7-й статье закона, ликвидация «общественного или религиозного объединения либо иной организации» (то есть, например, средства массовой информации) происходит тогда, когда такие лица подвергнутся двум предупреждениям «о наличии в их деятельности признаков экстремизма» — в течение года. Куряне хотят, чтобы последняя оговорка исчезла. Чтобы если прокурор однажды вынес предупреждение газете или НКО, то следующая немилость государева ока, когда бы она ни грянула, означала бы ликвидацию заклеймённой конторы. Утверждается, что этого хотят все куряне. Одноимённая городу газета опросила народ, а именно студента Курского университета Дениса Занина. Студент сказал: «Конечно, я согласен с предложениями наших депутатов» — и выразил удивление, что до сих пор в законе обретались такие излишки либерализма.
Тут и не захочешь, а процитируешь из Даля: «Эти рязанцы да куряне такие пазилы (ругатели. — А. П.), что с ними нашему брату жить нельзя». Потому что предложенная новация настолько жестока, что уже и бессмысленна. По действующим сегодня нормам, благожелательно к прокурору настроенный суд (никак не редкость) охотно подтвердит законность предупреждения о наличии в вашей деятельности признаков экстремизма, если вы, например, нехорошо отзовётесь о нашей доблестной милиции — пусть даже с фактами, неблагоприятными для последней, в руках. Потому что милиционеры суть социальная группа, а раздувать вражду к какой-либо социальной группе есть экстремизм. Вы только представьте себе, как будет выглядеть общественная или (не жёлтая) издательская деятельность, если второе предупреждение, равнозначное закрытию, можно будет схлопотать и через два дня, и через двадцать лет после первого — как только чем-нибудь огорчишь начальство. Тогда после первого предупреждения всякий разумный человек побежит перерегистрироваться, а после первого предупреждения перерегистрированной газете или НКО займётся чем-нибудь другим. То-то будет здорово жить со сведённой к официозу нежёлтой прессой и с прокуратурой в роли единственной некоммерческой организации.
Впрочем, особенно горевать по поводу курской новации не стоит: полагаю, она не пройдёт. Куряне упустили момент. Власть активно ужесточала закон об экстремизме не просто так, а с совершенно конкретной целью: готовилась к большим выборам. Поскольку клеймо причастности к экстремизму выкидывает человека (партию) из электорального процесса, целью двух волн устрожения обсуждаемого закона в 2007 году было добиться возможности уверенного наложения такого клейма «на тех, на кого надо» — в частности, на жёстких критиков действующей власти. Цель достигнута. Дальнейшее устрожение этого, аккуратно говоря, странного закона уже решительно никому не нужно. Не нужно оно, конечно же, и курскому прокурору. Если этому достойному человеку покажется необходимым удалить из общественного пространства какую-либо неприятную ему организацию, он, несомненно, знает, как это сделать наличным инструментарием. Зачем же куряне направили в столицу свой проект? Полагаю, чтобы выказать себя верными проводниками генеральной линии, — только малость промахнулись. Запоздали. Едва ли их будут сильно бранить, но и похвалы им не дождаться.
Интересно другое: почему чающие отличиться во всероссийском масштабе куряне не захотели вписаться в какую-нибудь другую последовательность заведомо одобряемых законодательных инициатив. Полагаю, потому, что таковой не нашли. Большинство деяний Госдумы совершается на двух направлениях. О первом, в которое и попыталась встроиться Курская облдума, — инициативы, направленные на укрепление знаменитой политической стабильности, — мы только что говорили. Второе — всемерная поддержка начинаний правительства. Но тут региональная самодеятельность выглядела бы ещё более странной. Поневоле подумаешь, что не так уж неправ был новый глава президентской администрации Нарышкин, намекнувший на днях, что надо ещё подумать, не слишком ли многие у нас наделены законодательной инициативой — и не оставить ли её одному только правительству. С одной стороны, конечно, совсем не хочется менять Конституцию, но, с другой-то стороны, — ну кому нужны инициативы вроде обсуждаемой? И всё бы ничего, но правительство, поглотившее все функции парламента, кроме собственно голосовательной, рискует сильно потерять в эффективности. Не в том даже дело, что депутатам, по идее, положено знать народные чаяния. Такого знания можно добиться и от министров — вот и новый председатель правительства говорит им: «Надо знать, чем люди живут». Дело в том, что правительство, совсем уж предоставленное самому себе, будет слишком склонно путать непохвальные особенности собственной работы с законами природы.
Оно уже и сейчас к этому склонно. Взять новость этой недели: правительство собирается снизить акциз на спирт. Я не буду в очередной раз доказывать, что это дурно; я только обращу ваше внимание на официально заявляемый смысл этого поступка: потеснить на рынке «левую» водку. Так вот, наблюдаемое изобилие левой водки есть прямое свидетельство коррумпированности и некомпетентности милиции и, более широко, местных властей, которыми левая водка и крышуется; искоренение же такой водки есть сугубо полицейская задача. Никакими другими, помимо полицейских, методами эта задача заведомо не решается. В частности, не решается она и снижением акциза: даже малый акциз больше нуля, а производители «палева» платят ноль. Но правительство, исходя из предположения, что ограниченная дееспособность МВД — «это уже так самим Богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят», так и будет искать в комнате пятый угол. Так и будет потакать то одним, то другим лоббистам, выдвигая в качестве ширмы бесстыдные тезисы типа «нашему человеку нужна дешёвая водка».
