Желтоволосый европеец в плаще, сшитом из разноцветных кожаных лоскутков, является пред светлые очи Великого Могола и начинает рассказ о женщине по имени Анджелика, которая чуть позже окажется принцессой из рода Темучина и Тамерлана. Приключения чужака с Запада в садах Востока и приключения изгнанницы с Востока в одном из самых блистательных городов Запада — Флоренции времен Медичи и Савонаролы — являют две переплетающиеся линии романа. Даже в самых тяжеловесных вещах вроде букероносных «Детей полуночи» Рушди была свойственна тяга к занимательности и волшебству. «Флорентийская чародейка» — само волшебство и занимательность. Переплетая мотивы восточных сказок с лукавыми историями в духе Бокаччо и ренессансных жизнеописаний, автор вместе с читателем удивляется каждому новому витку сюжета. Будь то обещание итальянского сироты: в свое время я вернусь богатым, и в телохранителях у меня будут четыре огромных швейцарца; так будет, даже если мне придется для этого стать турком. Или заклинание могольской принцессы перед кардинальными переменами в жизни: «Нам следует приготовиться к смерти».
Это замысловатое ковроткачество только до поры кажется забавным искусством на потребу; Рушди, в отличие от большинства кабинетных сочинителей авантюрных романов, обладает авантюрной биографией: ее атрибуты — рыцарские шпоры от английской королевы и фетва, смертный приговор от Аятоллы Хомейни. То есть когда автор пишет о могольской принцессе, превратившейся во флорентийскую чародейку, или об итальянце, который едва не удостоился звания приемного сына Великого Могола, он примерно знает, о чем идет речь. Механизмы притяжения и отталкивания людей и культур вряд ли особо изменились за пятьсот лет. И это, безусловно, сообщает роману особую прелесть.
