Cчитаные дни назад российские фондовые индексы обновили максимумы этого года, подкрепив умеренно-оптимистические макроэкономические рапорты о преодолении острой фазы кризиса. Самое время беспристрастно подсчитать потери. С начала кризиса накопленный спад реального ВВП России составил 10%, а фондовый рынок, если считать по индексу РТС, с апреля прошлого года по январь нынешнего провалился в пять раз, прежде чем нащупал основательное дно, от которого начал энергично отталкиваться. Посмотрим, каковы пропорции между проседанием реального и фондового секторов экономики на Западе, например в США. За 19 месяцев рецессии американский ВВП съежился на 4%, а фондовый рынок, в расчете по широкому индексу S&P-500, сократился наполовину. Видим, что эпицентр нынешнего глобального кризиса пострадал в два с половиной раза меньше, чем мы. Но гораздо обиднее другое: российский фондовый рынок затронут кризисным провалом существенно сильнее крупных развивающихся рынков. Худший из них — бразильский — сократился за месяцы острой фазы кризиса вдвое, однако потом стал быстро набирать вес и сейчас уже близок к докризисному пику, тогда как родной РТС, несмотря на «двугорбое» ралли текущего года, торгуется на отметках, которые все еще на 40% ниже уровня июня прошлого года. Впрочем, это не повод для уныния — японский индекс Nikkei 225 «весит» сегодня вчетверо меньше, чем во времена блистательного пика «бума Хейсей» образца без малого двадцатилетней давности.
Причины сравнительной недооценки российских фондовых активов, в общем-то, давно известны. Это чрезмерная зависимость как российского хозяйства от сырьевой конъюнктуры, так и, в еще большей степени, нашего рынка акций — от курсов акций нефтяных, металлургических и химических компаний. Это узкая база внутренних, и притом преследующих не спекулятивные, а долгосрочные инвестиционные цели инвесторов. Это низкая доля бумаг в свободном обращении, которая за последний год еще уменьшилась в результате антикризисных фондовых интервенций ВЭБа.
Что касается цен на нефть и курса доллара относительно мировых валют, то их влияние на наши активы вполне традиционно. Дорожающая нефть толкает российские индексы вверх, а сильный доллар и их, и саму цену на нефть — вниз. В сентябре доллар обесценивался на мировых рынках, и благотворное влияние этого обстоятельства, вероятно, тоже сказалось на ценах российских акций. Более того, ряд аналитиков склоняется к тому, что в остающиеся до конца года месяцы индекс РТС подрастет еще процентов на двадцать.
Правда, вряд ли это как-то реанимирует фундаментальные функции российского рынка. Он еще долго не будет местом для справедливой оценки компаний, площадкой для крупных IPO. По опыту конца 90-х, кризисный нокдаун на фондовом рынке отдается «шумом в голове» игроков не менее двух-трех лет. И эмитенты, и инвесторы, и регулятор должны успокоиться, сосредоточиться. Перегруппироваться, как говорят военные.
Что это значит для компаний реального сектора? Резюме, увы, не очень благостное. Наряду с тем, что фирмы должны заново учиться жить на собственном, а не заемном оборотном капитале (кредитные заморозки закончатся еще нескоро), фактически негодным для инвестиционного фандрайзинга оказывается в обозримом будущем и отечественный фондовый рынок. Столь суровые бюджетные ограничения так или иначе принудят компании повышать прибыльность, а значит — эффективность бизнеса. Придется также переосмыслить стратегии роста и внешней экспансии, более тщательно и взвешенно выстраивать их, вероятно, делая акцент на органический рост, нежели упиваясь эйфорией слияний и поглощений, свойственной эпохе «большого пузыря» 2005–2007 годов. Что ж, может быть, это и к лучшему?
