Eсли не произойдет ничего чрезвычайного, то майским или июньским днем 2010 года лидер британских консерваторов Дэвид Кэмерон отправится на аудиенцию в Букингемский дворец. Там его примет королева Елизавета II, которая напомнит лидеру консерваторов о том, что в ее конституционные обязанности входит «советовать, направлять и предупреждать текущее правительство». После того как Кэмерон преклонит перед королевой колени, Елизавета II произнесет установленную дворцовым протоколом фразу: «На меня, как вашего суверена, выпадает долг пригласить вас стать премьер-министром и сформировать правительство от моего имени». Кэмерон станет двенадцатым премьером за время правления Елизаветы II.
В пользу того, что все будет именно так, свидетельствуют недавние опросы общественного мнения, а о новых выборах эксперты говорят, что они, вероятнее всего, состоятся не позднее 3 июня. После 13-летнего правления лейбористов на Даунинг-стрит сменят консерваторы.
Нынешние британские тори, которых возглавляет 43-летний Кэмерон, заметно отличаются от своих предшественников. Долгий период правления лейбористов изменил страну, а также привел к тому, что многие консерваторы времен Маргарет Тэтчер и Джона Мейджора покинули политику — или в силу возраста, или вследствие проигрышей на последних трех парламентских выборах. Кроме того, серьезно изменились и сама страна, и ее положение на мировой арене. Все это означает, что будущее консервативное правительство Дэвида Кэмерона, костяк которого уже понятен, будет проводить политику, несколько отличную как от предыдущих консервативных правительств (правивших в Британии с 1979-го по 1997 год), так и от лейбористских правительств Тони Блэра и нынешнего премьера Гордона Брауна. Однако заметный правый поворот британской политики будет не революционным, как случилось после прихода к власти в 1979 году Тэтчер, а эволюционным.
Электорат устал
Опросы общественного мнения показывают: британцы хотят, чтобы следующее правительство Ее Величества сформировали именно консерваторы. Согласно проведенным в начале октября 2009 года опросам, тори (40% — по версии Populus, 43% — по версии BPIX) заметно опережают рейтинг правящих лейбористов (30 и 28% соответственно). На протяжении последних двух лет в опросах общественного мнения консерваторы уверенно лидируют с показателем около 40%, а поддержка лейбористов варьируется от 22 до 30%. В сентябре нынешнего года был момент, когда рейтинг лейбористов оказался даже чуть ниже, чем у третьей основной партии Британии — либерал-демократов. Такого не случалось с начала 1980-х, когда лейбористы выступали с непопулярными лозунгами национализации промышленности, одностороннего ядерного разоружения и прекращения союзнических отношений с США.
Результаты следующих выборов практически предрешены. Но, как показали традиционные осенние конференции британских партий, в этом году ставшие предвыборными, фундаментальные различия в идеологии и даже в конкретных вопросах политики в Британии сегодня меньше, чем десять или двенадцать лет назад. Все три основные партии, отражая общественное мнение среднего класса, который доминирует в обществе, хотят сохранить регулируемую рыночную экономику в сочетании с финансируемыми за счет налогов общественными службами (что означает перераспределение через налоги 40–50% ВВП после окончания кризиса). Все три партии, включая консерваторов, которые заметно сдвинулись в последние годы влево, претендуют на звание прогрессивных, непременно внося в повестку дня улучшение жизненных шансов тех, кто находится внизу пирамиды общества, и даже сокращение разрыва между бедными и богатыми.
Фактически, все партии сегодняшней Британии предлагают избирателям центристскую повестку дня с небольшими вариациями. Как отметил в своей редакционной статье британский политический журнал Prospect, «если лейбористы проиграют выборы, как ожидает большинство людей, то это не потому, что электорат устал от центристской политики, а потому что электорат устал от лейбористов». Костяк нынешнего британского правительства пребывает у власти с 1997 года, а Гордон Браун никогда никем не был избран — он возглавил кабинет в июне 2007 года, когда состоялась внутрипартийная передача власти.
Новый консерватор
На первый взгляд Дэвид Кэмерон — характерный представитель тори. Он происходит из семьи шотландских аристократов, успешных финансистов из лондонского Сити. Один из его прадедов был членом парламента, другой сделал состояние на японских гособлигациях во время русско-японской войны. Более того, нынешний глава консерваторов считается дальним родственником королевы Елизаветы II.
Кэмерон получил образование в Итоне и в Оксфордском университете, где изучал философию, политику и экономику. В годы учебы в Оксфорде он состоял в Трапезном клубе, известном благодаря организации дорогих и экстравагантных ужинов, на которых юный Кэмерон завел многочисленные знакомства в британской элите.
По окончании университета Дэвид Кэмерон начал работать в исследовательском департаменте Консервативной партии. На первое место работы, как сообщили газеты в 2007 году, он устроился по звонку из Букингемского дворца. Уже в 1991 году 25-летний Кэмерон занял пост ассистента в резиденции премьер-министра Джона Мейджора и участвовал в разработке стратегии для выборов 1992 года, на которых консерваторы неожиданно победили. Поработав несколько лет в пиаре и маркетинге, Кэмерон решает вернуться в политику и в 34 года становится членом парламента, а спустя всего четыре года — новым лидером тори, которые после трех проигрышей на выборах решили дать дорогу молодому поколению.
Происхождение и поведение Кэмерона давно являются предметом обсуждения его политических оппонентов и прессы. На последней партийной конференции в Манчестере он выступал в костюме за 4,5 тыс. долларов (и даже недорогое платье его жены, купленное в среднем по ценам универмаге Marks & Spencer менее чем за сотню долларов, не спасло от пересудов). Вместе с супругой Дэвид Кэмерон владеет активами, стоимость которых превышает 40 млн долларов. Поэтому, с точки зрения многих лейбористов, Дэвид Кэмерон ничем не отличается от консерваторов предыдущих поколений. «Он всегда мог вести такой образ жизни, который не был доступен простым британцам, пользуясь возможностями своего происхождения и финансового состояния. Дэвид Кэмерон — типичный представитель элит, которому никогда не понять тех проблем, с которыми сталкиваются обычные люди», — поделился с «Экспертом» один из сотрудников центрального бюро Лейбористской партии.
Дать ответственность
Впрочем, куда важнее костюма стало содержание выступлений Дэвида Кэмерона и его соратников на партийной конференции. В Манчестере лидер консерваторов заявил, что «готов к проверке» в том случае, если его партия победит на выборах. И хотя, по словам Кэмерона, нынешние времена оказались сложными, консерваторы смогут «восстановить ответственность простых британцев, чтобы поставить Британию на ноги».
Во время своего выступления лидер тори отметил некоторые достижения правительства лейбористов — автономию Шотландии и Уэльса, расширение финансирования национальной системы здравоохранения (NHS), введение минимальной зарплаты и легализацию гражданских партнерств (по сути — браков) для лиц одного пола. Однако, отметил Кэмерон, его главная претензия к лейбористам заключается в том, что эта партия полагает, будто «для каждой проблемы можно найти решение на уровне правительства», и это привело к «постепенному размыванию ответственности» простых граждан. Централизованное государство эпохи Блэра и Брауна стало, по мнению консерваторов, слишком сильно вмешиваться в жизнь людей.
«Консерватизм Дэвида Кэмерона заключается в попытке остановить чрезмерную зависимость британского общества от централизованной социал-демократии без того, чтобы отказать в помощи тем людям, кто в действительности в ней нуждается. Цель тори — не отменить государственные программы социального обеспечения, а изменить их», — рассказал «Эксперту» британский политический комментатор Джулиан Гловер.
Оппоненты консерваторов утверждают, что это лишь очередная попытка сократить госрасходы и налоги. Однако Кэмерон и его ближайшие соратники, большинство из которых прекрасно образованы и молоды (им от 35 до 45 лет), видят решение своих задач не в фискальном варианте, а в мировоззренческом. «Ключевая идея правительства должна заключаться в том, чтобы доверять людям в распределении власти», — говорит Ник Боулс, кандидат от консерваторов на следующих выборах.
По мнению новых консерваторов, раздутое правительство ограничивает прогресс общества. В то время как Браун превратил постоянное расширение влияния государства в свою цель, Кэмерон видит в этом проблему. С его точки зрения, правительство сегодняшней Британии слишком большое, слишком централизованное и слишком неэффективное, использует слишком много ресурсов и не имеет достаточной ответственности перед гражданами.
Такая позиция иногда сбивает с толку избирателей: они начинают думать, что Кэмерон пытается обвинить малообразованных и зависящих от соцобеспечения людей в том, что причину своих бед они должны искать в себе. Однако философия Кэмерона иная: он обвиняет правительство. «Дайте людям больше ответственности, и они начнут вести себя более ответственно», — уверен он.
Именно поэтому консерваторы планируют расширить самоуправление, дав еще двенадцати городам страны избираемых мэров (сегодня мэр избирается на всеобщих выборах лишь в Лондоне). А также устроить масштабную перетряску системы соцобеспечения, в рамках которой 500 тыс. британцев будут переведены с пособий по нетрудоспособности на пособия по безработице. Это должно мотивировать их вернуться на рынок труда и взять на себя ответственность за свое будущее. Экономический кризис, от которого Британия пострадала сильнее многих своих европейских соседей, лишь усилил желание консерваторов сделать граждан более ответственными участниками общества.
Одной из причин растущей популярности новых консерваторов стало то, что они переняли лучшие идеи как у Консервативной партии образца Тэтчер, так и у новых лейбористов Тони Блэра. Новый консерватизм сочетает в себе идею личной ответственности граждан за свою жизнь с социальным либерализмом. Хотя Кэмерон настаивает на важности семьи как ячейки общества, а «британскости» — как связующей нити всей страны, новые консерваторы отошли от традиционного морализма и неприятия меньшинств (в любом понимании этого слова). В числе ключевых соратников Кэмерона, которые, как ожидается, получат места в кабинете, есть как геи и лесбиянки, так и британцы индийского и афрокарибского происхождения, равно как и люди, не окончившие престижных британских высших школ.
Мост из Вашингтона в Брюссель
Приход к власти консерваторов скажется не только на экономической и внутренней политике, но и на положении страны на международной арене. В следующем году Британия станет еще одним европейским государством, где у власти окажутся партии не социал-демократического толка (из крупных стран ЕС правоцентристские коалиции уже контролируют Германию, Францию и Италию). «Это часть общеевропейской тенденции, когда в условиях экономического кризиса граждане отдают предпочтение ориентированным на рыночные реформы партиям. Так было на рубеже 1970-х и 1980-х, когда к власти пришли Маргарет Тэтчер и Гельмут Коль, так остается и сегодня», — сказал «Эксперту» Хуго Брэйди, аналитик Центра европейской реформы в Лондоне.
Впрочем, внутри Евросоюза Британия традиционно держалась особняком, не участвуя в ключевых европейских проектах, будь то единая валюта или Шенгенская зона. Это было характерно как для консервативных правительств, так и для лейбористов. Некоторые из тори даже выступают за ограниченное участие Британии в проекте европейской интеграции, концентрируясь вместо этого на «особых отношениях», которые на протяжении XX века Лондон развивал с Вашингтоном. Традиционалистски настроенным консерваторам куда ближе пары Черчилль—Рузвельт или Тэтчер—Рейган, чем участие в брюссельских саммитах.
Однако Кэмерон и его соратники понимают, что европейскую интеграцию Британии не остановить, а роль «особых отношений» с США в наши дни не может сравниться с ситуацией шестидесяти- или двадцатилетней давности. «Британия уже не является одной из ключевых держав, сегодня это государство второго эшелона, пусть и с ядерным оружием. Вашингтон куда более заинтересован в развитии “особых отношений” с державами первого порядка будущего — скажем, с Китаем или Индией. А “особые отношения” с Британией Соединенные Штаты интересуют не сами по себе, но в рамках того, насколько Британия участвует в европейской политике. Если Лондон будет маргинальным участником европейского проекта, то он начнет терять свой вес в глазах Вашингтона», — полагает Ричард Уитмен, научный сотрудник исследовательского института Chatham House. Показателен в этом смысле дипломатический инцидент, произошедший в сентябре, когда президент США Барак Обама не выделил достаточно времени для встречи с британским премьером Гордоном Брауном, однако провел долгие переговоры с лидерами Китая и Индии.
Консерваторы Кэмерона, конечно, попытаются вновь укрепить отношения с Соединенными Штатами, но успех будет зависеть от того, насколько активно новое британское правительство окажется вовлечено в европейские дела. Именно поэтому на конференции в Манчестере Кэмерон не пообещал провести референдум по поводу ратификации Лиссабонского соглашения. Если оно будет ратифицировано всеми странами ЕС (а сегодня из 27 государств его не ратифицировала лишь Чехия), то Кэмерон будет готов сотрудничать с партнерами по Евросоюзу в рамках новых норм и процедур. Изменившаяся картина мира вынуждает тори быть реалистами, что означает активное участие Лондона в европейской интеграции.
Позиция будущего правительства консерваторов в отношении России куда более туманна, поскольку никаких официальных заявлений на этот счет ни Кэмерон, ни другие высокопоставленные представители партии не делали. Не являясь заметным экономическим партнером и не представляя угрозы, Россия не занимает какого-либо серьезного места в повестке дня любой из британских партий. А значит, говорят собеседники «Эксперта» в Лондоне, улучшения британско-российских отношений ожидать не стоит.
Лондон
