Владимир Воронин, президент финансово-строительной корпорации «Лидер»:

— Мы являемся холдинговой компанией, оказываем услуги строительного подряда, технического заказчика, поставляем стройматериалы, производим металлоконструкции, реализуем несколько строительных проектов. В 2008 году выручка составила около девяти миллиардов рублей, а в 2009-м планировали порядка 15 миллиардов рублей.

Около 4,5 миллиарда рублей приносила генподрядная компания МСУ-1, еще примерно 3,5 миллиарда — инвестиционная деятельность, девелопмент. Порядка 700 миллионов рублей — торговля стройматериалами. И около 300 миллионов рублей зарабатывал завод по выпуску модульных быстровозводимых конструкций. Мы в 2008 году резко нарастили объемы генподряда по горзаказу. А в девелопменте мы развивались не столь интенсивно. И это в кризис нас спасло. Ведь большинство девелоперов как развивались: брали кредит, закладывали площадки, под эти площадки брали кредиты, опять закладывали их, вновь покупали что-то большое и светлое. И все это нарастало как снежный ком. До кризиса в России было мало товаров, произведенных внутри страны, в том числе недвижимости. Зато финансовых пузырей — с избытком. Сюда миллиард, туда триллион. Мы же работали на свои деньги, не накупили кучи площадок, у нас нет неподъемных кредитов. Практически все проекты ведем на свои деньги. Я стараюсь аккуратно использовать кредиты, потому что рынка сегодня нет. Есть какие-то отдельные предложения по демпинговым ценам. Но в целом рынка не существует, потому что спрос нестабилен. Люди боятся покупать недвижимость по двум причинам. Во-первых, опасаются, что дом не будет достроен. Во-вторых, рассчитывают, что цены еще упадут.

— А есть куда им падать на рынке новостроек?

— Сегодня при самом идеальном стечении обстоятельств: при наличии сетей, минимальных обременениях — на подмосковном участке можно получить инвестиционную себестоимость порядка 40–45 тысяч рублей за метр. Муниципальная доля снижается, областные власти делают послабления для застройщиков. Но, к сожалению, стоимость электричества и техусловий присоединения к мощностям не уменьшается, а только увеличивается. Это во-первых. Во-вторых, если у нас есть кредитные деньги, то у многих компаний нет доступа к ним. Те кредиты, которые как-то можно получить, выдают на кабальных условиях. Ставки могут варьироваться от 20 до 35 процентов годовых.

— Падение цен на стройматериалы дало какой-то эффект с точки зрения снижения себестоимости строительства?

— Сегодня больше экономии дают не снизившиеся цены на стройматериалы, а оптимизированные проектные и инженерные решения. По нашим подсчетам, падение на 10 процентов цен на стройматериалы позволяет сэкономить один процент на строительно-монтажных работах. Цены на некоторые виды стройматериалов снизились в два раза. То есть на 10 процентов подешевели строительно-монтажные работы, на пять процентов упала инвестиционная себестоимость. Но выручка от продаж и цены на жилье провалились существеннее.

— Какие антикризисные действия вы предприняли?

— Персонал сократили процентов на десять, зарплату примерно на столько же. Выяснилось, что у меня несколько человек каких-то советников, которые непонятно чем занимались. В целом сократили накладные расходы примерно на один миллион долларов в год. Снизили расходы на рекламу. Тем более что массовая реклама сегодня не дает отдачи.

— А что дает отдачу?

— Непрерывное строительство. Если клиенты видят, что дом строится, то быстрее созревают.

— Есть ли у вас антикризисный план?

— Прежде всего, я не планирую входить в новые проекты, пока сохраняется неопределенность в экономике и на рынке недвижимости. Я на сто процентов уверен, что площадки под застройку будут дешеветь в обозримом будущем, а квартиры, наоборот, станут дорожать. Сейчас ведь о развитии вообще никто не думает. Все пытаются достроить начатые проекты, остальные площадки заморожены. Чтобы раскрутить новое строительство, потребуется как минимум два года. При этом у девелоперов нет неисчерпаемых запасов квартир. Это не газ в скважине, который можно, например, перезаложить и получить кредиты. Кроме того, раздумываю, что делать с низколиквидными активами.

— Что вы подразумеваете под низколиквидными активами?

— Например, квартиры в Калуге. Мы хотели там микрорайон строить, но теперь повременим, ограничимся двумя домами. Там сейчас одна-две квартиры в месяц продаются. Есть участки в Сочи, Геленджике. Если будут поступать предложения, то какие-то площадки продадим. Остальные приведем в товарный вид. Например, в Геленджике у нас микрорайон на 200 тысяч квадратных метров. Уже прошли общественные слушания, началось проектирование.

— Вы что-нибудь приобретали в кризис: площадки, недвижимость?

— Что-то покупать можно будет только после волны банкротств, когда стоимость площадок обвалится. К весне я жду волны разорений, банкротств, обманутых дольщиков и целевых программ строительства жилья для них. Некоторые компании уже банкроты. И кризис тут ни при чем. Например, у одного крупного известного строительного холдинга кредитов на 74 миллиарда рублей. Никто не может понять, куда они эти деньги потратили. Раньше ставки были 10–12 процентов годовых, сейчас 20 процентов. То есть ежегодно компания должна отчислять 15 миллиардов рублей на погашение кредитов. При том что стабильных источников дохода у нее нет. Даже если ничего больше не строить, а только распродавать запасы жилья, то денег хватит месяцев на десять, не больше. Когда новых объектов нет, да еще долговая нагрузка огромная, такие компании сами себя начинают поедать. Вообще по моим ощущениям в строительном секторе очень большой объем плохих долгов — не шесть-восемь процентов, как говорят эксперты, а все 80 процентов. Ведь плохие долги, которые реструктурированы, не становятся от этого лучше.