В субботу 7 ноября майор милиции Дымовский, старший оперуполномоченный УВД по Новороссийску, разместил на своём сайте два видеоролика — двухчастное обращение к премьер-министру Путину. В них майор наговорил адресату много нехорошего про новороссийскую милицию. Дымовский просил Путина о личной встрече и выказывал готовность взять на себя ведущую роль в том, чтобы «вывернуть наизнанку всю ментовскую жизнь вместе с коррупцией и со всем остальным — с невежеством, хамством, безрассудством». В воскресенье ссылками на эти, по правде сказать, нудноватые ролики был полон весь рунет. С воскресного вечера пошли новости официальные. Сначала: центральный аппарат МВД проведёт проверку всей краснодарской милиции. Через час (то есть, похоже, до завершения проверки): майор «за клевету и дискредитацию» со службы уволен. В начале недели надлежащие должностные лица заявили, что за майором стоят правозащитники, которых, в свою очередь, финансирует Госдеп США. А уже в четверг министр Нургалиев спокойно объяснял, что проверять майорские обвинения он не намерен и департамент собственной безопасности МВД с Дымовским даже встречаться не будет. «А зачем?» — сказал министр в ответ на вопрос журналистов.

Не могу согласиться с министром. По-моему, работа с расхрабрившимся майором могла бы оказаться целесообразной и для начальства более высокого, чем ДСБ министерства и даже чем сам Нургалиев. На всякий случай оговорюсь: мне, в отличие от многих комментаторов, в истории о внезапно прославившемся майоре заслуживающим внимания кажется отнюдь не всё. Мне неинтересны: сам Алексей Дымовский; мотивы его выступления; степень его собственной вовлечённости в раз­облачаемую им ментовскую коррупцию и, в частности, в фабрикацию уголовных дел; градус его нравственного совершенства или, напротив, ущербности — и уж тем более мне безразлично, кто помог ему опубликовать свои ролики, а позже дать пресс-конференцию в Москве. Дело ведь не в степени доверия к этому конкретному лицу. Дело в том, что нашёлся человек, знающий милицию изнутри, который встал, назвался собственным именем и сказал то, что и так все знают. Многие справедливо указывали, что майорские разговоры о злоупотреблениях, которые он готов раскрыть лично Путину, самым комичным образом напоминают одиннадцать чемоданов компромата, которыми некогда бахвалился Руцкой. Да, в этом явная слабость кампании Дымовского, но в этом же может обнаружиться и её сила.

Именно потому, что майор сказал очень мало конкретного, он не сказал ни одного слова, которое легко было бы доказательно опровергнуть. Его можно насмешливо сравнивать с Руцким, с Гдляном, да просто ругать за пустословие, но его нельзя убедительно обвинить во лжи (и, кстати говоря, всерьёз притянуть по ст. 129 УК за клевету). Вот и выходит, что неконкретность майорских разоблачений только подчёркивает их, извините, консенсусность: именно так и думают о милиции слишком многие — включая и самих милиционеров. Почитайте в том же рунете форумы, где общаются коллеги Дымовского; да что там форумы! Появились прямые последователи майора: в среду некий отставник из Коми подвесил в сети ролик с рассказом о том, как безуспешно пытался доказать невиновность двух приговорённых к пожизненному заключению — как и МВД, и прокуратура игнорировали представляемые им доказательства. В четверг я видел упоминания ещё об одном аналогичном ролике — глядишь, они войдут в моду.

Наша милиция занимает лидирующие места во всех социологических опросах — и по степени недовольства её работой, и по коррумпированности. И тут ведь важно различать: когда люди говорят о коррупции среди врачей или учителей, имеется в виду, что те не вполне законными способами берут деньги за свою работу; милиция же зачастую берёт просто на прокорм — за сам факт своего существования. Не тому стоит дивиться, что идея необходимости «что-то делать» с милицией на глазах овладевает массами, а тому, что до сих пор не совсем овладела.

И ведь не только массами. Недавнее странное требование министра Нургалиева покончить с милицейской коррупцией за месяц — что оно такое, как не жест отчаяния? Одну из главных причин сложившейся ситуации и затронул своими восклицаниями майор Дымовский: в милиции царствует статистика, насквозь пронизанная туфтой. Вчера раскрыл пять преступлений? Сегодня раскрой шесть. Сегодня изъял три ствола? Завтра найди четыре. Где их взять? Да где хочешь. Каждый год этого «планирования от достигнутого» ухудшает положение — какова доля приписок в милицейских отчётах, не знает уже никто. Особенно грустно, что и с приписками показатели выходят совсем не ахти. В расчёте на одного сотрудника МВД у нас раскрывается меньше 2,5 преступления в год. В США — 18, в Чехии — 12, в Германии — 24. Отчасти такое отставание объясняется, конечно, многочисленностью наших ментов. В России один служитель закона приходится на 170 жителей, хотя даже в Израиле соотношение 1:240, а в невоюющих странах вроде Японии или Франции на полицейского выходит по 420–450 человек. Сколько ещё можно терпеть такую неэффективность?

Ясно, что милиция не может сама себя вывернуть наизнанку и вдвое сократить — на это нужна прямая воля политического руководства. Судя по тому, сколь охотно разговоры о несовершенстве милиции трактуются как «накат на Нургалиева» и (или) «попытка вбить клин», пока такой воли ещё не наблюдается. Вот майор Дымовский (ещё раз: совершенно независимо от его личных качеств!) и даёт прекрасный шанс начать наконец перемены. Не знаю, стоит ли высокому начальству принимать этого человека; вероятно, нет — едва ли он годен в герои, да и не стоит создавать прецедент. Но перехватить и возглавить голоса, так быстро зазвучавшие в его поддержку, было бы очень разумно. Реформа милиции с опорой на здоровые силы в самой милиции — это вполне могло бы стать не только слоганом, но и одним из алгоритмов действия. Ясно же, что «всех разогнать и набрать новых» — не более чем пустые слова: и столько новых взять негде, и столько прежних прогнать некуда.

Но без серьёзных кадровых перемен, конечно, и «с опорой на здоровые силы» ничего не выйдет.