Похоже, настало время признать: либеральных рыночных взаимоотношений между продавцами и потребителями электричества в России не получилось. Со всех концов страны доносятся стоны и жалобы промышленников на неадекватность ценообразования в отечественной энергетике.
В Тульской области, к примеру, были резко пересмотрены «неверно» рассчитанные местным департаментом по тарифам цены на электричество, что стало настоящим шоком для бизнеса. Если с 1 января 2010 года цены на электроэнергию для коммерческих предприятий либо не изменились, либо даже снизились на 4–6%, то с 1 мая они были увеличены на 30–35%. Департамент по тарифам Тульской области тем временем подал в суд на свою головную организацию, Федеральную службу пo тарифам, оспаривая законность ее действий. Дело в том, что региональные тарифообразующие органы, объявив правила игры на год вперед, вдруг получили новые инструкции столичных «тарифных начальников». Аналогичные истории
произошли или происходят еще в двух десятках российских регионов.
В Ивановской области местные бизнесмены обратили внимание на то, что в 2010 году двуставочные тарифы выросли значительно меньше, чем одноставочные, на которые они массово перешли год назад, когда наблюдалась обратная картина. Причем произошло это практически задним числом, когда у бизнеса, согласно действующим правилам, не осталось времени на принятие решения о переходе на иной тариф.
Предприниматели Кировской области, судясь с местной энергосбытовой компанией, решили разобраться с тем, как формируется у последней так называемый нерегулируемый тариф. Добрались до некоего документа на 124 страницах и с использованием формул высшей математики. Но так и не смогли понять, как же все-таки устроено ценообразование.
«Серьезное нарушение синхронизации между бюджетированием расходов предприятий и организаций на электроэнергию и тарифообразованием приводит к системным проблемам, — считает гендиректор консалтинговой компании “Тейдер” Елена Монахова. — В 2009 году энерготарифы были утверждены в конце декабря, тогда как бюджеты формировались летом. Заложить правильные цены на электроэнергию в планы на будущий год организации, особенно государственные и муниципальные, не имели никакой возможности. Бюджеты формировались по результатам прошлого года плюс компенсация инфляции. Результаты — конфликты и неплатежи — не заставили себя долго ждать. К примеру, задолженность предприятий и организаций Тверской области за потребленную электроэнергию на 1 мая 2010 года превысила 3,336 миллиарда рублей».
Бизнес не просто так волнуется. С падением спроса в своих отраслях и спроса на электроэнергию он не получил не только адекватного снижения цен — не последовало даже шагов навстречу со стороны энергетиков. В то время, когда у многих промышленников производство упало в разы, им казалось, что цены на электроэнергию тоже пойдут вниз, что позволит хоть как-то сократить издержки. У нас же рынок, у нас же теперь нерегулируемый тариф в цене больше половины, думали они. Ведь реформа РАО «ЕЭС России» преподносилась как нечто, способное привнести дух конкуренции в отрасль. Похоже, они ошибались. Более того, цены на электричество при падении спроса продолжают расти. По оценке Института проблем естественных монополий (ИПЕМ), в 2009 году доля расходов на энергию в стоимости российской промышленной продукции выросла до 4,1%, тогда как ранее этот параметр снижался с 3,5% в 2006–2007 годах до 3,3% в 2008-м (см. график 1).
Если так пойдет и дальше, то российская энергетика станет жупелом, которым будут запугивать инвесторов страны — конкуренты России. Системообразующая отрасль в сегменте ценообразования становится малоуправляемой и труднопрогнозируемой. Пока потребители могут ждать лишь одного — дальнейшего роста цен на электричество.
Виновники энергошока
На сегодня 60% электроэнергии в стране продается по нерегулируемым ценам, с 1 июля эта доля вырастет до 80%, а к 1 января 2011-го, как предполагает реформа отечественной электроэнергетики, либерализация энергорынка должна завершиться полностью. Так или иначе, обещанного снижения цен не происходит. «Произошла потеря эффекта масштаба, повлекшая за собой рост издержек, — говорит гендиректор ИПЕМ Юрий Саакян. — Иными словами, когда вместо одного хозяйствующего субъекта становится два, а тем более двадцать четыре, то неминуемо будут расти издержки, о снижении цен не может быть и речи».
Несмотря на то что в стране избыток генерации, цены на электричество не падают (см. графики 2, 3). Похоже, мы обречены на рост цен на электроэнергию по фундаментальным причинам (см. график 4).
«Рост цен на электроэнергию, вероятно, будет продолжаться за счет расширения различных звеньев цепочки добавленной стоимости, — считает аналитик по электроэнергетике инвестбанка UBS Игорь Гончаров. — Так, цены генераторов должны идти вверх по ряду причин. Одна из них — продолжающийся рост цен на газ. В январе 2010 года цены на газ выросли на 15 процентов по сравнению с декабрем 2009-го. Темпы ежегодного роста в 10–15 процентов с большой вероятностью сохранятся и в ближайшие три-четыре года, так как правительство не отказывается от планов доведения внутренней цены на газ до экспортного паритета. В сетях, как магистральных, ФСК, так и распределительных, МРСК, рост тарифов, вероятно, продолжится вместе с продолжением перехода на новые принципы регулирования — RAB. И хотя государство обсуждает возможность замедлить этот рост, похоже, что о замораживании тарифов на передачу речи не идет».
Тему продолжает Елена Монахова: «Реформирование электроэнергетики изначально предполагало рост цен на электроэнергию. В тот нерыночный для отрасли период — 2004–2007 годы — легко было сравнивать низкие российские цены на электроэнергию и топливо с высокими западными. Аналитики оптимистично отмечали, что есть значительный ценовой разбег, выравнивать который можно будет ступенчато на протяжении многих лет. Однако в изменившихся экономических условиях рыночные цены на электроэнергию и топливо за рубежом перестали расти, а в некоторых странах даже упали, но российские продолжают расти. В будущем следует ожидать, что российские розничные цены на электроэнергию будут значительно превышать мировые».
Одним из ключевых элементов шокового роста тарифов в энергетике стала инвестиционная составляющая. Привлечение частных инвесторов в электроэнергетику было связано с обещаниями правительства обеспечивать ежегодный рост цен на электроэнергию, а также обещаниями ввести долгосрочный рынок мощности, обеспечивающий разумный период окупаемости новых вводов за счет повышенной стоимости нового мегаватта мощности относительно старого. «На оптовом рынке есть, грубо говоря, два предмета купли-продажи, — поясняет Игорь Гончаров. — Во-первых, это реально потребленная электроэнергия (услуга, которую можно измерить по счетчику). Во-вторых, мощность (это постоянная составляющая, сюда относятся затраты, не зависящие от объема производства электроэнергии и связанные с содержанием мощности, с тем чтобы оборудование электростанции в нужный момент могло быть готово обеспечить несение определенной электрической нагрузки). Плата за мощность — это, по сути, налог. Он был введен для того, чтобы поддерживать энергетические мощности в резерве».
Но если плата по счетчику есть довольно прозрачная процедура, то начисление за пользование мощностью таковой не является. В свое время этот «налог» был введен для того, чтобы переход от дочубайсовской к постчубайсовской энергосистеме был плавным. Кроме того, у чиновников было ощущение, что в стране в скором времени будет дефицит мощностей. Были грандиозные планы роста экономики. Рассчитывали, что через два года экономика упрется в инфраструктурный потолок, поэтому хотели создать условия, чтобы все электростанции выжили, в том числе и старые, неэффективные. Нужно было попросту поддерживать мощности на плаву. Вот почему государство создало для внешних инвесторов такую систему (систему рынка мощности), которая обеспечивала бы за счет рынка окупаемость строительства новых электростанций, которые бы пришли на смену старым, неэффективным. Инвесторам, входившим в энергетику (среди которых числится и «Газпром»), давали соответствующие обещания. И именно поэтому отменять плату за инвестиции пока не хотят.
В то же время государство почему-то не подумало это бремя платы за мощность, а фактически платы за новое инфраструктурное строительство в энергетике переложить на собственные плечи. Очень может быть, что плата за мощность теперь станет серьезным тормозом развития промышленности, равно как и цены на газ. «Сравнительно короткие сроки окупаемости проектов, завышенные инвестиционные планы по строительству новых мощностей и недооценка потенциала по модернизации старых мощностей способствуют завышению платы за мощность и сейчас, и в ближайшем будущем», — говорят эксперты ИПЕМ.
Легче не будет
В свое время в ИПЕМ подсчитали, какова должна быть минимально необходимая цена на электроэнергию, исходя из того, сколько денег потребуется самой электроэнергетике для исполнения инвестпланов при минимальной рентабельности и какова она должна быть, чтобы ни одна из отраслей промышленности из-за этого не стала бы убыточной. Выяснилось, что минимально необходимый уровень повышения цен для электроэнергетики выше, чем максимально допустимый уровень повышения цен на электроэнергию для промышленности. Поэтому возникает ситуация, когда и промышленники правы в том, что рост тарифов в условиях кризиса и падения цен на товары недопустим, и энергетики — в том, что рост цен надо форсировать для исполнения инвестпланов. Соответственно, государству необходимо выбирать: либо субсидировать производителей электроэнергии, чтобы те не повышали цену, либо помогать промышленникам, либо искать резервы для повышения эффективности. ИПЕМ предложил найти золотую середину, когда и потребителям выпадет платить столько, чтобы у них оставались средства на развитие, и энергокомпании смогут получать достаточно для того, чтобы выполнять свои инвестпрограммы. Надо сказать, что резервы для сдерживания цен есть и у государства, и у самих энергетиков. А вот у потребителей их сейчас нет.
«Как бы ни казалось парадоксальным это утверждение, но ежегодный рост тарифов на электроэнергию — полезное для любого государства действие, — говорит Елена Монахова. — Поскольку, с одной стороны, оно вынуждает потребителей заботиться об энергосбережении, а с другой — дает потенциальную возможность повышать энергоэффективность».
Мировой опыт показывает, что рост цен на энергоресурсы приводит к энергосбережению в потребляющих отраслях только тогда, когда скорость роста цен не превышает определенной, весьма умеренной величины, причем эта скорость известна потребителям заранее. Более того, к поддерживаемому государством росту цен на электроэнергию добавляются всевозможные госпрограммы поддержки и льготного кредитования, в том числе и по линии энергосбережения. В России же резкое и непрозрачное повышение цен на энергоресурсы обречет на закрытие множество предприятий промышленности, а то и целые отрасли.
«С ростом цен на электроэнергию в России, соответственно, и удельного веса в затратах производящих предприятий российские компании становятся все менее выгодными партнерами для зарубежных инвесторов, — говорит Юрий Саакян. — В 2000 году цены на электроэнергию в России были в три раза ниже, чем в США, и почти в четыре раза ниже, чем в Европе. Сейчас цены в России всего в 1,3 раза ниже, чем в США, и в 2,2 раза ниже, чем в ЕС. В 2012 году, по прогнозам ИПЕМ, российские цены превысят американские». Особо надо отметить, что, хотя ситуация в целом по России еще не катастрофическая, в отдельных случаях наши потребители платят столько же, сколько в Европе (о том, как такое происходит, см. «Слишком мелкий опт»). Сейчас давление на тарифы усиливается. Правительство предложило ограничить темпы удорожания электроэнергии в 2011, 2012 и 2013 годах соответственно на 13–15, 11–12 и 10–11%, против ранее планировавшегося роста не менее 25% ежегодно. «Конфликт перенесен в область распределения выручки, полученной от продажи электроэнергии, между генерацией, передачей, системным оператором и сбытами», — предупреждает Елена Монахова. Это значит, что ухищрения энергетиков станут лишь изощреннее, а ситуация в отрасли — все менее управляемой, непредсказуемой и деструктивной для промышленных потребителей электроэнергии.
