Результаты 15-го рейтинга инвестиционной привлекательности регионов в целом легко прогнозируются: кризис — не лучшее время и для снижения рисков, и для наращивания инвестиционного потенциала. Если судить по самым очевидным показателям, то получается вполне ожидаемая картина: индекс интегрального инвестиционного риска в этом году увеличился сразу у 43 регионов; по сравнению с прошлогодним рейтингом расширилось число регионов в группах с повышенным риском (см. график 2). Если говорить о более инертной динамике инвестиционного потенциала, то только 24 субъекта РФ могут похвастаться сколько-нибудь заметным позитивом, причем фактором успеха в большинстве случаев стали не масштабные прорывы, а предотвращение серьезных провалов.
Детальное осмысление изменения инвестиционного климата регионов позволяет нащупать несколько новых тенденций. Еще недавно наличие крупных сырьевых месторождений или развитой, построенной в советские времена промышленной базы гарантировало региону как минимум пристальное внимание со стороны инвесторов. В кризис акценты кардинально поменялись. Излишняя зависимость региональных экономик от бизнеса считаных промышленных гигантов обернулась серьезными проблемами. Зато лучшие перспективы появляются у регионов, инвестиционная привлекательность которых опирается на реальный прогресс в диверсификации экономики, социальную стабильность, низкие криминальные риски. Именно эти факторы формируют новый потенциал для регионального развития, одинаково высоко оцениваемый и инвесторами, и федеральной властью.
Риски масштаба
В 2009 году наиболее уязвимыми к росту рисков оказались регионы-тяжеловесы, традиционно лидирующие по масштабу инвестиционного потенциала. На долю 43 субъектов федерации, увеличивших уровень риска, приходится почти 60% общероссийского инвестиционного потенциала (см. таблицы 2 и 3). В «мирное» время масштабы финансовых потоков, генерируемых региональным крупным бизнесом, чаще всего позволяли если не кардинально решить проблемы, то хотя бы смягчить их остроту. В кризис потоки изрядно обмелели, а застарелые болячки усугубились.
Первые симптомы появились еще в прошлом рейтинге, однако тогда на повестке дня стояли экономические риски, обусловленные начавшимся спадом производства. В 2009 году экономические проблемы спровоцировали рост рисков социальных. К тому же ряд перерабатывающих отраслей в полной мере ощутил влияние кризиса лишь в прошлом году, и завязанные на них регионы испытали своего рода кумулятивный эффект от одновременного наложения экономических, социальных, а порой и криминальных рисков.
В результате из первой десятки лидеров по инвестиционному потенциалу пять регионов просели по уровню интегрального риска. Так, Свердловская область опустилась в рейтинге сразу на 12 позиций, Москва и Нижегородская область — соответственно на 7 и 6 мест, Краснодарский край переместился со 2-го на 6-е место (см. таблицу 4). Наиболее радикально увеличились риски в Калининградской области, рухнувшей с 33-й на 76-ю позицию по уровню интегрального риска из-за ухудшения большинства основных параметров: экономического, социального, финансового (см. таблицу 5)
Добиться существенного снижения рисков удалось Московской области, перешедшей с 31-го на 26-е место, Пермскому краю (52-я позиция в рейтинге 2009/10 года против 55-й годом ранее). Санкт-Петербург, как и год назад, занимает 4-ю строчку по уровню рисков
Промышленный негатив
Сильнее всего от кризиса пострадали промышленные центры страны. Обвал мировых рынков, многократно усиленный резким сужением внутреннего спроса, поставил в крайне тяжелое положение регионы, основу экономической базы которых составляют металлургические и химические предприятия. Еще в более трудной ситуации оказались области, специализирующиеся на машиностроении. В результате в зону повышенного риска попали регионы Сибири, Урала, Поволжья.
В Сибирском федеральном округе значимое снижение уровня инвестиционного риска продемонстрировал лишь Красноярский край, после провала в предыдущем рейтинге поднявшийся с 68-го на 45-е место. Минимальный уровень риска в округе сохранила Омская область, которая, в противоположность большинству соседних регионов (Кемеровская, Новосибирская области), сумела за счет высокой бюджетной дисциплины удержать на прежнем уровне и финансовый, и социальный риски.
На Урале добиться снижения инвестиционных рисков смогли в основном нефтегазодобывающие регионы. Тюменская область, например, продвинулась на восемь позиций и занимает в рейтинге 42-ю строку. Кроме них благодаря снижению экономических и управленческих рисков удалось продвинуться Курганской области, переместившейся с 52-го на 46-е место по уровню интегрального риска. А вот Свердловской области повезло меньше. Спад производства в базовой для региона металлургической промышленности отодвинул ее с 39-й на 51-ю строчку.
В Приволжском федеральном округе, в экономике которого ключевую роль играют серьезно пострадавшие в кризис нефтепереработка, химическая промышленность и машиностроение, в наиболее тяжелой ситуации оказались Республика Чувашия, потерявшая 22 позиции по уровню интегрального риска, Башкирия, опустившийся с 9-го на 24-е место, Удмуртия (минус четыре по сравнению с предыдущим рейтингом). Для некоторых промышленных регионов сокращение производства в профильной отрасли сильно сказалось и на снижении потенциала, что видно на примере Вологодской области (см. таблицу 6) с очень высокой долей черной металлургии в промышленном производстве (падение на 10 мест по потенциалу). Зато, как мы уже отметили, сократить уровень инвестиционного риска удалось Пермскому краю. В целом Поволжский ФО уступил первое место по минимальному риску Центральному федеральному округу.
Начавшееся посткризисное восстановление, скорее всего, позволит промышленным регионам страны наверстать упущенное уже в следующем рейтинге. Однако консервация сложившейся еще в советский период структуры экономики сама по себе генерирует серьезные риски, которые неизбежно реализуются при ухудшении конъюнктуры. Основу для долгосрочного развития и минимизации инвестиционных рисков может создать лишь активизация усилий областных администраций по диверсификации экономической базы и последовательному формированию новых конкурентных преимуществ. И такие примеры уже есть.
Новые лидеры
В конкурентной борьбе за привлечение инвестиций все чаще побеждают регионы новой формации. Как правило, это относительно некрупные субъекты федерации, добившиеся реальных успехов в сфере диверсификации экономики за счет развития несырьевых отраслей промышленности и агропрома. Их представительство в десятке регионов с минимальным инвестиционным риском ежегодно увеличивается. В этом рейтинге к уже обжившимся в группе лидеров Липецкой (третий год подряд обладает минимальным инвестиционным риском в России), Воронежской, Тамбовской и Пензенской областями добавилась Калужская область, переместившаяся с 17-го на 9-е место. Улучшили позиции Воронежская и Тамбовская области, занявшие, соответственно, 3-е и 5-е места (в прошлом рейтинге 7-е и 8-е, см. таблицу 7).
Конечно, свой вклад в развитие этих регионов внесла и агропромышленная составляющая. Благоприятная конъюнктура цен на сельскохозяйственное сырье в прошлом году в значительной мере компенсировала потери от кризиса. Однако списывать все на агроинфляцию было бы несправедливо. Ведь ведущий агропромышленный регион страны — Краснодарский край в столь комфортных условиях не смог удержать 2-е место по уровню риска, уступив его Ростовской области.
Причина успеха в другом. Низкие социальные риски, спокойная криминальная обстановка в сочетании с эффективным управлением и активной и гибкой позицией региональных администраций в работе с инвесторами создают комфортную среду для привлечения внешних капиталовложений. Хороший инвестиционный климат постепенно конвертируется в рост потенциала. Воронежская область в этом рейтинге продвинулась с 26-го на 23-место по уровню инвестиционного потенциала, а Пензенская область поднялась с 47-й на 44-ю ступеньку.
Со временем можно ожидать увеличения представительства в группе лидеров по инвестиционному риску других регионов из «пояса благополучия», постепенно расширяющегося вокруг Москвы.
На подступах к Москве
Первым бенефициаром близости к самому богатому и бурно развивающемуся региону России, естественно, стала Московская область. Высокие издержки ведения бизнеса в столице (стоимость земли, рабочей силы и величина «административной ренты») уже давно сделали целый ряд видов предпринимательства здесь попросту невозможными. В результате Москва, бывшая при социализме главным промышленным центром страны, стремительно избавлялась от индустрии, которая перебазировалась в прилегающие районы. Практически одновременно с вытеснением промышленности за МКАД поближе к околостоличному региону стали подтягиваться предприятия, либо ориентированные на обеспечение потребностей мегаполиса, либо стремящиеся использовать суперцентрализованное устройство российской экономики, где Москва выступает не только главным центром потребления, но и ядром транспортно-логистической структуры всей страны. Все это способствовало развитию экономик регионов вблизи столицы.
Как видно из рейтинга, позитивную динамику по уровню интегрального риска или по крайней мере его стабильность, несмотря на общее посткризисное ослабление региональных экономик, демонстрируют Калужская (9-е место в рейтинге по инвестиционному риску, поднялась по сравнению с прошлым рейтингом на 8 позиций), Рязанская (12-е место плюс 18 позиций), Владимирская (25-е место плюс 3 позиции) и Тверская (35 плюс 32 позиции) области (последняя использует преимущества относительной близости сразу к обеим российским столицам).
Названные регионы первыми (кроме, естественно, Подмосковья) сумели использовать свою близость к громадному столичному рынку и сравнительно развитой инфраструктуре. Так, власти Калужской области начали диверсификацию экономики с привлечения инвестиций Volkswagen, который создал здесь предприятие по промсборке своих автомобилей. Этот успех был подкреплен созданием на территории региона заводов по выпуску автокомпонетов, затем — продукции фармацевтики, ядерной медицины (Обнинск) и биотехнологий. Сейчас в Калужской области развиваются шесть индустриальных парков разной отраслевой направленности.
Владимирская область, занявшая по итогам прошлого года по объему привлеченных иностранных инвестиций почетное четвертое место в Центральном федеральном округе (после Москвы с областью и уже упомянутой Калуги), тоже решила сделать ставку на диверсифицированную экономику. За последние пять лет сюда пришло из-за рубежа 2,5 млрд инвестиций. Возникли предприятия пищевой и химической промышленности, производства стройматериалов и машиностроительной продукции. Как и в Калужской области, власти привлекают потенциальных инвесторов возможностью сразу приступить к возведению корпусов на уже полностью подготовленных, со всеми необходимыми коммуникациями, площадках. Пока такой комплексный подход больше доступен околостоличным регионам просто в силу изначальной развитости инфраструктуры. Однако динамика процесса очевидна — география размещения инвестиций в ЦФО, до недавнего времени больше похожая на воронку с центром в Москве, постепенно начинает преобразовываться в концентрические круги.
В итоге за счет концентрации почти всех регионов с положительной динамикой инвестиционных рисков и увеличивающимся потенциалом Центральный федеральный округ единственный нарастил (на 1,4%) свой вес в совокупном потенциале (см. график 3), одновременно показав минимальный риск (см. график 4).
Параллельные миры
Данные нашего исследования позволяют оценить влияние масштабных государственных (включая квазигосударственные) вложений на динамику инвестиционного риска.
Начнем с бюджетных средств, которые тратятся далеко не всегда эффективно. Это видно прежде всего на примере показателей инвестрисков таких регионов, как Приморский и Краснодарский края.
В Приморском крае на подготовку саммита АТЭС в 2012 году во Владивостоке потрачено уже около 200 млрд рублей. Сумма для края неслыханная — за последние годы вложения центра в этот проект были сопоставимы с расходной частью бюджета всего Приморья. И каков же эффект? По потенциалу Приморский край по сравнению с прошлым рейтингом поднялся на три строки (с 21-й на 18-ю), опустившись при этом с 56-го на 62-е место в рейтинге инвестриска. Столь скромное влияние потраченных казенных денег на экономическую привлекательность региона можно объяснить двумя причинами. Первая — вложения центра в регион в рамках подготовки саммита АТЭС начались сравнительно недавно и потому просто не успели заметно улучшить ситуацию. Однако более вероятной представляется вторая причина: точки приложений федеральных средств в регионе вряд ли можно назвать интересными для бизнеса, по крайней мере сегодня, сейчас. Конечно, мост на остров Русский и строительство там зданий для федерального Дальневосточного университета в перспективе смогут привлечь в край туристов и молодежь. Но, думается, площадка с подведенными коммуникациями и нормально оформленной землей заинтересовали бы инвестора больше.
Примерно такая же ситуация с развитием лесопереработки. В федеральных планах на Дальнем Востоке фигурируют 12 деревообрабатывающих предприятий. Пущенными в производство из них считаются три. Заработают ли они на полную мощность и будут ли построены остальные девять, вопрос спорный: на переговорах с Евросоюзом о вступлении в ВТО Россия отказалась от планов ввести запретительные пошлины на вывоз кругляка. А кто в таких условиях будет вкладываться в переработку леса? Следовательно, нынешний — без иронии — высокий показатель переработки добываемого в регионе леса (25% на конец 2009 года) вряд ли будет перекрыт.
Потенциально большое влияние на развитие и диверсификацию экономики Приморья может оказать судостроение. Однако пока речь идет о весьма отдаленных планах, поскольку действенных преференций, которые бы поставили наших корабелов в равные условия с китайскими и корейскими конкурентами, нет.
Краснодарский край с 5-м (не изменилось по сравнению с прошлым годом) местом по инвестпотенциалу, казалось бы, опровергает наши выводы о неэффективности госвложений в регионы. Однако если посмотреть на показатель по интегральному риску, то опровержения не получается. По итогам прошлогоднего рейтинга Кубань имела «серебро», в нынешнем — опустилась на 6-е место. Хотя 100 млрд рублей инвестиций в подготовку Сочи-2014, освоенные к концу нынешнего года, должны были бы привести к прямо противоположному результату. Другой рейтинг агентства «Эксперт-РА» — «400 крупнейших компаний России» — показывает, что за годы подготовки Олимпиады ни один строительный концерн Краснодарского края не смог вырваться на уровень федеральных игроков. Практически все успехи Кубани последних лет сельскохозяйственные, и все они связаны с частными инвестициями. Иными словами, результаты исследования показывают: масштаб госинвестиций не влияет или почти не влияет на рейтинг инвестиционной привлекательности региона.
Правила ухода
С 2005 года, когда были отменены прямые выборы губернаторов, мы перестали учитывать в интегральном риске региона политическую составляющую. Политический риск был напрямую связан с вероятностью переизбрания того или иного регионального лидера, а такая вероятность находилась в прямой завимости от популярности главы региона у электората. При новом порядке — введении процедуры назначения губернаторов — эта связь стала менее явной. Но, как показывает анализ динамики показателя интегрального риска, зависимость все же сохранилась.
Как видно из графика 5, с начала 2009 года по сентябрь 2010-го лишились постов главы 28 регионов. При этом лишь в восьми случаях смена первого лица в республике или области противоречит динамике показателя интегрального риска. Противоречие это, впрочем, легко объяснимо. В семи из восьми случаев смена губернатора обусловлена неуспехом/провалом его политики, а другой тенденцией современности — «зачисткой» региональных старожилов и тяжеловесов. В Калмыкии руководитель поменялся впервые с 1993 года, в Еврейской АО — с 1991-го, в Хабаровском крае — с 1991-го, в Башкирии — с 1993-го. Большинство же отставок губернаторов (20 из 28) происходило на фоне ухудшающегося показателя инвестиционного риска региона.
В наступающем году истекает срок полномочий глав пяти регионов. Мы решили посмотреть, насколько велики их шансы лишиться своих постов из-за повышения интегральных рисков (см. график 6). Наш анализ показывает, что если в этих пяти регионах в будущем году и произойдет смена первого лица, то она будет обусловлена не социально-экономическими, а политическими причинами. Тем более что среди указанных пяти субъектов федерации — Чечня и Санкт-Петербург, кадровые решения в отношении которых зависят прежде всего от политического веса глав этих регионов.
