Вечером 14 декабря на пресс-конференции в лондонской штаб-квартире British Petroleum (ВР) новый президент компании Роберт Дадли, в 2003–2008 годах руководивший российской компанией ТНК-ВР, заявил об «историческом для ВР моменте». Компания подписала с российской «Роснефтью» соглашение стоимостью 16 млрд долларов. Речь идет о создании «стратегического глобального альянса», одной из ключевых целей которого станет освоение потенциально огромных запасов углеводородов в российском секторе Северного Ледовитого океана.
По условиям сделки BP получает 9,5% акций «Роснефти» в обмен на 5% собственных ценных бумаг рыночной стоимостью 7,8 млрд долларов. BP уже владеет 1,3% акций «Роснефти», а теперь становится вторым по размеру пакета собственником ведущей российской компании, правда сильно уступая по этому показателю государству (75% акций). Структура владения британской компанией сильно размыта между большим числом портфельных инвесторов, поэтому после сделки «Роснефть» будет лишь немного уступать ее нынешнему крупнейшему акционеру — американскому фонду BlackRock (5,9% акций).
Не менее важна и вторая часть соглашения. Две компании создают совместное предприятие (две трети его капитала будет принадлежать россиянам), которое займется разведкой и добычей углеводородов на российском арктическом шельфе. «Роснефть» внесет в капитал СП три очень крупных по площади лицензионных участка в Карском море, полученных практически за бесценок от властей, а BP инвестирует 1,4–2 млрд долларов в разведку нефти, включая сейсмические тесты и пробное бурение.
И для British Petroleum, и для «Роснефти» это партнерство имеет очень большое значение. BP это дает уникальную возможность реанимировать бизнес после аварии в Мексиканском заливе. Российской компании — привлечь в партнеры одного из мировых технологических лидеров и избавиться от статуса компании-изгоя, каковой она приобрела у западного истеблишмента после поглощения активов опального ЮКОСа. Для России в целом новый альянс — это возможность прорыва в глобальном корпоративном взаимодействии с Западной Европой и США. Однако партнерство может столкнуться и с некоторыми сложностями, связанные с экологическими рисками освоения шельфа Северного Ледовитого океана.
Антикризисное управление
Напомним, что 20 апреля 2010 года на месторождении ВР Макондо в Мексиканском заливе произошел пожар на буровой платформе Deepwater Horizon, в результате чего платформа затонула, а из скважины в воды залива начала поступать нефть. За неполные три месяца утечка составила 4,9 млн баррелей, гигантская акватория Мексиканского залива, имеющего важное значение для транспорта, туризма и рыбной ловли в США, была загрязнена. Экологические и экономические потери прибрежных штатов — Луизианы, Миссисипи, Алабамы и Флориды — исчисляются десятками миллиардов долларов. На борьбу с последствиями аварии были брошены береговая охрана и военные, в прибрежных штатах объявили чрезвычайное положение, а ВР стала объектом жесточайшей критики в США.
В течение 50 дней после аварии акции ВР потеряли 52% стоимости на Нью-Йоркской фондовой бирже, подешевев с 60,6 до 29,2 доллара за акцию. В начале июня акции ВР стоили дешевле, чем в любой момент с августа 1996 года, что резко уменьшило вес компании относительно остальных конкурентов. Около 40% акций ВР принадлежат британским акционерам и столько же — американским. Дивиденды, которые компания платит британским акционерам, составляют около 15% всех дивидендных выплат в Британии и являются основой функционирования многих частных пенсионных фондов. В разгар ситуации некоторые комментаторы предполагали, что ВР придется резко сократить дивиденды, согласиться на расчленение на несколько компаний, подать заявление о банкротстве или же стать объектом поглощения другой нефтяной компанией. Финансовая ситуация в компании оказалась очень сложной. В конце июля прошлого года ВР объявила о чистых убытках в размере 16,97 млрд долларов по результатам деятельности за второй квартал 2010 года — это стало следствием потерь 32,2 млрд долларов из-за аварии в Мексиканском заливе. Поэтому в течение прошлого года ВР продавала активы по всему миру, чтобы получить средства для выплаты компенсаций.
До прошлогодней аварии ВР планировала сделать США и их существенные запасы на шельфе и континентальном склоне (как в Мексиканском заливе, так и на атлантическом побережье) главным источником своего роста. Но после того, как в начале января 2011 года американские власти обвинили ВР и компании-подрядчики на платформе Deepwater Horizon в халатности, американские перспективы компании оказались под большим вопросом.
Для ВР сделка с «Роснефтью» означает серьезное улучшение показателей обеспеченности запасами и перспектив добычи. «Перспективные запасы ВР значительно улучшились после заключения сделки, поскольку дают компании доступ к новым нефтяным провинциям, число которых ограничено», — рассказал «Эксперту» Джейсон Кенни, аналитик банка ING Barings. Благодаря обмену акций ВР получит эквивалент 1,6 млрд баррелей запасов по вдвое меньшей цене, чем 1,7 млрд баррелей запасов, распроданных в прошлом году. Невысокая цена запасов «Роснефти» обусловлена тем, что они не дадут текущую добычу, а обеспечат рост лишь в будущем.
Других существенных источников роста у ВР сейчас нет. Запасы Северного моря с каждым годом истощаются, а другие нефтегазовые провинции для ВР (равно как и для большинства других западных нефтегазовых мейджоров) закрыты. «Реальность распределения ресурсов сегодня такова, что потенциально интересными ресурсами обладают не международные нефтяные компании, а национальные, прежде всего в таких странах, как государства ОПЕК, Бразилия или Россия. Они ревностно их оберегают, предпочитая привлекать иностранцев лишь для решения технических вопросов, но избегают раздела продукции и, как следствие, прибыли. У ВР, корни которой на Ближнем Востоке, возможности вернуться в самый перспективный в плане нефтедобычи регион ограничены. Лишь в Ираке и Ливии у компании есть лицензии на разведку и добычу нефти, но точные запасы доступных ей месторождений пока не определены. Поэтому ВР рассматривает варианты в более сложных провинциях, в частности в море и в Арктике», — рассказала «Эксперту» Валери Марсель, экономист лондонского института Chatham House.
Альтернативой Арктике и офшорным запасам могла бы стать Африка, где сегодня активно идет разведка и начинается добыча в новых для нефтяной отрасли странах, в том числе в Гане, Либерии, Уганде и Сьерра-Леоне. Но и здесь у ВР и других западных мейджоров, даже в тех странах, где они давно работают, есть серьезная конкуренция. «В Африке западные нефтяные компании вынуждены конкурировать с компаниями из Китая и Индии. Китайские компании очень заинтересованы в получении доступа к ресурсам, поэтому они готовы инвестировать не только в разведку и добычу, но и в социальную инфраструктуру — дороги, больницы и школы, которые так нужны многим странам Африки. Для западных компаний такие инвестиции — роскошь, потому что они означают сокращение прибыли и дивидендов. Китайские компании руководствуются геополитическими, а не финансовыми соображениями, поэтому правительства многих африканских стран предпочитают сегодня именно их», — поделилась с «Экспертом» Прэт Тэкер, директор по Африке исследовательского центра Economist Intelligence Unit.
В усложнившихся условиях ВР предпочла договариваться с национальными нефтяными компаниями, и выбор пал на «Роснефть». «Эта сделка является новым типом партнерства между международной и национальной нефтяными компаниями. Она будет использовать техническую экспертизу ВР в реализации сложных проектов, каковым является разведка в арктических акваториях, и права на разработку месторождений, которыми обладает «Роснефть». Обе компании выигрывают, тем более что нефтяные цены вернулись к высоким уровням, обеспечивающим рентабельность подобных проектов. И в дальнейшем цены будут только расти», — сказал «Эксперту» Эндрю Нефф, аналитик по энергетике исследовательского центра IHS Global Insight. Действительно, в первые недели января баррель марки Brent впервые с лета 2008 года торговался в Лондоне по 100 долларов. Большинство прогнозов исследовательских центров предсказывают, что в пятилетней перспективе цены составят 90–120 долларов за баррель.
Неудивительно, что сообщение об альянсе с «Роснефтью» привело к росту акций ВР, которые за день подорожали на 4%. Правда, капитализация ВР до сих пор далека от той, что была до аварии на Макондо в апреле 2010 года. Отчасти дешевизна акций и стала одной из причин для сделки по обмену акциями, которая, как признала ВР, обсуждалась «последние два-три месяца». И ВР, и «Роснефть» полагают, что их акции сегодня серьезно недооценены, поэтому сделка призвана повысить капитализацию обеих компаний.
Примерка белого воротничка
Обмен акций с британцами в известном смысле легализует сомнительное, с точки зрения истеблишмента западных стран, положение российской компании, которая стала главным бенефициаром разгрома ЮКОСа. Вместе с тем можно не сомневаться, что описанный мотив для российской стороны имел второстепенное, техническое значение — и без чужой помощи «Роснефть» отбивала все претензии.
Гораздо важнее технологический аспект, сделавший логичным сотрудничество «Роснефти» именно с BP. В среде ученых и аналитиков отмечают неизбежные риски нефтедобычи и, несмотря на масштаб недавней катастрофы, не склонны обвинять британскую компанию в безответственности. По словам одного из ведущих отечественных специалистов в области изучения и охраны арктической природы профессора Аркадия Тишкова, «BP — это вершина экологичных технологий шельфовой добычи и использования платформ». «British Petroleum, которая активно осваивала Северное море и континентальный склон Аляски, является одним из лидеров в организации добычи на море и в суровых природных условиях, хотя и уступает в этом плане норвежской Statoil», — добавляет эксперт по геологии Арктики профессор Василий Шеин. Следует отметить, что BP и «Роснефть» договорились о создании центра арктических технологий в Санкт-Петербурге, в рамках которого российская сторона, очевидно, рассчитывает организовать их трансфер.
По словам осведомленного в ситуации отраслевого специалиста, «Роснефть» уже несколько лет нащупывала стратегических партнеров среди зарубежных компаний. Любопытно, что одним из идеологов альянса с западной компанией называют вице-премьера и главу совета директоров «Роснефти» Игоря Сечина, который вообще-то слывет консервативным политиком. «Общаясь с крупными чиновниками и представителями государства в крупных корпорациях, года три назад я стал ощущать появление общей линии на поддержку союза с западными компаниями, — рассказывает наш источник в отрасли. — Не индийскими или китайскими, а именно западными, способными стать не только финансовыми, но и технологическими донорами. Выстраивание тесных отношений с Западом стало поощряться как одна из гарантий устойчивости и независимости нынешнего политического строя».
Прежде попытки закрепиться в энергетическом секторе Европы и Америки чаще терпели неудачу. Лишь на фоне отрицательной доходности европейской нефтеперерабатывающей отрасли той же «Роснефти» несколько месяцев назад удалось войти в капитал одной из независимых компаний сектора — Ruhr Oel (кстати, уже там она оказалась в партнерстве с BP). Но о серьезном участии в капитале энергетических гигантов, которые работают в теснейшей смычке с политической элитой и даже спецслужбами своих стран, россияне до последнего времени не задумывались.
Насколько нам известно, первоначально особые отношения у «Роснефти» стали складываться с Shell, но затем в качестве перспективного партнера всплыла BP. Однако только после аварии в Мексиканском заливе британская компания согласилась пустить российскую в свой капитал, о чем прежде та не могла и мечтать. «Мне известно, что после резкого падения капитализации у британцев появилась информация: в их отношении готовится враждебное поглощение», — рассказывает наш источник. Действительно, осенью 2010 года в британской прессе появились спекуляции, основанные на комментариях аналитика Фреда Лукаса из инвестбанка J.P. Morgan Cazenove о том, что Exxon Mobile и Royal Dutch/Shell могут начать борьбу за поглощение столкнувшейся с проблемами ВР. Называлась возможная сумма сделки — 135 млрд долларов. Кроме того, по лондонскому Сити ходили слухи о переговорах топ-менеджеров ВР с суверенными фондами капиталов из Абу-Даби, Кувейта, Катара и Сингапура о создании стратегического партнерства, что должно было воспрепятствовать враждебному поглощению западной компанией-конкурентом. Обмен акциями и заключение альянса с «Роснефтью» в этой ситуации стали для BP хорошим прикрытием.
Теперь, создав беспрецедентный альянс, российская сторона попытается развить успех. Одним из инструментов, вероятно, станет опробованная еще на «Газпроме» идея закрепления на западных рынках путем обмена активами — с целью выстраивания общих производственных цепочек от добычи в России до сбыта в странах Запада. Кроме того, «Роснефть» наверняка использует лоббистские возможности и опыт партнера для проталкивания собственных проектов за рубежом. Экспансия, кстати, уже официально заявлена представителями российской компании как один из ключевых элементов стратегии.
Поход за арктической нефтью
Еще одной, возможно даже самой интригующей и противоречивой, стороной соглашения между ВР и «Роснефтью» является тема запасов «арктического» СП. По данным Геологической службы США, в Арктике сконцентрировано 13% неоткрытых мировых запасов нефти и около 30% газовых запасов, при этом основная их часть находится в пределах Западно-Сибирского бассейна. Российский премьер Владимир Путин назвал и конкретные цифры прогнозных ресурсов в Карском море: нефть — около 5 млрд тонн, газ — 10 трлн кубометров. Премьер, кстати, по ошибке назвал их запасами, что стало поводом для заблуждений относительно перспектив региона.
«В Карском море пробурено всего 13 скважин, причем они находятся в прибрежных районах Ямала, где таким образом изучались месторождения, обнаруженные на суше, — отмечает заслуженный деятель науки РФ, заместитель председателя бюро Отделения нефти и газа РАЕН Виктор Гаврилов. — На остальной территории проводилось сейсмозондирование, которое дает лишь приблизительные представления о геологическом строении, нефте- и газоносности пластов».
Компаниям еще предстоит провести бурение и другие мероприятия геологоразведки, обнаружить и оконтурить реальные месторождения. Перевод ресурсов в запасы — дело долгое, хлопотное, и, как правило, оно сопряжено с применением больших понижающих коэффициентов, а иногда оборачивается и полным провалом. Впрочем, из комментариев геологов и специальной литературы складывается мнение, что инвестиционные риски связаны не столько с физическим наличием углеводородов, а с трудностями их освоения.
«Цифра пять миллиардов тонн, возможно, оптимистична, — говорит Гаврилов, — но чехол осадочных пород большой толщины, наличие коллекторов, в которых скапливается нефть, — все это, как мы знаем по мировому опыту, четко указывает на то, что нефть в этом регионе точно будет найдена, и в серьезных объемах». С ним соглашается Василий Шеин: «По геологическим показателям (глубина, характер залегания пластов и прочее), а также по химическому составу углеводородов, например сернистости, условия добычи в Арктике не хуже, чем в Западной Сибири».
Есть только одна сложность — тяжелейшие природно-климатические условия, добыча на шельфе северных морей будет беспрецедентно сложной. В зимний период толщина льда в Карском море превышает метр. Хуже того, рядом с участками СП находятся ледники Новой Земли, так что компаниям придется бороться с высокой айсберговой опасностью. До начала добычи, по самым оптимистичным прогнозам, должно будет пройти не менее десятка лет, до этого придется не только провести масштабные геологоразведочные изыскания, включая бурение, но и потратить колоссальные средства на создание флотилии специализированных судов, разработку новых технологий и обустройство приморской инфраструктуры.
Как отмечают Василий Шеин и Виктор Гаврилов, в Карском море следует ожидать открытия главным образом газовых месторождений. Это обстоятельство существенно усложняет задачу транспортировки добытых углеводородов. Участникам СП придется тянуть от открытых месторождений подводные газопроводы и строить собственный завод по сжижению газа где-нибудь на Новой Земле (такие планы разрабатывались еще в советское время) либо придумывать какие-то непростые схемы сотрудничества с «Газпромом». Он, кстати, находится в непростых отношениях с «Роснефтью» (любопытно, что участки, расположенные рядом с главной ресурсной заначкой газового гиганта — Ямалом, получил его давний оппонент).
По-видимому, счет вложениям в этом регионе будет идти не на миллиарды, а на десятки миллиардов долларов. Окупятся ли они с учетом налоговых льгот, которые уже пообещал «арктическому» СП и подобным проектам российский премьер? Опрошенные нами геологи и специалисты отметили, что из-за уникальности условий представление о себестоимости добычи в Арктике сейчас составить сложно, различия в ценах с местами традиционной добычи могут быть «где-то на порядок». «Скважина средней глубины в Западной Сибири обойдется в 30 миллионов долларов, на шельфе Нигерии — миллионов в 50, а в условиях Арктики она может стоить около сотни миллионов долларов, — полагает Виктор Гаврилов. — Если оценивать очень грубо, добыча нефти с хорошей вероятностью окажется рентабельной при ценах свыше 80 долларов за баррель, в льготном налоговом режиме, конечно».
Осталось не изгадить экологию
В любой развитой стране допуск BP, виновницы серьезной аварии и катастрофической утечки нефти, к непростому шельфовому проекту и тем более его публичное одобрение вряд ли были бы возможны. Российский премьер, правда, высказался в том духе, что за одного битого двух небитых дают. На наш взгляд, такое объяснение необходимости публичного и научного дискурса отнюдь не отменяет. Негативный эффект от антропогенного воздействия, не говоря уже о крупных авариях, в Арктике может оказаться гораздо разрушительнее, чем во всех остальных регионах мира.
«Химические и биологические процессы в Арктике из-за низких температур идут в десятки раз медленнее, чем в умеренном поясе и в тропиках, — поясняет Аркадий Тишков. — Попавшие в воду углеводороды здесь могут разлагаться более десятка лет. Промежуточная стадия сукцессий (в данном случае — тип антропогенно обусловленной растительности. — “Эксперт”) может длиться около сотни лет, а полное восстановление экосистемы после серьезного воздействия займет века. Чтобы было проще понять, приведу пример: я не раз бывал на Шпицбергене и в последний свой прилет туда, в 2007 году, еще мог наблюдать по растительности след, который в знакомом мне месте в 1957 году оставила однажды проехавшая машина».
Возможность контроля над авариями здесь ниже, а экологические риски выше из-за ледовой обстановки. Удалять и контролировать распространение загрязнителей над этой твердой субстанцией и под ней в настоящее время толком не умеют. Наконец, как отмечает сотрудник лаборатории биогеографии Института географии РАН Петр Глазов, особенность Карского моря заключается в том, что в его акватории проходят пути миграции и размножения множества важных для экосистем разных регионов видов — перелетных птиц, рыб и млекопитающих, например моржей и белух. Не дай бог случиться крупной катастрофе — и она окажется не только российским делом. И здесь не лишне напомнить, что западный сектор Арктики особенно богат планктоном и рыбой, поэтому поверхностное загрязнение вод чревато весьма серьезными экономическими последствиями.
Бурение, донные работы с перемещением огромных масс, ледокольный флот, авиация, создание прибрежной инфраструктуры неизбежно приведут к резкому увеличению антропогенного давления в регионе. Однако, как отмечает Аркадий Тишков, хозяйственному освоению региона должно предшествовать освоение научное. «Лишь самое западное Баренцево море можно назвать немного изученным, Карское море и более восточные акватории, по большому счету, остаются белым пятном, — комментирует Тишков. — Особенностью здешней небогатой жизни, особенно наземной, является то, что она сконцентрирована в небольших точках, вроде птичьих базаров. Их надо обязательно выявить и оградить от антропогенного воздействия».
Чтобы оценить и нейтрализовать антропогенные последствия, необходимо понимание связей внутри здешних экосистем, нужны работающие системы мониторинга. В советское время существовал не один профильный институт, занимавшийся изучением этого региона, однако старая система утратила свой потенциал, а местами разрушена. Например, занимавшийся изучением углеводородных богатств шельфа институт в Мурманске в 1990-е был приватизирован, а затем расформирован (часть собранной информации и сотрудников, по нашим данным, перекочевала в недра «ЛУКойла»). На научное изучение российской Арктики, по приблизительным оценкам Тишкова, может потребоваться около десяти лет.
Любопытно, что в неангажированной научной среде, как геологов, так и представителей других отраслей знаний, нам не удалось встретить ни одного призыва побыстрее приступать к освоению арктических кладовых. В лучшем случае препарирование ранимого региона ученые предлагают оставить в качестве резерва для будущих поколений и углеводородно-дефицитных времен. «На мой взгляд, из-за сложных условий и значительных рисков не следует торопиться разрабатывать арктический шельф», — считает Виктор Гаврилов.
