Книга организована так, чтобы охватить все стороны существования большого города. В ней есть главы «Река», «Запахи», «Улицы», «Еда». Мы видим, как лондонцы проходят свой жизненный путь: рождаются, учатся, женятся, зарабатывают на жизнь, развлекаются, лечатся. А завершает повествование, естественно, глава «Смерть».
Не обойдена вниманием ни одна страта общества: обитатели лондонских трущоб, прислуга, рабочий класс, мусорщики, средний класс, высший класс, королевская семья… При этом читатель окунается в мельчайшие детали будней горожан. Он узнает о том, с какими трудностями сталкивались дамы в кринолинах, садясь в омнибус; когда на смену перинам пришли пружинные матрасы; сколько платили за прокат детских колясок, если семья, не имеющая средств купить их, выходила погулять в один из лондонских парков…
Автор (первая книга Пикард «Вопросы и ответы о частном международном праве» вышла в 1948 году, а потом она писала уже только о Лондоне) внимательна к мелочам и деталям. Интерес к книге пробуждает и контекст повествования. Речь идет о времени расцвета Великобритании, захвата ею мирового экономического и политического лидерства не только за счет колониальной экспансии, но и за счет мощного модернизационного прорыва: английская инженерная школа была ведущей на планете, а ее наработки с необыкновенной быстротой осваивались национальным хозяйством. И лондонская жизнь становится отражением этого богатого драйвом периода в истории страны. Мы видим, как из города, где жители держали коров, где зловоние нечистот ощущалось даже в Букингемском дворце, где то и дело из-за антисанитарии, царившей в трущобах, вспыхивали эпидемии, Лондон превращается в цивилизованный мегаполис. Чего стоит рассказ о строительстве самой передовой по тем временам системы канализации, уничтожившей главный источник антисанитарии — неочищенные стоки в ближайшие источники питьевой воды. Этот пример интересен еще и тем, что подчеркивает уважение англичан к любому проявлению инженерной мысли — первый насос на станции канализации при большом скоплении ликующего народа запускал принц Уэльский.
А описание Всемирной выставки 1851 года, которая должна была познакомить англичан с индустриальными достижениями всего мира! Восьмицилиндровая печатная машина «таймс», станки для набивки коленкора, из Америки — жатка Маккормика, револьвер Кольта и «гроб, устроенный так, что похороны можно было отложить до прибытия едущих издалека родственников», из Франции — севрский фарфор, станки для легкой промышленности, гобелены мануфактур Гобеленов, из Индии — шелка и знаменитый бриллиант Кохинор. Энтузиазм англичан по поводу проведения выставки сейчас трудно представить. «Даже Шарлотта Бронте, известная тем, что боялась толпы, приходила на выставку пять раз, не желая пропустить это “чудесное, возбуждающее, приводящее в смущение зрелище со смешанным духом дворца и торгового зала”», — приводит слова писательницы Лайза Пикард. Простой люд ехал в открытых вагонах на организованных конторой Кука туристических поездах со всей Англии. Королева Виктория отправила на выставку всех моряков, служивших на королевской яхте. Принц Альберт настаивал на обязательном посещении для школьников. «А один производитель сельскохозяйственных орудий прислал своих рабочих на двух арендованных кораблях, снабженных койками, кухней и всяческими удобствами».
Но, может быть, самое существенное расширение нашего видения истории возникает в тот момент, когда улавливаешь в фактах, изложенных в книге, картину разворачивающейся тихой социальной революции. В свое время Энгельс говорил о неизбежности социального взрыва, наблюдая чудовищную нищету части населения столицы Британии. Его наблюдения подтверждаются материалами книги, в которой, кстати, много ссылок на Диккенса. Но, к счастью, в викторианской Англии экономический прогресс привел к появлению среднего класса со своими представлениями о достойном существовании. Мы привыкли думать о нем исключительно как о порождении ханжества Викторианской эпохи. Действительно, в главе об отношении лондонцев к религии автор подчеркивает: если в протестантском приходе большинство составляли обеспеченные горожане, то рано или поздно бедняки начинали ощущать нежелательность своего присутствия на службах. Но с другой стороны, нежелание терпеть около себя уродства бедности заставило средний класс проявить «небывалую общественную активность»: «В случаях, если решение каких-либо социальных проблем находилось вне внимания правительства, граждане страны, руководствуясь лучшими побуждениями, основывали общества и проводили заседания исключительно на добровольных началах». Эти общества преследовали самые различные цели. Существовали общества по спасению еще не осужденных мальчиков от криминальных поступков, по обучению юных девиц работе в прачечных, чтобы они не сошли с пути добродетели из-за невозможности найти работу. Бедных женщин учили шить: оказывается, дети трущоб ходили в рваной одежде из-за того, что их матери элементарно не умели держать иголку в руках — поколения, выросшие в трущобах, утеряли этот навык. «На любую нужду или болезнь, омрачавшие жизнь человека, находились организации, стремившиеся справиться с бедой. В 1862 году их насчитывалось 530», — сообщает автор. Но апофеозом активной жизненной позиции среднего класса стало противостояние чартистам в желании оградить свой жизненный уклад от посягательств тред-юнионов: «Его представители, когда чартистские агитаторы угрожали Лондону, сотнями привлекались для поддержки армии».
Пикард Лайза. Викторианский Лондон. — М.: Изд-во Ольги Морозовой, 2011. — 528 с. Тираж 3000 экз.
