Нынешний, 16-й по счету, рейтинг инвестиционной привлекательности регионов России зафиксировал очевидный факт: преодоление кризиса улучшило условия для инвестиций. Наиболее четко это просматривается в снижении интегрального показателя инвестиционного риска страны в целом (см. график 2). Кстати, появление общестранового индикатора — новшество рейтинга 2010–2011 годов. К тому же накопившиеся за последние годы качественные изменения инвестиционной среды в регионах подвигли нас к апгрейду методики составления рейтинга (подробнее см. «Как составляется рейтинг инвестиционной привлекательности регионов России», стр. 100). Это, конечно, привело к некоторым переменам в позициях регионов по итогам прошлого рейтинга, однако не слишком сильно изменило их расположение друг относительно друга, а главное, не изменились основные выявленные тенденции.
От общего к частному
Снижение интегрального риска России в целом не могло произойти без снижения его составляющих и падения этого показателя для регионов: три четверти субъектов федерации, включая большую часть регионов-тяжеловесов, следовали общестрановой тенденции (см. графики 3 и 4). Соответственно, продемонстрировали снижение и все составляющие интегрального показателя риска.
Радует, что заметнее всего в России снизились самые значимые риски: на 12% упал финансовый риск и на 13,5% — социальный. Это стало следствием уменьшения уровня неплатежей между компаниями, улучшения сбалансированности региональных бюджетов, падения безработицы и размера невыплат заработной платы.
Общую оптимистическую картину портят показатели управленческого риска: его значение почти в полтора раза выше, чем интегрального риска инвестирования, и выше всех остальных видов риска. Это означает, что низкое качество работы администрации региона
для инвестора в России гораздо страшнее, чем все прочие беды (неблагоприятная конъюнктура, социальная среда, финансовые трудности, криминал и экологическая обстановка).
При том что в целом по стране управленческий риск снизился, увеличение рисков, связанных с управлением, затронуло целый ряд ключевых центров инвестиционной активности, среди которых Москва и Санкт-Петербург, Татарстан, Башкирия, Свердловская область и ряд других регионов.
Перемена, места, слагаемые
Чистка губернаторского корпуса от «аксакалов», случившаяся во второй половине президентства Дмитрия Медведева, во многих случаях запоздала: как показал детальный анализ, почти в 80% регионов, где произошла замена первого лица, управленческие риски выросли (см. график 5 и схему 1). Это вовсе не означает ухудшения качества управления при новой команде: в основном сказались накопленные проблемы, решить которые новый глава попросту не успел.
Наиболее яркая иллюстрация тому — Москва. Сергею Собянину, который сменил на посту градоначальника Юрия Лужкова, достался регион с традиционно высокими управленческими рисками. Москва по этой составляющей редко поднималась в наших предыдущих рейтингах выше второй десятки, а по итогам рейтингов 2009-го и 2010 годов и вовсе опускалась ниже 60-го места. И то, что качество управления в столице в нашем рейтинге снизилось, — это скорее инерция, неизбежная при анализе большого массива статданных, а не следствие ошибок команды нового мэра.
Во-первых, качество управления региональным бюджетом (один из основных показателей расчета управленческого риска) оценивалось по исполнению за 2010 год, а принимался главный финансовый документ еще в конце 2009-го, то есть при старом градоначальнике. Бюджет Москвы — предмет отдельного, обстоятельного разговора. Здесь можно вспомнить и огромные по меркам других регионов расходы на экономический блок (на столицу в отдельные годы приходилось до 40–45% бюджетных инвестрасходов всех регионов страны), и конкретные целевые траты, не имеющие отношения к самому городу (например, на животноводческие хозяйства в Центральной России или на покупку городом санаториев аж в Болгарии), и неприлично щедрые по меркам России социальные обязательства, ради выполнения которых часто приходилось секвестировать траты по другим статьям, — этот список можно продолжить.
Во-вторых, инвестора пугают любые внезапные перемены, даже если они к лучшему. А появление в регионе нового первого лица к переменам ведет неизбежно. Речь здесь идет даже не о сломе устоявшихся схем «решения вопросов», а об изменениях фундаментальных правил игры. Это хорошо видно на примере все той же столицы. Достаточно сказать, что в строительстве — становом хребте лужковской экономики — с приходом новой команды случились пертурбации почти что тектонического масштаба. Все нереализованные инвестпроекты в стройкомплексе были отправлены на ревизию. Часть из них была отменена, а часть подверглась существенному пересмотру. Причем этот процесс идет до сих пор. Поэтому мы уверенно предполагаем, что и по итогам рейтинга будущего года уровень управленческого риска в Москве (а также в Петербурге, где недавно появился новый губернатор) вряд ли кардинально изменится.
Аналогичным образом в наследство от предшественников низкое качество управления досталось новым администрациям Татарстана, Башкирии, Чувашии, Карелии, Калмыкии, Новосибирской, Тюменской, Калининградской, Нижегородской, Оренбургской, Ростовской областей и еще ряда регионов. Пришедшие в эти регионы команды управленцев пока просто не успели справиться со старыми болячками административной системы. Так что оценку деятельности медведевских назначенцев наш рейтинг покажет в лучшем случае через год. А пока мы можем лишь констатировать, что кадровые замены были проведены именно там, где объем накопленных проблем превысил допустимые нормы.
Якорь потенциала
Впрочем, влияние политических рисков на экономику регионов балансируется гораздо более стабильным показателем — их экономическим потенциалом. Напомним, что потенциал показывает долю того или иного региона в экономике всей страны, а эта доля меняется гораздо менее стремительно, чем управленческие команды. Перемещение региона по показателю потенциала за год сразу на десятки позиций — вещь маловероятная (если только не случаются какие-то природные катаклизмы с разрушительными для данной территории последствиями). Тем не менее и в потенциале регионов изменения случаются. Так, нынешний рейтинг показал, что Самарская область, которая два года подряд сдавала свои позиции, в этот раз взлетела сразу на 5 мест. Здесь региону помогла программа обмена автохлама на новые машины, свершившая чудо с якорным для области АвтоВАЗом, которого в кризис многие спешили записать в покойники.
Сразу на четыре позиции вверх поднялась Чечня. Но здесь очевиден эффект низкой базы: республика поднялась с 76-го места на 72-е.
По сравнению с прошлым рейтингом несколько снизился потенциал Москвы и Санкт-Петербурга — это следствие постепенной утраты мегаполисами статуса главных инвестиционных «пылесосов» страны.
Незначительно вырос потенциал большинства регионов Дальнего Востока, что, правда, практически никак не сказалось на их положении в рейтинге по этому параметру. К тому же долгосрочную тенденцию миграции потенциала в европейскую часть страны остановить не удается, что связано прежде всего с постоянным сокращением населения. За 2010 год регионы Дальневосточного федерального округа потеряли более 20 тыс. человек.
Государство спустилось на землю
Впрочем, можно констатировать, что масштабные вложения в Дальний Восток и ряд других регионов через госпрограммы начали приносить результаты. Напомним, что в прошлом году вливания в ряд регионов средств по госпрограммам на их потенциале и инвестиционной привлекательности сказывались мало. «Упавшие с неба» федеральные деньги и местная экономика жили по отдельности — а в нынешнем году наконец произошло долгожданное воссоединение. Так, впервые за всю историю составления нашего рейтинга «золото» в общем соревновании регионов получил Краснодарский край, заняв 1-е место по интегральному риску и за счет «эффекта Олимпиады» оставив позади всех конкурентов. Сейчас край входит в первую десятку по управленческому (1-е место), экономическому (2-е место) и криминальному рискам (7-е место). За последний год существенно уменьшились социальные риски (регион поднялся с 27-го на 16-е место): снизились безработица и доля бедного населения, в разы сократилась доля просроченной задолженности по зарплате. Настораживает только рост финансового риска (регион просел сразу на семь позиций, вылетев из первой десятки). Сказалось ухудшение параметров бюджета: выросло отношение расходов к собственным доходам, почти втрое увеличилась долговая нагрузка. Увы, постоянно растущий приток денег почти всегда плачевно сказывается на финансовой дисциплине.
Тем не менее пока Краснодарский край — один из мощнейших инвестиционных магнитов страны (см. график 6). С 2006-го по 2010 год его доля в общем объеме инвестиций в стране выросла с 3,2 до 5,4%, а в кризисный 2009 год, когда по всей стране сворачивались инвестпроекты, рост капиталовложений в краевую экономику всего лишь замедлился, чтобы на следующий год вновь выйти на докризисные 20% годовых.
Второй позитивный пример влияния федеральной политики на инвестпривлекательность регионов, как уже было отмечено выше, зафиксирован нами на Дальнем Востоке. В подавляющем большинстве регионов Дальневосточного федерального округа риски инвестирования за прошедший год снизились (см. график 7).
В Приморском крае, где в рамках подготовки к саммиту АТЭС идет масштабная стройка, снижаются практически все составляющие интегрального риска, кроме экологического (нагрузка на среду растет). В итоге регион поднялся в нынешнем рейтинге сразу на пять мест по интегральному риску. Есть надежда, хотя пока и слабая, что инвестиционная активность государства снизила «маргинальность» этого региона в глазах инвесторов. Пока в основном подтягивается бизнес из «круга приближенных»: реализуются инфраструктурные проекты «Транснефти» и «Газпрома», идет подготовка к строительству зернового терминала в порту Восточный. Но есть и примеры вполне «рыночных» инвесторов: в уходящем году сразу два крупных японских автоконцерна — Mazda Motor Corporation и Toyota Motor Corporation — подписали соглашения, предусматривающие выпуск на мощностях автосборочного завода во Владивостоке своих автомобилей. Не исключено, что привлечение зарубежных ТНК отразится на положении региона в будущих рейтингах.
В других регионах Дальнего Востока пул инвесторов в основном традиционен: инфраструктурщики и сырьевики. В сентябре 2010 года введен в строй газопровод Соболево—Петропавловск-Камчатский (Камчатский край), продолжает строиться газопровод Сахалин—Хабаровск—Владивосток, идет строительство второй очереди нефтепровода Восточная Сибирь—Тихий океан. Расширяются мощности Ванинского порта, предназначенные для экспорта угля. В 2011 году завершена знаковая для Восточной Сибири и Дальнего Востока стройка: в техническую эксплуатацию ввели железнодорожную линию, связывающую Транссиб и БАМ с Якутией.
Определенные надежды на диверсификацию местной экономики могут быть связаны с созданным правительством Фондом развития Дальнего Востока и Байкальского региона, но пока до конца не определена даже система его работы, так что отдачу мы увидим не ранее чем через несколько лет.
Кузнецы своего счастья
Среди факторов, определяющих бизнес-климат в регионах, наряду с федеральными деньгами и госпрограммами все более существенную роль играют команды активных управленцев, не довольствующиеся эксплуатацией советских активов.
«Старейшины» активной инвестполитики — Белгородская и Липецкая области, которые еще в первой половине 2000-х стали вырываться вперед по сравнению с окружающими территориями. Поначалу регионы тянули вверх крупные металлургические комбинаты. Но, имея такое подспорье, губернаторы смогли завлечь к себе значительное число средних и крупных инвесторов, прежде всего в АПК. А Белгородская область к тому же долгие годы славится своей жилищной программой, благодаря которой пользуется неизменным успехом у производителей стройматериалов и девелоперов.
Результат — экономика обоих регионов за годы экономического роста стала более устойчивой, и недавний кризис они прошли менее болезненно, чем соседи. Традиционно оба региона входят в нашем рейтинге в число субъектов с минимальными рисками, а Липецкая область три года подряд занимала первую позицию, пока в нынешнем году ее не вытеснил на вторую строчку Краснодарский край. Белгород получил в этом году «бронзу».
Истории экономического успеха, длящиеся не так давно, связаны с привлечением администрацией крупного иностранного «якоря». Наиболее яркий пример — Калужская область, где в 2007 году было завершено строительство первой очереди завода немецкого автоконцерна Volkswagen. Вслед за ним сюда подтянулись другие автопроизводители, изготовители автокомпонентов, бытовой техники, стройматериалов и многого другого. В Обнинске при поддержке администрации активно развивается венчурный фармацевтический бизнес, а пока мы готовили рейтинг этого года, немецкая Continental AG (второй по величине производитель шин в Европе) начала строительство завода мощностью 4 млн шин в год. В общем, в регионе происходит полноценная реиндустриализация.
В итоге, если в 2007 году Калужская область находилась в третьей десятке регионов по уровню риска, то уже к 2010-му она заняла 12-е место. В этом рейтинге ее позиция улучшилась на четыре места, и достаточно высока вероятность, что в следующем рейтинге тенденция сохранится. К тому же Калужская область — редкий пример региона Центральной России, который при депопуляции населения медленно, но верно наращивает свой инвестиционный потенциал. Если в 2006 году она занимала по этому показателю 48-е место, то к 2009-му ее положение улучшилось более чем на 10 позиций. Сейчас Калужская область занимает 34-е место по суммарному потенциалу среди всех регионов России и 1-е место среди регионов «внешнего кольца» столичной агломерации. Характерно, что на посткризисном подъеме по производственному потенциалу область за год продвинулась сразу на шесть позиций.
Схожая стратегия была несколькими годами ранее реализована в Ленинградской области, но здесь свою роль сыграли два мощнейших естественных фактора: приморское положение и близость мегаполиса. Однако, как известно, под лежачий камень вода не течет. Как и в случае Калуги, успех региона начался с прихода крупного иностранного автоконцерна — с 2002 года во Всеволожске работает завод дочернего предприятия американской Ford Motor Company. За годы экономического роста за областью и соседним Санкт-Петербургом закрепилось название «русский Детройт».
Еще один пример, когда проведение активной инвестполитики привело к устойчивому росту инвестиционной привлекательности региона, — Ульяновская область. Пример этот совсем свежий, «посткризисный»: за год регион продвинулся вверх в нашем рейтинге сразу на шесть мест по риску и на два — по потенциалу (соответственно до 25-й и 51-й позиций). Характерно, что Ульяновская область сочетает черты предкризисной инвестиционной волны с ориентацией на пищевую отрасль, производство строительных материалов и автопром, а также демонстрирует возможные контуры будущей инвестволны. Речь идет о промышленных предприятиях из более высокотехнологичных отраслей: производство компонентов для авиационной техники и станкостроение. В первом случае строительство соответствующего производства началось в нынешнем году, во втором — начнется в следующем.
Смычка города и деревни
Ставка на диверсификацию экономики делается и властями тех регионов, которые раньше ориентировались на развитие преимущественно аграрного сектора. Например, в Алтайском крае, где промпроизводство после почти 10-процентного падения в кризисном 2009-м в прошлом году выросло на 20%. За ним подтянулись и другие макроэкономические индикаторы региона. В итоге в новом рейтинге Алтайский край вырос сразу на 26 позиций по интегральному риску и на 21 — по экономическому. Существенно снизились здесь финансовые и социальные риски.
Схожая ситуация наблюдалась в Ростовской области: падение в агросекторе было сглажено восстановлением промпроизводства и торговли. К тому же власти региона (как и в соседнем Ставрополье) стали аккуратнее подходить к расходованию бюджетных средств на самих себя.
Однако некоторым регионам повезло меньше. В Черноземье засуха 2010 года гораздо сильнее сказалась на агросекторе. В итоге в регионах, где доля промышленности в экономике меньше, экономические риски за год резко возросли. Тамбовская и Воронежская области, где падение сельхозпроизводства достигло почти 30%, ухудшили свое положение по этому индикатору сразу на 11 и 16 позиций соответственно. Обвального падения интегрального риска удалось избежать благодаря стабильному положению других индикаторов.
Насколько светло будущее?
Предварительные данные региональной статистики за 2011 год показывают, что в большинстве регионов России риски инвестирования продолжат снижаться, с высокой долей вероятности в следующем рейтинге уменьшится и общестрановой риск. А вот с управлением не все так однозначно. Скорость, с которой новые команды управленцев выстраивают свои отношения с бизнесом, пока склоняет нас к мысли о том, что управленческий риск продолжит оставаться главным при инвестировании в России.
В распределении регионов можно прогнозировать сохранение первых позиций у традиционных лидеров в привлечении инвесторов — крупнейших агломераций и развитых регионов Юга. Скорее всего, упрочат свое положение субъекты федерации, еще до кризиса создавшие себе «истории успеха» и доказавшие бизнесу, в особенности недоверчивому иностранному, что работать на их территории безопасно и выгодно.
С оценкой влияния мегапроектов федеральной власти на Дальнем Востоке на инвестклимат регионов мы предпочли бы быть осторожными. В следующем году в Приморье пройдет саммит АТЭС, и высока вероятность, что край больше не увидит таких инвестиций, какие были при подготовке к этому событию. Инфраструктурная отсталость, возможно, сгладится, а вот несовершенные институты и продолжающийся отток населения сохранятся. Создание дорог и мостов — дело дорогостоящее и важное, но разовое, тогда как формирование имиджа надежного и стабильного партнера для бизнеса требует постоянных и непрекращающихся усилий.
В подготовке статьи принимали участие Андрей Горбунов, Анна Столбова
