«Партия пиратов, Марксистско-ленинская партия Германии, Экологически-демократическая партия, Партия верных Библии христиан, “Фиолетовые”, Партия не идущих на выборы, Партия здравого смысла» — когда глава федеральной избирательной комиссии Германии Родерих Эгелер, выступая на пресс-конференции в Берлине, перечислял названия партий, допущенных до выборов в бундестаг, даже знаток политического ландшафта страны не мог с уверенностью сказать, что знает все названные политические организации. В списке из 34 партий, допущенных до выборов в Германии, наряду с общеизвестными правящим Христианско-демократическим союзом (ХДС) или оппозиционной Социал-демократической партией (СДПГ) присутствуют партии с такими экзотическими названиями, как «Прямо сейчас… Демократия через референдум» или «НЕТ!-идея», — девять из них участвуют в федеральных выборах впервые.
Наследство для партии
Мелкие партии редко напоминают о себе даже перед выборами — большинству из них не по карману масштабная реклама, и на страницы газет они попадают обычно благодаря курьезам. Так, Марксистско-ленинская партия Германии (МЛПГ) вошла в историю немецкой политики в 2005 году, когда установила рекорд сбора пожертвований, который, видимо, еще долго не будет побит: некто Михаэль Май, житель бедного шахтерского городка Мёрс, внес на счет партии 2,5 млн евро пожертвований. Как объяснил сам бывший шахтер, он получил эти деньги в наследство — и поспешил сделать самое крупное пожертвование частного лица политической партии, ранее поддерживавшей шахтерские забастовки. Впрочем, даже это не помогло МЛПГ укрепиться на политическом ландшафте. Как и многие другие карликовые партии, она осталась игроком третьей политической лиги.
Впрочем, низкие шансы на выход в лидеры не останавливают немцев, создающих новые партии и идущих на федеральные выборы. В конце концов, союзы с мелкими партиями время от времени заключали даже самые крупные политики. Например, когда консерваторы из ХДС канцлера Конрада Аденауэра получили в 1957 году на выборах в бундестаг рекордные 50,2% голосов, Аденауэр не стал формировать однопартийное правительство, а пригласил в него сразу двух министров от карликовой Немецкой партии, сумевшей провести в парламент лишь 17 одномандатников.
Двести подписей — и вперед!
«Возможность создания мелких партий — одно из свойств демократии, и у людей должно сохраняться право создавать их», — пояснил «Эксперту» политолог Вернер Патцельт, сооснователь Дрезденского института политологии. Процесс допуска партии к федеральным выборам в Германии действительно оформлен максимально просто. Индивидуальному кандидату-одномандатнику от любой партии для допуска к парламентским выборам в одном округе достаточно собрать 200 подписей. Для партии же, желающей идти на выборы по партийному списку, нужно представить 2000 подписей в каждой федеральной земле, где она хочет участвовать в выборах (в федеральных выборах в бундестаг можно участвовать даже в том случае, если партийный список выставляется на голосование только в одной земле — например, в Баварии или Шлезвиге-Гольштейне). Если же партия, до этого никогда не попадавшая в органы власти, хочет участвовать в парламентских выборах и быть помещенной в бюллетени, розданные на всей территории страны, ей нужно собрать всего 32 тыс. подписей — по 2 тыс. в каждой из 16 федеральных земель.
Впрочем, легкость участия в выборах не означает легкости прохождения в парламент. В последних парламентских выборах участвовало 28 партий, и 22 из них не прошли в парламент, получив в сумме 6% голосов. При этом лишь две партии из этих двадцати двух — анархическая Партия пиратов и праворадикальная НДПГ — получили более или менее заметные результаты (2 и 1,5% соответственно при барьере прохождения в парламент 5%). Такие низкие результаты вызваны объективными проблемами малых партий, считает Вернер Патцельт: «Финансовые расходы и трудовые усилия, требующиеся для создания полноценной новой партии, огромны. Новым партиям, для того чтобы функционировать, часто просто не хватает адекватных людей — сотрудников, политиков.
Торжество любителей
Результат кадровых провалов партий можно наблюдать непосредственно в ходе предвыборной борьбы. После того как в конце августа лидер только что зарегистрированной партии евроскептиков «Альтернатива для Германии» Бернд Люке подвергся во время своего выступления нападению политических противников (группа людей в масках, предположительно левых радикалов, ворвалась на сцену и распылила слезоточивый газ), пресс-секретарь политика была недоступной для комментариев в течение нескольких дней. Вплоть до сдачи этой статьи в номер корреспонденту «Эксперта» не удалось связаться с ней ни по одному из телефонов — немыслимая ситуация для крупных партий.
Молодые неопытные политики из мелких политических организаций допускают порой совершенно нелепые высказывания. Так, прошедший на региональных выборах 2011 года в берлинский парламент 27-летний депутат от молодой Партии пиратов Мартин Делиус в порыве радости заявил журналистам, что его партия демонстрирует успех, сравнимый с успехом гитлеровской НСДАП в 1930-е годы. Заявление, немыслимое по своей глупости для любого немецкого политика, не имело почти никаких последствий для депутата от «Пиратов» — партийный кадровый голод заставил организацию смириться с невоздержанностью на язык своего представителя в городском парламенте.
Между тем радикализм — такое же родовое пятно мелких партий, как и непрофессионализм, считает директор Центра социальных исследований Университета Халле-Виттенберга Эверхард Хольтманн. «Мелкие партии оказываются более радикальными в своих программах, с одной стороны, потому, что надеются таким образом привлечь к себе внимание, а с другой — поскольку не зависят в такой степени, как крупные партии, от компромиссов с партнерами по коалиции. Однако они могут оказывать влияние на крупные партии — когда им удается поднять темы или протестные настроения, которые игнорируют устоявшиеся партии», — пояснил профессор Хольтманн «Эксперту».
Именно на поле радикализма мелкие партии пытаются обыграть своих крупных и неповоротливых конкурентов. Самой яркой историей победы мелкой партии стал триумф на выборах 2005 года созданной за несколько месяцев до голосования партии «Левые», основанной на базе Партии демократического социализма, наследницы гэдээровской правящей партии СЕПГ. «Левые» смогли объединить разрозненные мелкие коммунистические и профсоюзные движения Западной Германии, а также оттянуть недовольный электорат социал-демократов. Не случайно одним из лидеров партии стал переметнувшийся из лагеря социал-демократов политик Оскар Лафонтен — в 1990 году он был кандидатом в канцлеры от СДПГ, а с 1995-го по 1999-й — председателем партии. За собой Лафонтен увел наиболее радикальный партийный актив, и с тех пор «Левые» регулярно проходят в бундестаг и даже смогли войти в правящие коалиции в ряде федеральных земель.
Важный барометр
Впрочем, если «Левым» удалось выбиться в высшую лигу немецкой политики за счет активов как социал-демократов, так и бывших функционеров ГДР, то многим другим радикалам из числа карликовых партий остается гордиться лишь тем, что они более заметны, чем их коллеги по непопаданию в парламент, и потому играют для политологов роль политических барометров.
«Нужно делать различие между мелкими партиями, имеющими значение для политического ландшафта, и теми, кто значения не имеет. К первым относится, например, праворадикальная НДПГ. Она важна потому, что представляет собой барометр популярности праворадикальных настроений. Как только ее рейтинг поднимается до 3–4 процентов, это сигнал опасности для немецкой политической структуры. Кроме того, все еще помнят, что в 1960-е НДПГ едва не попала в бундестаг, — рассказывает профессор Вернер Патцельт. — Другая важная партия — “Альтернатива для Германии”. Она единственная, в отличие от всех остальных крупных партий, за исключением “Левых”, критикует поддержку Германией стран еврозоны. Идеи европейской финансовой солидарности не находят поддержки немецких избирателей — однако именно эту идею проповедуют крупные партии. В каком-то смысле по этому вопросу демократия в Германии не работает. Поэтому роль “Альтернативы для Германии” так важна».
НДПГ также является важным резервуаром, в котором под присмотром правоохранительных органов концентрируются приверженцы крайних правых идей. Правда, неспособность НДПГ пройти в бундестаг не означает, что она не достигает успехов на региональном уровне. Фракции от НДПГ присутствуют в земельных парламентах Мекленбурга — Передней Померании и Саксонии. Именно земельные парламенты являются той политической площадкой, на которой карликовые партии могут достичь успеха.
Например, в баварском ландтаге 11% мест принадлежит фракции партии «Свободные избиратели». В ландтаге северного региона Шлезвиг-Гольштейн три места приходятся на этническую фракцию датского языкового меньшинства Союз южносилезских избирателей. В региональном парламенте Берлина 10% мест занимает фракция Партии пиратов, также партия имеет фракции в парламентах Шлезвига-Гольштейна, Саара и Северного Рейна — Вестфалии.
Опасная мозаика
На региональном уровне мелкие партии отрабатывают свои темы и пытаются расширить свою политическую повестку дня. Именно путем слияния в конце 1970 х годов множества региональных союзов экологического движения «Зеленые» и дополнения экологической тематики социальным пакетом Германия получила невероятно сильную даже по европейским меркам лево-экологическую партию, дважды входившую в федеральное правительство страны и прочно закрепившуюся на федеральном уровне. Однако успех «Зеленых» до сих пор остается уникальным примером стремительного роста карликовой партии до уровня значительной политической силы с рейтингом более 10%. Попадание же в бундестаг множества партий, едва пробивающих пятипроцентный барьер, может быть потенциально опасным для политической системы.
«Если в бундестаг попадет сразу несколько мелких партий, вопрос создания коалиций станет очень сложным. Любая тройная коалиция легко может превратиться в коалицию бездействия. Создание же правительств меньшинства не традиционно для Германии, у немецкого парламента нет достаточного опыта в этом», — говорит Вернер Патцельт.
Фракционное дробление парламента и связанная с ним нестабильность однажды уже стали одной из причин разбалансирования парламентской системы Веймарской республики. В современной Германии теоретически в парламенте могут заседать до 19 фракций — однако такой парламент был бы неуправляемым. Мини-примером такого политического тупика могут быть выборы в земельный парламент Гессена в 2008 году. Тогда голоса в парламенте распределились таким образом, что ни одна из комбинаций двух партий (кроме политически невозможной для лидеров ХДС и СДПГ «большой коалиции» двух партий) не набирала больше 50% голосов депутатов. После года бесплодных переговоров о тройной коалиции или о правительстве меньшинства в Гессене были проведены повторные выборы, по результатам которых была создана двойная коалиция консервативной ХДС и либеральной СвДП.
Впрочем, на ближайших выборах такой исход Германии не грозит. «22 сентября с большой вероятностью в бундестаг пройдут, как и раньше, пять партий — если считать блок ХДС/ХСС одной партией. “Пираты” и “Альтернатива для Германии”, если верить опросам, не имеют серьезных шансов на попадание в парламент, — говорит “Эксперту” Эверхард Хольтманн. — Кроме того, нет причин полагать, что избиратель отходит от крупных партий. Если посмотреть на нынешний совместный рейтинг ХДС/ХСС и СДПГ, то в сумме они набирают около 66 процентов голосов. Во время выборов в бундестаг в 2009 году этот результат был примерно на 10 процентных пунктов ниже».
Берлин
