Сейчас, по общему мнению, время бесталанное, понятие «гений» считается то ли выдумкой пафосно настроенных старичков, то ли ушедшей в прошлое реалией, как патефон. А время, о котором эта книга, вспоминается так: тогда в каждом театре были великие актеры, не просто хорошие, а великие.
Среди великих был Олег Даль, артист, даже при мимолетном появлении которого в эпизодической роли все восторженно и облегченно вздыхали. Это непроизвольное «ах» и отделяет добротную игру профессионала от… Теперь уже и не отыскать слова. Мало сказать, что он жил в кадре, — важно видеть, как легко, небрежно, скептично, весело, нежно и больно жил.
Потом Даль скончался, как говорили — «много пил». Потом долго-долго ничего не было, а потом, в конце 1980-х, составитель собрал 300 интервью с теми, кто с Далем был знаком.
Книга составлена так умело и талантливо, что не нужны реплики составителя. Читаешь воспоминания разных людей, и Даль становится ближе, понятнее, с ним — знакомишься. Дело вовсе не в том, что он «нравится». Это живой человек, трудный, капризный, талантливый, отчаявшийся, слабый, странный, свободный. Одни испытают к нему симпатию, как к человеку близкому, другие — отторжение. Эта книга — удивительная возможность познакомиться с тем, кого не стало в далеком 1981 году. Чем знакомство закончится — кто знает.
А еще из этой книги воспоминаний и интервью поднимаются поздние советские годы, с 1960-х до 1980-х. Вокруг воспоминаний о Дале, в обкладке слов, проявляется и та жизнь, в которой он пил, болел, отчаивался. И в которой другие смогли выжить, не отчаяться. Но он был — эксперимент. Так о нем вспоминают. Чистый опыт: берем свободного человека и помещаем… сюда. Как самую характерную его черту вспоминают: он был живой и свободный.
Александр Иванов. Неизвестный Даль. Между жизнью и смертью. — М.: Вече, 2013. — 384 с. Тираж 5000 экз.
