Московский кинофестиваль ежегодно представляет всю палитру мирового кинематографа, ставящего перед собой помимо откровенно коммерческих, еще и художественные задачи. Благодаря усилиям президента кинофестиваля Никиты Михалкова и крупнейших в России специалистов по фестивальному кино, а на сегодняшний день это Кирилл Разлогов и Андрей Плахов, его программа насыщенна, разнообразна и позволяет судить о важнейших тенденциях в мировом кинематографе.
Автобиографичность
Когда-то слишком откровенное обращение Андрея Тарковского к фактам из собственной биографии в фильме «Зеркало» служило поводом для критических нападок. Попытка сделать собственную жизнь объектом киноискусства тогда еще расценивалось как слишком претенциозный шаг, который мог себе позволить разве что Федерико Феллини. Сейчас кинорежиссер, если он не вовлечен в индустрию сериалов и кинокомиксов, скорее задастся вопросом: о ком снимать, если не о себе? Ведь только то, что пережито тобой самим, позволит рассказать по-настоящему захватывающую историю. Вуди Аллен, новейший фильм которого «Светская жизнь» был продемонстрирован на XXXVIII Московском кинофестивале как фильм закрытия, на этом не остановился и превратил себя в героя собственных фильмов. 87-летний Алехандро Ходоровски, чья «Бесконечная поэзия» продолжает фильм двухлетней давности «Танец реальности», доходит почти до крайней точки принципа автобиографичности, расценивая кинематографическое воссоздание собственной жизни как нечто единственное, что действительно достойно приложения усилий. На роль самого себя в молодые годы он выбирает своего сына Адана Ходоровского, который также написал музыку к фильму, а на роль отца — другого сына, постарше, Бронтиса Ходоровского. Следуя исповедуемой им психомагии, он вступает с самим собой в диалог, дабы устранить страхи прошлого, произнося фразы подобный этой: «Старость — это не унижение. Она отнимает секс, славу, богатство, и ты превращаешься в бабочку — существо, состоящее из чистого света». В образе «существа, состоящего из чистого света» также предстал перед зрителями московского кинофестиваля бразильский режиссер 84-летний Руй Герра, который в фильме «Память забвения» вступает в диалог с самим собой в молодости. И снова попытка разобраться в самом себе, и опять при участии родственников — ассистентом режиссера на картине выступила его дочь Дандара.
Документальность
Фильмы, в основе которых лежит выдуманная история, в программе основного конкурса выглядят как белые вороны. Таков российский фильм «Монах и бес». Увлеченные православной мистикой сценарист Юрий Арабов и режиссер Николай Досталь решили привнести нечто новое в мировую художественную культуру и рассказать историю о том, как «черт становится человеком». Несмотря на то что мастерство обоих создателей фильма сомнений не вызывает, сюжет, вдохновленный «Фаустом» Гете и построенный по большей части на догадках и авторской фантазии, воспринимается как наспех сконструированный и неубедительный. Совсем другое дело величественные «Козни» Давида Гриеко, тоже участвовавшие в основном конкурсе и посвященные загадочной смерти Пьера Паоло Пазолини. Режиссер лично знал героя своей картины. На протяжении многих лет он был глубоко погружен в расследование деталей его убийства. Чтобы воссоздать свою версию событий, произошедших в ноябре 1975 года, он пригласил на главную роль выдающего актера и певца Массимо Раньери. Тот не только обладает невероятным внешним сходством с Пазолини — самое удивительное, что и Пазолини успел это признать во время мимолетной встречи с Раньери в начале 1970-х. «А мы действительно похожи» — эту его фразу Раньери процитировал на пресс-конференции по поводу московской премьеры, признавшись, что он ее воспринял как благословение. Фильм еще до выхода в прокат вошел в резонанс с реальностью. Давид Гриеко сообщил, что Джузеппе Пелози, который был обвинен в убийстве Пазолини и уже успел выйти на свободу, дал новые признательные показания, и дело решено возобновить. И совсем не исключено, что версия режиссера, которую он представил в фильме «Козни» (а он настаивает на политической версии убийства, в которой Пелози был только маленькой частью многоходовой комбинации), может оказаться максимально близкой к истине.
Натуралистичность
Сын еврейского мясника переживает экзистенциальный кризис, едва выкарабкивается из состояния клинической смерти и проникается состраданием ко всем живым существам, перестает есть мясо и выбрасывает его куски из семейного холодильника на помойку. Еврейский мясник, работающий в самом страшном из узаконенных человечеством мест — в забойном цехе — и отличающийся наличием в квартире заполненных книгами шкафов, страдает от ночных кошмаров, в которых убивает своего сына разделочным ножом и сбрасывает его мертвое тело на съедение крокодилам. В конце концов он не выдерживает внутреннего психического давления и выпускает на волю предназначенных для убийства коров. Израильтянин Авишаи Севан, режиссер фильма «Тиккун», показанного в рамках программы «Восемь с половиной», обрушивает на зрителя максимально натуралистичные визуальные образы пограничных человеческих состояний. Если еще совсем недавно такие кадры могли шокировать и восприниматься как подвиг съемочный группы, особенно актеров, то после работ Ларса фон Триера и корейца Ким Ки Дука, это почти норма, особенно для таких маленьких кинематографических держав, как Израиль. Чтобы выделиться в общем гигантском потоке мирового кино, от кинематографистов требуется предельное обнажение чувств и актерских тел. Они постоянно ищут те области, куда еще не заглядывала кинокамера, и открывают их для человеческих глаз, по-прежнему жаждущих новых визуальных впечатлений. Авишаи Севан ищет их в наблюдениях, в том числе за человеческим духом через повседневную жизнь хасидов — ортодоксальных иудеев. Его открытие заключается в том, что конфликт между телом и духом как был, так и остается актуальным и разрешить его не позволяет даже самая строгая религиозная практика.
Скептицизм
Ложный оптимизм, которым пропитывает свою продукцию голливудская фабрика грез, чужд не только Старому Свету, но и всему остальному миру. Режиссеры, не вхожие в студии-мейджоры, склонны жертвовать хэппи-эндом ради того, чтобы сказать правду о бренности человеческого бытия. Даже незатейливое жизнеописание болгарской певицы Лии Ивановой с музыкой и танцами в фильме «Поющие башмаки» (основной конкурс) не оставляет зрителю надежды на благополучный исход. Музыкант Эдуард Казасян (реальное историческое лицо — режиссер фильма Радослав Спасов был лично с ним знаком) был влюблен в Лию с детских лет. Он женился на ней, был рядом до последних дней, и уже после ее смерти обнаружил, что она была агентом болгарских органов государственной безопасности, что вышла за него по их принуждению и даже писала на него доносы. Аналогичный сюжет разработал польский режиссер Януш Маевский. Действие музыкального фильма «Эксцентрики» (основной конкурс) тоже происходит в социалистический период истории со всеми сопутствующими атрибутами: женщинами — агентами спецслужб, эффектно выглядящими на фоне всех остальных, которые «ищут, но находят лишь старость», запретом на западную музыку и на выезд за границу. В один не самый лучший момент жизни главного героя «Эксцентриков», эмигранта Фабиана, его любимая женщина бесследно исчезает, и найти ее у него нет никаких шансов: все, что она ему до сих пор рассказывала о себе, было всего лишь выдумкой. Он погнался за призраком и разрушил свою жизнь так же, как болгарский армянин Казасян.
Социальность
Героями французского кино все чаще становятся безработные. Истории про неудачников здесь всегда были в ходу. Но если раньше «невезучий» в облике Пьера Ришара обретал свое счастье с дочерью владельца крупной компании и его неудачливость оборачивалась удачей, то сейчас все несколько иначе. В фильме «Мари и неудачники» из основного конкурса потерявший работу журналист Симеон ищет встречи с девушкой по имени Мари. Он находит ее с помощью писателя Антуана, который однажды был покинут Мари, но до сих пор одержим ею. Симеон влюбляется не в ту девушку. В дополнение к ней он получает меланхолика, сочиняющего странные романы, для которого реальность — это лишь повод для текста. У главного героя нет ни работы, ни женщины. Его будущее туманно, как и у всех остальных героев. Мы даже не можем себе предположить, как долго продлятся эти странные отношения втроем, будут ли у Мари дети, найдет ли Антуан работу. Режиссер Себастьян Бетбедер оставляет открытый финал, у него нет ответов на эти столь естественные вопросы — ответов, которые легко найти в обычном кино. Зрителю ничего не остается, кроме как пребывать в недоумении и естественным образом склоняться к тому, что за кадром остался не хеппи-энд, а худший из возможных вариантов развития событий: главный герой рано или поздно состарится и умрет в одиночестве.
Братья Дарденн в своем фильме «Неизвестная», вошедшем в программу «Европейская эйфория: между раем и адом», попытались дать надежду, но получилось неловко и неубедительно. Доктор Дженни не позволяет стажеру отреагировать на звонок в дверь медпункта, когда часы приема уже закончились. Наутро выясняется, что в дверь звонила черная проститутка, которая пыталась спастись от неизвестного преследователя. Проститутка погибает, ее имя выяснить не удается, и испытывающая чувство вины Дженни пытается его узнать и заодно совершает другие хорошие поступки. Но цена, которую приходится платить за добродетельный образ жизни, не так уж мала. У склонной к самопожертвованию молодой женщины, которая отказалась от хорошего места в частной клинике ради того, чтобы обслуживать бедняков, нет ни семьи, ни намека на нее, спит она в комнате, смежной с ее рабочим кабинетом.
Кино давно перестало быть уделом узкой группы лиц. Оно превращается в один из национальных видов спорта, с помощью которого страны заявляют всему миру о своем существовании. Для этого они все чаще выбирают творческий путь, в котором реальность доминирует над иллюзией.
