Светлана Джафарова — автор одного из самых ярких в прямом смысле этого слова выставочных проектов прошлого года, «Мистерии-буфф Аристарха Лентулова» в Бахрушинском музее. Она — историк искусства, автор и куратор выставок, исследователь искусства русского авангарда. Занимается созданием выставок с 1977 года. Принимала участие в таких выставочных проектах, как «Париж — Москва. 1900–1930», «Москва — Париж. 1900–1930», «Искусство и революция», «Великая утопия», «Москва — Берлин. 1900–1950», «Посвящение Шостаковичу», «Прорыв. Русское театрально-декорационное искусство 1870–1930». «Эксперт» поговорил с ней о том, что такое выставки, какими они бывают и как создаются.
— Какие бывают выставки?
— Я предпочитаю работать с выставками, которые либо охватывают какой-то исторический период, либо посвящены историческим персонам, позволяющим изменить отношение к событию или художнику. Считаю, что такие показы искусства актуальны для нашего времени. Когда мы занимались выставками «Москва — Париж», «Великая утопия», «Москва — Берлин», это всегда было еще и исследование. Все, что находили интересного и нового в процессе подготовки, мы вывешивали на стены. Помимо этого в выставку может быть заложен какой-то театральный эффект: когда надо приспособиться к предоставленным помещениям и — неважно, живопись это или скульптура, — необходимо все расположить так, чтобы там были энергетические сгустки. И если делаешь сборную выставку из разных коллекций, ты должен сразу себе это представить, тогда получится выразительно. При этом имеют право на существование и выставки, где работы просто развешаны ровненько на красивых стенах и при этом хорошо освещены.
— С чего начинаются выставки?
— Сначала возникает идея, и ты составляешь идеальный список экспонатов. Если времени у тебя много, есть вероятность, что сможешь все получить. Чем меньше времени, тем меньше возможностей для маневрирования. Иногда сразу идут тебе навстречу. Иногда же идеальный состав может оказаться недостижим. Например, когда мы делали выставку «Мистерия-буфф Аристарха Лентулова», я, конечно, знала, где находятся еще много его замечательных работ. Но мы поздно начали заниматься этой выставкой — разослали запросы в музеи за четыре месяца. А у них уже были другие планы: и у Третьяковской галереи, и у Русского музея. Есть работы, которые находятся в экспозиции музеев. Например, Саратовский музей предоставил восемь работ, а одну, самую лучшую, не дал — она у них в экспозиции. В Третьяковской галерее уже планировали энное количество выставок, которые предполагали участие основных произведений, плюс они обязательно оставляли в экспозиции две работы: картину «Звон» и автопортрет Аристарха Лентулова. В этом случае приходится придумывать, как, если у тебя всего этого нет, сделать выставку, чтобы она состоялась, получилась сильной и прозвучала. Когда мы делали «Москву — Париж», Русский музей и Третьяковская галерея обиделись, что их не включили в оргкомитет и рабочую группу, поэтому сначала что-то не хотели давать, и нам приходилось собирать вещи из провинциальных музеев. Некоторые музеи дают вещи с удовольствием, некоторые — дают, а потом отказывают.
Будни куратора
Петр Баранов, искусствовед, специалист по русской живописи, скульптуре и архитектуре XVII–XXI веков, куратор выставок «Всегда современное. #ТРИ. Жилинский. Обросов. Рабин», «Москва и москвичи»
— Выставки бывают монографические и сборные. Когда куратору предлагают сделать монографическую выставку, заказчиком может выступать как сам художник, так и площадка, на которой будет проходить выставка. Когда сам художник выступает заказчиком, ему хочется показать максимальное количество картин. И это большая проблема, потому что, когда картин много, зрителю тяжело их воспринимать. И это нужно объяснить художнику. Второй важный момент — пространство. Куратор, который занимается выставками лет пять—десять, успевает поработать со всеми выставочными площадками. Я делал выставки практически во всех точках Москвы, за исключением Третьяковки, Пушкинского музея и Большого Манежа, и я про любое пространство могу сказать, встанет здесь этот художник или нет. Я сразу могу представить, где могут поместиться работы художника — в каком пространстве. Надо всегда понимать, какое пространство подходит художнику, как экспозиционное, так и тематическое: художник-авангардист не может показываться в музее, специализирующемся на реалистическом искусстве.
В персональных выставках есть только одна сложность, которую чаще всего удается обходить, — необходимость брать работы из музейных собраний. Тогда речь сразу заходит о страховке и очень сложной транспортировке. Чаще всего ты стараешься работать только с теми картинами, которые находятся в собственности автора, либо в собственности друзей, либо коллекционеров — тех, кто без проблем их предоставляет. Когда ты делаешь сборную выставку, это намного сложнее. В этом случае заказчиком выступает или некая площадка, или организация. Это может быть Союз художников, или Академия художеств, или Музей Москвы, или Музей современного искусства. В этом случае заказчик говорит тебе, работы какой тематики он хотел бы видеть, и тогда ты должен ему представить весь спектр известных тебе художников и сказать, что у них есть. В работе над такими выставками самое сложное — их собрать. Ты можешь придумать ее за неделю и составить план того, как ты это видишь, но потом еще две недели ты будешь договариваться, а может быть, у тебя уйдет на это несколько месяцев, а потом еще недели три надо будет ездить по Москве и собирать эти работы.
Минимальная ставка куратора — пятьдесят— шестьдесят тысяч рублей, но она может достигать и полутора миллионов рублей в зависимости от сложности задачи. В среднем по Москве, это сто — сто пятьдесят тысяч за большую сложную выставку. Бюджет самой выставки рассчитывается исходя из следующих составляющих: логистика, и это не самое дорогое. Второе — страховка, если это музейные вещи. Может быть и так, что наследники или те же музеи не захотят давать картины бесплатно. Третье — площадка. В среднем в Москве сто квадратных метров на две недели стоят сто тысяч. Четвертое — каталог. Я считаю, что если нет каталога, то нет и выставки. Помимо важных затрат есть много мелких статей расхода: монтаж, раскраска стен, работа носильщиков и развесчиков, этикетки, баннеры, распечатка всех текстов, которыми сопровождается экспозиция. Все это стоит денег.
Куратор так или иначе лоббирует свои интересы и интересы того круга художников, к которому он принадлежит. Если общаешься с БеляевымГинтовтом, тогда он у меня будет главным художником, а если с Зурабом Церетели, тогда он у меня будет главным художником, потому что твой вкус воспитывается твоим окружением. Куратор получает свой гонорар за знание авторов работ, которыми никто больше не обладает. Например, скажут мне придумать выставку на тему «Образы заводов XXI века». Обычный человек, даже имеющий некоторое отношение к искусству, может лет десять думать о том, кого из художников можно пригласить на эту выставку. А я могу за пару часов накидать список фамилий тех, кто в последнее время выставлял работы на эту тему. Второе — это общение с художниками. Если ты не общаешься с художниками, ты не сможешь просто так взять у них работы. Куратор далеко не всегда искусствовед, что тоже плохо. Чем менее образован куратор, тем ниже уровень того искусства, которое он показывает. Есть такая закономерность. На кураторе лежит ответственность за работы, которые будут представлены зрителю. Кроме того, куратор не только человек, который подбирает работы, он теперь еще и экспозиционер.
Как только журналисты появляются на выставке, задача куратора заключается в том, чтобы работать только с ними. В этот момент он должен отложить все дела, которые у него есть, и заниматься тем журналистом, который заинтересовался его выставкой, потому что от этого человека зависит, придут к тебе люди на выставку или не придут. Это очень важный аспект, который кураторы могут не учитывать, считая, что журналисты, как правило, идиоты. Да они могут приходить на выставки неподготовленными, в этом случае им нужно максимально преподать всю необходимую информацию. Куратор должен быть минимально задействован в пиаре выставки, этим должны заниматься специально обученные люди, но почему-то их очень мало. Пиар — это самое важное. На первом месте телевидение, на втором — печатные СМИ и радио, а уже потом социальные сети. Очень важно, чтобы на открытие выставки все позвали всех своих знакомых. Чем больше людей придет на открытие, тем больше придет потом на саму выставку.
Конкуренция среди выставок не так высока. Например, в Третьяковке была выставка Гончаровой.
На нее все, кто хотел ее увидеть, пришли на открытие, а потом на нее ходили только специалисты, которые не попали на открытие. Так же, как на Салахова, так же, как на Коржева. Люди ходят только на топовые фамилии, которые постоянно раскручивают, такие как Серов и Айвазовский. Если раньше Музей имени Пушкина был лидером по посещаемости — раньше мимо него всегда идешь и видишь, что там стоит очередь, — то теперь эта очередь сместилась в Третьяковку. Это видно и по тем людям, которые приходят на открытие. Стопроцентная победа — Кремль. Туда будут ходить всегда, что бы ни произошло. Вот кому не нужен пиар, а они им все равно занимаются. Но я бы выделил эти три музея в отдельную категорию и не сравнивал их со всеми остальными площадками Москвы. Из московских музеев выделяется Музей современного искусства, но при этом все равно больше всего людей ходят в Мультимедиа Арт Музей к Ольге Свибловой. Это очень легко объясняется простотой контента — фотографии, географическим положением, а также огромным количеством ежедневных мероприятий, которые у них проходят. Больше событий, чем в Мультимедиа Арт Музее, не проходит нигде: лекции, кинопоказы — все это привлекает людей. Чем меньше музей, чем дальше он от центра, тем хуже люди в него ходят, но в этом случае от куратора ничего не зависит.
Самая посещаемая выставка в Санкт-Петербурге за последнее время — Илья Глазунов. Самые посещаемые выставки в регионах — выставки Никаса Сафронова и Зураба Церетели. Современные художники, будучи узнаваемыми, имеют больше шансов заинтересовать публику своими выставками, чем тот же Малевич. Если бы в Русском музее шла выставка Малевича, а по другую сторону Невского проспекта в Петербургском Манеже — выставка Глазунова, я думаю, что на Глазунова пришло бы больше людей. Точно не меньше. То же самое с регионами. Если там будут проходить одновременно выставки Кончаловского и Никаса Сафронова, то на Сафронова придет больше людей. Если будут проходить одновременно выставки Церетели и Родченко, то на Церетели будет больше публики. Если современный художник — медийная персона, если он любим журналистами, то его выставки посещаемы!
Полная версия этого материала доступна только подписчикам
Читать материалы из печатного выпуска журнала в полном объеме могут только те, кто оформил платную подписку на ONLINE-версию журнала.
