В южной столице прошла выставка алматинских художников. Несмотря на то что соединение картин Валерия Киреева и тематической выставки "Цеппелин и субмарина" Всеволода Демидова и Александра Львовича в пространстве одной галереи - стечение обстоятельств, тем не менее смотрелись они гармонично. Можно сказать с определенностью: авторы - романтики, фантазеры и мечтатели, живущие в своем волшебном мире, беспечные дети, не желающие расставаться с услышанной когда-то сказкой, неунывающие взрослые, придумавшие свою. Эти сказочные ощущения и фантазии, безусловно, передаются и посетителям выставки, заставляя признать, что и в двадцать, и в сорок, и в пятьдесят мы все еще мечтаем о путешествиях в подводные глубины на "Наутилусе", о полетах на воздушном шаре и цеппелине, жаждем встречи с таинственными эльфами и сказочными рыцарями.
Картины Киреева наполнены духом меланхоличной романтики. Демидов и Львович, моделируя объекты передвижения под водой и в воздухе, осознают их как символы путешествий не только во внешней, земной географии, но и во внутренних измерениях человеческой души.
Хранитель тумана
Любимые художники Валерия Киреева, как он сам говорит, стандартный набор для худграфа - Серов, Врубель, Рембрандт, импрессионисты, Поль Гоген... - "их любят все студенты. Не любят же обычно Шишкина. Хотя можно и не любить творчество, но у него есть чему поучиться. Можно не любить творчество художника, но технология может оказаться полезной".
- У тебя какое-то неалматинское мироощущение: архитектура, пейзажи, идеи. Зонтики, дождь... Вот крыши домов, да и сами домики, скорее напоминают Прибалтику, Восточную Европу.
- Я не был в Прибалтике, самый далекий Запад, куда я ездил - Украина, Киев.
Валерий не знает, откуда у него такое восприятие. Корни его не отслеживал. "Я не думаю, когда пишу. Приходят образы - пишется. А потом думаешь, как это все назвать". Например, его "Кошкины секреты" напоминают Обри Бердслея - поза девушки, изгибы тела, локона. "У Серова тоже много такого, - говорит Валерий, - молодой художник должен подражать, учиться видеть и воспроизводить". Это не плагиат, а попытка понять, в какой системе работал тот или иной известный живописец. Когда молодой художник подражает - это в порядке вещей, плохо - когда он копирует один в один.
Предметом творчества Валерия не становятся ни социально-культурная реальность, ни политика. Его даже упрекали в этом. "Мне в жизни хватает проблем, связанных с социумом. Часто приходится ругаться и воевать. А когда приходишь в мастерскую - хочется скорее о них забыть", - отвечает он критикам. Где находится фэнтезийный мир, созданный Киреевым? В снах, фантазиях, грезах... Сам Валерий не считает, что создал свой особый мир: "Просто остаешься один на один с самим собой. Художник, в принципе, одиночка, кроме него в мастерской не должно быть никого".
Мне очень хотелось понять, чем обусловлено творчество моего современника, алматинца, чьи картины проникнуты фэнтезийной средневековой эстетикой и духом викторианской Англии Льюиса Кэролла. Оказалось, что любимая историческая эпоха Киреева - конец XIX - начало ХХ века. Хотя это, может быть, в его творчестве и не заметно. В этот период началось бурное развитие техники и внедрение ее в производство. Люди стали летать на аэропланах, ездить на машинах и поездах. Произошел взрыв художественных направлений в искусстве. "За каких-то двадцать лет родилось очень много художественных направлений и стилей. Например, модерн, один из моих любимых, ему сложно дать определение. Можно отличить модерн от немодерна, но описать более конкретно трудно. Много эклектики, очень много затронуто сфер: не только изобразительное искусство, но и архитектура. С развитием промышленного производства стал развиваться и дизайн". Стилистика Киреева ближе к нашей эпохе: плоскостное решение, законы и перспектива, которые появились в ХХ веке. "Чем ближе к нам, к современности, тем сюжеты в живописи разнообразнее и интереснее. Вот "Дождь" - изображенные там зонты современные, конструкция изображения, переплетение самих зонтов. Зонтики я придумал еще в институте. Но тогда они не получились, и я их отложил. Меня не устраивал цвет, то, как я их нарисовал, и стилистика. Но сама идея была хорошая. Через некоторое время я нашел технику... попробовал еще раз - и написал картину".
Как протекает художественный процесс? "Сначала стоят формальные задачи, а сюжет не то что вторичен, а как бы зацеплен за то, как написать. Ищу манеру, технику. Хочется экспериментировать, применять новые материалы. Сейчас вот нашел голландские грунтовки. Из них появляется интересная живописная техника. Средства выражения, язык - это важно. А сюжет - ну чиркнул где-то на бумажке", - говорит Валерий.
В работах Киреева присутствует тематика города. Но не урбанизированного мегаполиса, а маленького уютного городка из снов и фантазий. Такое ощущение, что все происходит в одном месте в одно время. Вот, например, лицо девочки из "Явления черепахи" очень похоже на лица "ловцов птиц".
- Они родственники или это такой народец, населяющий твой мир?
- Тут все проще. Это дело техники, манеры. Находишь какой-то декоративный элемент или манеру писать лицо - если он удачен, то повторяешь. Воровать у самого себя не стыдно. Вот если посмотреть на картины Пикассо розового периода - то со скуки можно помереть - одно и то же. Пикассо много писал, но и воровал у себя тоже много. Но если в целом охватываешь все его творчество, то понимаешь, чем периоды друг от друга отличаются, и становится интересно.
Манеру письма Киреева видно сразу, но название стиля так просто не определишь. "Кто-то постмодерном называет, кто-то еще чем-то. Я не знаю, что я пишу". Скорее всего никто не знает, что он пишет. Только концептуалисты знают, потому что сами эту концепцию придумали. "Сначала приходят образы без названий. Я мыслю картинками. А потом уже думаю, как это обозвать. Когда приходит время выставляться - стараешься назвать чем-то приятным".
- Откуда приходят образы? Что тебя цепляет?
- Не знаю. Ходишь по горам, видишь наши азиатские пейзажи - впечатляешься. Ну и что, что домики европейские, но палитра, цвета - наши, азиатские. Раньше у меня манера письма была азиатская. Например, когда я написал первую свою картину "Похищение Европы" в 1999 году. Европа сидит на быке - азиатка азиаткой.
Аэронавт и Подводник
Всеволод Демидов и Александр Львович обратили внимание друг на друга как художники уже давно, но как люди знакомы недавно. "Цеппелин и субмарина" - идея именно этой выставки. Демидов с Львовичем специально к ней готовились. Больше половины представленных работ были сделаны специально к ней. Все произошло за короткое время, в течение месяца художники работали очень плотно. "Придумали тему, работали и создали объекты специально для нее. Мы постарались, и у нас получилось", - говорит Всеволод. Художники хотели, чтобы выставка выглядела как произведение искусства, создавала ощущение целостности и стала незабываемым событием. Всеволод признается, что полюбил ее как женщину.
Как возникла идея выставки и ее концепция? Как обычно, ниоткуда. Для авторов очень важно качество выставки, которое они определяют в свете понятия мастерства, взятого ими не столько в ремесленническом, сколько в философском смысле. В слове "мастер" очень хорошо представлено отношение к жизни. Мастер - это не только ремесло, но и мироощущение. Демидов занимается больше графикой, а Львович преимущественно керамист. Но тот и другой - мастера на все руки.
В тему выставки закрался дуализм, хотя и взаимопроникновений тоже немало. Афиша выставки выполнена как игральная карта - валетом. Наверху - Демидов в летном шлеме, внизу - Львович в капитанской фуражке. Объединяет две плоскости, два мира, верх и низ - пропеллер, общий двигательный элемент, который находится как на субмарине, так и на цеппелине. Александру интересно исследовать обтекаемые формы судов. Поэтому он и выбрал себе субмарину. А Демидов - цеппелин (ведь за его плечами два года учебы в авиационном институте). Александр Львович - художник с солидным творческим стажем и европейским образованием, окончил серьезное учебное заведение, Львовскую художественную академию (что, конечно, чувствуется в работах). Он много ездит по миру, участник разнообразных керамических симпозиумов, география которых простирается от Франции до Японии. Если Львович путешественник в макрокосмосе, то Демидова интересует внутренний мир души, микрокосмос. Всеволод отправляется путешествовать туда. Есть такой термин "психонавтика", он как нельзя лучше передает мироощущение такого путешественника.
Борьба и единство проявляются еще и в том, что художники представляют два противоположных психологических типа, интроверта и экстраверта. "Саша более скрытный, шума не любит. А я, напротив, люблю феерию, стремлюсь быть в центре внимания, - откровенничает Демидов. - Может быть, кто-то и усмотрит в этом выпендреж, но на самом деле все хорошо продумано. По гороскопу я - Дракон. А праздник - стихия Драконов. Мало того, что Драконы обожают посещать праздники, но и любят устраивать собственные. Они не любят танцевать по чужим правилам, поэтому стремятся создавать свои". Цеппелин и Субмарина, Аэронавт и Подводник, Инь и Ян - такова логика оппозиций.
Интерактивный иероглиф
Названия работ Демидова "Иероглиф", "Книга перемен", "Танцующая рукопись" - это выражение пристрастия к китайской культуре и философии. Всеволоду интересна восточная китайская философия даосов. Именно в ней он открыл для себя созвучные моменты. Именно даосские мудрецы говорили, что можно путешествовать не выходя со своего двора. Любовь к Востоку проявляется и в старой демидовской теме - иероглифе. Иероглиф передает аромат древней восточной культуры. Он для него - символ творчества. Много интересного о нем Демидов прочел у Александра Гениса. Наблюдая иероглиф, мы можем окунуться в прошлое, погрузиться в этот глубокий колодец. Иероглиф - машина времени. Всеволоду интересна его пластика: "Иероглиф - это танец. Иероглифический джаз". Поскольку он художник и ко всему относится творчески, то ему захотелось создать свои иероглифы.
Какое место занимает в творчестве подпись к картине? Для Всеволода подпись к картине - серьезный вопрос, она вплетается в картину: "Сначала картина была готова, и я думал, как ее назвать. И кто-то из знакомых, рассмотрев ее внимательно, сказал: а ведь это танец". Так и родилось название "Танцующая рукопись". Название вызревает потихоньку. Оно продолжение творчества, любви художника к играм с языком. Демидову нравится придумывать новые забавные слова, например, неологизм "рыба-сухопут" или "чайловек". "Их следовало бы запатентовать, но лень", - сетует художник.
Искусство для Всеволода - это еще и арт-терапия. Поэтому он и придумывает интерактивные акции: "Мне интересно стимулировать зрителя на творчество. Ведь и восприятие может быть творческим". На выставке такими стали два манекена, олицетворяющих Подводника и Аэронавта. Подводник - контекст разрушительный, поэтому у него на шее субмарина. Но у Подводника и своя спасительная миссия. Посетители могут повесить на него свои негативные переживания, беды, то, от чего хотят избавиться, написав их на специальных бумажках, и он их утопит, утянет за собой на дно. У Аэронавта (к нему на грудь художник прицепил перышко) задача противоположная: он вознесет к небу мечты, еще не сбывшиеся желания, позитивные эмоции, чтобы они осуществились.
На созидающий манекен прикрепил пакетики с семенами, как говорит Всеволод, "живой пустоты", которые ждут своего часа, тех, кто их посадит. Это семена декоративной тыквы. "Их можно посадить по весне, а осенью они вырастут, и из них можно что-нибудь сделать. Это очень ценный опыт. Счастье вырастить и стать творцом", - считает художник. Другой образ, выполняющий терапевтическую функцию, - "Наставление навигатора". Навигатор - сущность, которая знает, куда ехать, лететь или плыть, и которая располагается внутри каждого человека. Несчастные люди обычно не знают куда им идти, что делать и зачем они в этот мир пришли. Очень важно открыть в себе такого навигатора, почувствовать свою тропу, путь. "Я считаю себя арт-терапевтом. Я осознанно все это делаю. Это моя стихия, моя харизма. Я танцую, и мне это в кайф".
Своим символом Всеволод считает кораблик. "Я даже себя ощущал корабликом. Это некая сущность, которая не стоит на месте. Зашел в бухту, постоял немного, и нужно плыть дальше - делать новые открытия, идти вперед. Например, Пикассо вошел в Книгу рекордов Гиннесса по количеству произведений, и его не переплюнуть. Это самый плодовитый художник". Еще Демидов любит Пауля Клее, Жана Дебуфе, который работал с душевнобольными, Мориса Эшера. Из русских художников - Дмитрия Плавинского, из соотечественников - Вячеслава Лейко, оказавшего на него влияние в начале творческого пути.
"Художник не может не быть современным. Все, что он делает в данный момент, по определению современно. Кто-то торчит от малых голландцев, кто-то от техногенных фишек, кто-то занимается видеоартом и инсталляциями. Я все приемлю. Новое очень важно. Кого-то раздирают политические страсти. Мне интересна тема странствий и путешествий", - говорит он.
Что вдохновляет художника сегодня? "Важно чувствовать себя открытым и наблюдать за происходящим. Иду я, например, по дороге и вижу: лежат раздавленные пивные пробки. Мне уже интересна их форма, и я строю на них композицию. Обожаю ходить по базарам - нахожу там образцы вдохновения. Всякая мелочь: швейная фурнитура, дверные ручки, сеточки, в общем, разный строительный скарб. Эти предметы как будто говорят: купи нас, мы тебе пригодимся. Они могут просто лежать какое-то время, и вдруг - бац! - точно встают на свое место".
