Когда политические технологии стали заменять собой политику, концепцией стал считаться любой текст, озаглавленный «Концепция», а в основе государственной идеологии лежит государственный контроль над телевидением, Сабит казался представителем эпохи просвещения. Он отвергал любые мифы, догмы, квазинаучные стереотипы. И верил лишь в науку, в разум, в общественный прогресс – вещи, которые в наши дни выглядят немодными, но остаются остро востребованными в реальной политике.
Сабит был в большей степени практиком, чем кабинетным ученым. Работал в качестве политического консультанта с партиями как провластного, так и оппозиционного спектра. Он верил в необходимость и неизбежность демократических реформ, хотя и не был демократом в современном, рекламно-маркетинговом значении этого слова. Он был, скорее, рационалистом, считая, что без демократии невозможно добиться эффективного управления государством.
Сабита знали и уважали не только у нас в стране, но и в России, Европе, Америке. В международном экспертном сообществе с его мнением и оценкой считались, к его прогнозам прислушивались. Его любили и уважали журналисты – Сабит был одним из немногих, кто всегда, несмотря на занятость, был готов дать внятный и точный комментарий к событиям.
Сабит был просто очень хорошим человеком. Хороших людей у нас, слава Богу, немало. С профессионалами дело обстоит хуже. Профессионалов высокого класса у нас единицы. Из нашей жизни ушел человек, которого мы всегда будем помнить, ушел профессионал, которого никто не сможет заменить.
