– Кантар Бекаралович, как вы оцениваете методику измерения пенсионных активов по рискам, предложенную АФН?

– Идею измерения и публикации коэффициента кредитного риска мы поддерживаем, потому что нельзя показывать только доходность без риска, который принимает на себя компания. Иначе мы вводим в заблуждение вкладчика, который думает, что можно получить высокую доходность, не принимая на себя дополнительный риск. В то же время нас несколько удивили значения этого показателя у отдельных фондов. В частности, насторожили два момента: довольно низкий уровень риска у ВТФ, который по этому показателю находится почти на одной позиции с нами, и высокий показатель риска у ГНПФ. Не только я, но и мои коллеги не сомневаемся в надежности портфеля ГНПФ. Косвенно это подтверждается доходностью фонда. Если при высоком уровне риска нет доходности, это значит, что они совсем плохие управляющие. Но в это трудно поверить, как и в то, что Валют-Транзит фонд накануне известных событий, закончившихся приостановлением лицензии этого НПФ, проводил консервативную политику. Отсюда возникают вопросы и к самой методике.

– Чем можно объяснить высокие значения коэффициента риска у некоторых НПФ? Неужели тем, что в портфелях некоторых фондов находится большая доля валютных бумаг?

– Точно нет, потому что учитывается только кредитный риск, но не валютный. Не хотелось бы говорить, что это результат непродуманной инвестполитики, хотя иногда управляющие осознанно уходят в высокий риск, чтобы получить доходность. Другой вопрос, отдают ли они себе отчет, какими активами управляют. Я думаю, ООИУПА в своей деятельности должны исходить из того, что в их распоряжении находятся пенсионные активы, то есть, по существу, «подушка» на будущую старость. Это долгосрочные сбережения, поэтому рисковать ими и покупать сомнительные бумаги мы не можем. Когда этот показатель год-полтора назад был впервые определен, то НПФ НБК в списке был первым, но и уровень доходности на тот момент был очень высоким. Мы тогда приняли на себя дополнительный риск, но и получили высокий доход. Сегодня у нас умеренный риск и умеренная доходность. Сбалансированная политика приносит свои плоды в долгосрочной перспективе.

– При расчете коэффициента риска принимается в расчет рейтинг бумаги. Но только с нынешнего года вступили в действие лимиты АФН по инвестициям в рейтинговые ЦБ. Как в таком случае АФН оценивает прошлогодний портфель, ведь немногие казахстанские эмитенты имеют рейтинги?

– Проблема не в том, что мы должны покупать рейтинговые бумаги… Нельзя одномоментно заставить все компании получить рейтинг. Первоначально АФН предлагало ориентироваться на рейтинг ценной бумаги. Но раньше НПФ покупали бумаги без рейтинга, и ни один эмитент не станет получать рейтинг на уже проданную бумагу. Поэтому было принято решение использовать рейтинговую оценку эмитента. Если у компании есть рейтинг, ей не нужно получать его на все последующие бумаги. Управляющие компании сами должны отслеживать, есть ли в этой ЦБ дополнительные риски.

– Как вы думаете, будет регулятор требовать дополнительной капитализации при высоком значении кредитного риска?

– Однозначно будет. Именно для этого и рассчитывался коэффициент. Никто не запрещает фондам инвестировать активы в высокорисковые инструменты. Но при этом размер собственного капитала должен покрывать риски, чтобы НПФ могли ответить по своим обязательствам перед вкладчиками, если доходность будет ниже определенного уровня. На мой взгляд, это совершенно логично.

Ин тер вью взяла Светлана Грибанова