Военная реформа, которую претворяло и продолжает претворять в жизнь руководство страны, страдает некоторой однобокостью. Официальные лица часто говорят о необходимости повышения эффективности госуправления применительно к самым разным областям экономической, политической и общественной жизни страны. Министерства обороны эти критические замечания обычно не касаются, хотя этому ведомству, как и любому другому, нужна реорганизация, отвечающая вновь возникающим потребностям государства и общества.
Военная юстиция против дедовщины
После эпохи начала переходного периода – времени ужасающих репортажей об армейском быте – общество привыкло к мысли, что все, происходящее в вооруженных силах, лишь отражение общей разрухи и падения нравов. Недавнее выступление председателя следственного комитета МВД Улугбека Патсаева вроде бы подтверждает наличие этой связи. Как отметил в своем докладе высокопоставленный чин полиции, в прошлом году по сравнению с позапрошлым «на 14% меньше зарегистрировано случаев дедовщины, на 21% случаев уклонений от военной службы, на 4% – превышения должностных полномочий». Правда, по словам г-на Патсаева, на этом оптимистическом фоне увеличилось число коррупционных и экономических преступлений.
Можно считать, что доклад отражает произошедшие в обществе изменения. Насколько увеличение числа контрактников в частях, в том числе и на сержантских должностях, способствовало повышению боеспособности армии – вопрос спорный, но, как видно, вместе с этим процессом происходило снижение числа преступлений, связанных с неуставными отношениями. Хотя бы даже и в отчетности. Кстати, сам Улугбек Патсаев основной причиной улучшения показателей, отражающих уровень преступности в частях, назвал общее повышение благосостояния граждан.
– Помимо улучшения в снабжении вооруженных сил и материального положения военнослужащих в изменении морально-психологического климата в частях сыграли существенную роль и причины сугубо административного характера. На сегодняшний день в казахстанских вооруженных силах существует разветвленная сеть органов военной юстиции, – считает старший помощник главного военного прокурора Нурлан Сихимбаев. – Подобная система отличает нашу армию от армий других стран СНГ. У нас есть военно-следственный департамент, включенный в структуру МВД, соответственно, этот департамент независим от армии, есть военная прокуратура и военная полиция. Полномочия военной полиции закреплены в специальном законе. Что позволило этому органу эффективно бороться с неуставными отношениями? То, что военная полиция имеет централизованное подчинение непосредственно первому руководителю ведомства – министру обороны.
Но даже самая продуманная правоохранительная система не искореняет полностью и сразу неуставные отношения. И, увы, у армии хватает проблем помимо дедовщины. В прошлом году ветеран вооруженных сил, полковник в отставке Айболат Курманбай публично обратил внимание руководства Министерства обороны на близкое к катастрофическому положение дел в области военного образования. По официальным данным Минобороны, на которые сослался отставной офицер, в 2002 году было уволено из армии 650 офицеров, в 2003-м – 728, в 2004-м – 1134. В 2005 году «в полк» по окончании военных учебных заведений было выпущено 675 военнослужащих, и в то же время из армии по различным причинам уволилось 906 кадровых офицеров и контрактников.
– Сейчас вся система прохождения службы как будто специально нацелена на то, чтобы отбить у молодого офицера стремление остаться в рядах вооруженных сил и стать высококлассным военным специалистом, – дал свою оценку сложившейся практике прохождения службы на условиях анонимности один из высших чинов казахстанской армии. – Кто является становым хребтом армии? Обычные офицеры линейных частей, расквартированных в отдаленных гарнизонах. И в более благополучные для армии времена служба вдалеке от крупных городов была не сахаром, теперь же жизнь простого командира в звене «взвод – рота» на периферии стала просто невыносимой. Когда высокие командиры в беседах с журналистами заявляют, что зарплата в 35–40 тыс. тенге – это нормально для начинающего службу офицера, они или лукавят, или говорят так, потому что не знают реалий гарнизонной жизни. Знаете, на что уходит обычно половина зарплаты офицера в далеком гарнизоне? На жилье, так как то, что предоставляют прибывшему к месту службы лейтенанту в общежитии, человеческим жильем назвать нельзя. Но на бумаге все выглядит прекрасно – мы обеспечили военнослужащих квартирами, просто некоторые-де предпочитают жить отдельно.
После такого признания одного из высших офицеров армии приходится пересматривать стереотипы. От частого повторения заклинаний о безусловной полезности высоких темпов перехода на другой принцип комплектования можно поверить в благостную картину в вооруженных силах, в которых служат исключительно пришедшие по зову сердца профессионалы. Хотя при этом «профессионализация» армии может означать ее превращение в заповедник маргиналов. Эксперты уже не раз предупреждали военное ведомство, что изменение принципа комплектования армии – не панацея от всех бед, что существующая система управления и снабжения войск не готова к таким переменам.
Вопросы дисциплины в профессиональной армии
– Знаете, на что я обратил внимание, когда проанализировал критические выступления по вопросам военного строительства в прессе? Проблемы состояния вооруженных сил поднимают обычно не правозащитники и не общественность, а в первую очередь сами офицеры, которым небезразлична судьба армии, – говорит Айболат Курманбай. – В то же время проблемы других силовых ведомств регулярно и активно обсуждаются в средствах массовой информации, и это обсуждение часто инициируется журналистами или представителями различных общественных объединений. Это вполне понятно – скажем, деятельность правоохранительных органов так или иначе касается каждого из нас, и недостатки в их работе мы можем видеть в нашей повседневной жизни. Но, с другой стороны, это свидетельствует о том, что общество не хочет заниматься заботами вооруженных сил государства, предоставляя армии возможность жить своей отдельной, никому не интересной жизнью. О каком общественном контроле над армией можно говорить при таком положении дел?
Судя по данным статистики, несмотря на радужные рапорты руководства вооруженных сил, неуставные отношения даже в укомплектованной преимущественно контрактниками армии еще не изжиты. В докладе госдепа США указывается, что в первые шесть месяцев прошлого года в войсках Казахстана произошло «всего» шесть самоубийств на почве неуставных отношений против 26 в аналогичном периоде позапрошлого года. В отличие от соседней России, судьба ни одного из этих несчастных соотечественников, находившихся на государственной службе, почти не тронула ни журналистское сообщество, ни сограждан. Что отчасти оправданно – в России, унаследовавшей часть идеологического багажа Советского Союза, сильная армия воспринимается как неотъемлемый атрибут полноценного государства и часть национального исторического мифа. Казахстан, конечно, не претендует на то, чтобы быть крупной военной державой, но из этого общественное сознание, видимо, делает вывод об отсутствии необходимости контроля за вооруженными силами.
Известное выражение о лжи, наглой лжи и статистике можно полностью применить к армейской жизни. Любому профессиональному военному в течение службы приходится осваивать искусство показухи. Ведь, как известно, правильно оформленные стенды и покрашенные бордюры значат не меньше, а иногда и больше отличных оценок на стрельбах. Соответственно, и официальные данные о степени присутствия неуставных отношений в части не всегда могут отражать истинное положение дел.
Переход вооруженных сил на другой принцип комплектования иногда приводил к случаям, которые вряд ли были упомянуты в рапортах органам военной юстиции: иногда офицеры были не в состоянии справиться с новобранцами-«профессионалами».
– Горе наших вооруженных сил в том, что многие руководящие должности занимают люди, ни дня не служившие в войсках. При инспекциях некоторых частей я встречал в госпиталях лейтенантов с ушибами, сотрясениями мозга, кровоподтеками. Спрашиваешь: что случилось? Отвечают, естественно, – упал с лестницы. Назначаешь расследование, выясняется – командира взвода избили собственные подчиненные, – рассказал анонимный собеседник «Эксперта Казахстан». – Приехавший на место службы офицер теперь сталкивается не просто с подчиненными, а с контрактниками, которые часто старше их по возрасту и служат в той же местности, где жили до военной службы. Такие «профессионалы» в ответ на попытки применить к ним, скажем, дисциплинарные взыскания просто собирают толпу друзей из местных жителей и бьют офицеров. Но теоретикам из центрального аппарата Минобороны такие тонкости непонятны – большинство из них никогда не заходило в солдатскую казарму.
Общественная дискуссия, «назначенная» сверху
Утверждение о том, что прошедшая военная реформа способствовала повышению боеспособности войск, является сейчас и, наверное, будет оставаться темой для дискуссии. Министерство обороны и ряд военных экспертов придерживаются противоположных точек зрения. Но вот по вопросам, касающимся грамотного расходования государственных средств, представители военного ведомства предпочитают не высказываться. За последние годы органы финконтроля не раз ставили на вид руководству Минобороны нерациональное использование отпущенных из бюджета денег и низкую финансовую дисциплину. Но в этих случаях министерство, видимо, сочло, что спор неуместен.
Чтобы навести порядок в части экономии и использования государственных средств, надо просто вспомнить, какую функцию выполняют вооруженные силы. Не единственным, но основным принципом проверки эффективности работы Минобороны является ревизия готовности вверенной этому органу структуры к защите государства и его национальных интересов.
– Для действительного реформирования Министерства обороны следует провести анализ работы его аппарата. Не секрет, что у нас почти все должности в структуре Минобороны заняты офицерами. В том числе и те должности, которые могли бы быть замещены гражданскими специалистами, – считает Айболат Курманбай. – Зачем, например, в войсках нужны непременно военные финансисты? Разве не может дела части вести гражданский бухгалтер? Зачем создавать военный институт переводчиков, когда есть военная кафедра при уже существующем профильном гражданском вузе? Зачем нам артисты, которые носят погоны? Зачем непременно нужны военные строители? Я говорю именно о строителях, а не о военнослужащих инженерных подразделений, которые должны выполнять боевые задачи. Это риторические вопросы, потому что раздувание штатов всевозможных военных организаций выгодно самому аппарату, но крайне невыгодно государству.
Простой принцип деления должностей по функции – на «более или менее» военные – принят во многих странах мира. Что оправданно – между офицером, занимающимся боевой подготовкой, и военным чиновником должна быть разница, хотя бы в размере вознаграждения за труд. Военная реформа, меняя принципы управления и комплектования войск, почти не затронула орган, который сам отвечал за эти процессы. По большей части все реформирование сводилось к возможно большему устранению проблем армии из жизни общества. Чему общество, собственно, и не мешало. Пресловутая стена, отгородившая вооруженные силы от любопытных глаз, создавалась не только военными, но гражданами, которых вопросы военного строительства не очень-то и занимали. Создание нового главного оборонного документа страны – военной доктрины – служит еще одним подтверждением равнодушного отношения страны к собственной армии. Судя по нечастым публикациям по этой теме в прессе, казахстанцев мало волнует будущность военной составляющей государства. Видимо, общественную дискуссию по поводу того, как нам обустроить вооруженные силы, как и по многим другим вопросам, придется начинать государству.
Как ни парадоксально, из бесед с офицерами, занимающими различные должности, выяснилось, что многие из них связывают надежды на необходимые реформы с появлением нового, гражданского министра обороны. Появление руководителя «со стороны» воспринимается как начало установления того самого общественного контроля, о котором любят говорить практически все, но который пока никто не стремится установить.
