В этом году «Адаптация» пересекла свой 15-летний рубеж. За это время уже успело возникнуть и распасться множество рок-групп. «Адаптация» образовалась в сложные 90-е годы, в период окончательного развала СССР, переоценки ценностей и нигилизма. Она продолжила традиции социального протеста, заложенные субкультурой сибирского панка 80-х: «Гражданской обороной», Янкой Дягилевой, Черным Лукичом и т.д. Ее основатель, бессменный лидер и идейный вдохновитель – Ермен «Анти» Ержанов. Для думающей и неравнодушной к происходящему в стране молодежи его творчество стало кульминацией мыслей и переживаний, выплеском наболевшего, глотком свежего воздуха. Да и сегодня аудитория группы все еще пополняется молодыми слушателями, для которых гражданская позиция – не пустой звук.
Группа смогла занять свою андеграундную нишу, найти своих слушателей, остаться верной независимому духу, не «опопситься» и не перейти в мэйнстрим. Сыграл свою роль и своеобразный для альтернативной субкультуры поиск своего потребителя. В 90-х это была форма самиздата, теперь – интернет (у «Адаптации» есть свой сайт, который постоянно обновляется и по которому можно судить об активной концертной деятельности), а также прочные связи с московским лейблом «Выргород», специализирующимся на «нашем неформате» и выпустившим уже не один альбом группы. Ее постоянно приглашают на гастроли, на клубные и квартирные тусовки в города СНГ и Европы: Москву и Барнаул, Петербург и Минск, Берлин и Париж, Алматы и Бишкек. Такой широкий охват (не только крупные города, но и самые дальние уголки) свидетельствует о наличии на территории бывшего СССР все еще единой по языку, духу и ценностям, верной традициям рок-н-ролла субкультуры.
– Ермен, каким образом группа существует на андеграундной сцене так долго?
– Это зависит от меня. Я являюсь руководителем, двигателем группы и по-другому жизни не представляю. Не иссякает потребность сочинять и петь песни. Состав менялся, но последние три года он постоянный. Начали выходить на самоокупаемость, оплату за концерты.
– Как вы зарабатываете на жизнь?
– Раньше мне приходилось работать и сторожем, и таксистом, и корректором в газете. Сейчас уже невозможно ходить на работу с восьми до пяти и при этом играть в рок-группе.
– Вы объездили довольно много городов, в том числе выступали и за границей. И везде ты поешь на русском?
– Да. В какой-то момент мне захотелось, чтобы был панк-рок на казахском языке. Мы записали несколько песен в рамках проекта «Бищара Балдар» и во Франции издали пластинку, где помимо песен на русском, есть песни и на казахском. Песни получились разные: в них отражены как этнические, так и политические мотивы. Например, песня «Котакты жеме» – социально-политическая. А «Алдар Косе» – фольклорная. Панк исполняется на самых разных языках, а на казахском нет. Я решил восполнить этот культурный пробел. На казахский язык панк хорошо ложится благодаря фонетике. Но все же я воспитан на русской культуре, мыслю по-русски и считаю его родным языком. Идеи некоторых песен были сформулированы на русском, а потом переложены на казахский. Проект получился удачным, многим нравится, хотя слушатели у нас русскоязычные.
– Ты всегда писал песни на социальные и политические темы. Изменились ли твои взгляды за последнее время?
– Сейчас я стараюсь не придерживаться политических убеждений. Политики – все обманщики, они пекутся не о народе, а преследуют свои меркантильные цели. Мне больше нравится петь, чем заниматься политикой.
– А твои песни – это не политика?
– Нет, это творчество, мой собственный взгляд на какие-то вещи. Когда мы пели «Жизнь в полицейском государстве», «За измену Родине» или «Мафия и власть» – это не означало, что мы занимаемся политикой. Эти песни писались в конце 90-х, когда в Казахстане был жесткий режим. Сейчас стало полегче. Если тогда у нас было жестко, а в России либерально, то теперь, наоборот, там закручивают гайки. Поэтому сейчас нас часто просят на концертах играть старые песни.
– Как массмедиа относятся к вашему творчеству? В России появились компании, делающие бизнес на андеграунде. Как обстоят с этим дела в Казахстане?
– Кроме Актюбинска и Алматы в Казахстане мы практически нигде и не играем. Вся творческая деятельность приходится на Россию. По казахстанскому радио нас не крутят. Были редкие случаи, когда наши песни выходили в России, в эфире «Эха Москвы». Как-то Артемий Троицкий в своей передаче ставил наши песни. Но каких-то серьезных ротаций нет. Да мы к этому и не стремимся.
– Расскажи об актюбинском рок-фестивале «Суховей».
– Мы – его организаторы. Но с каждым годом делать его все тяжелее. В Казахстане таких фестивалей больше нет. Сейчас на фестиваль приезжают и из российских городов. Нам никто не помогает, есть просто друзья-бизнесмены из Актюбинска, которые дают деньги на это мероприятие, а мы решаем все организационные моменты. Неизвестно, будет ли он в этом году.
– Вы причисляете себя к советскому року? Что это сегодня – верность традиции, убеждениям или бренд?
– Раньше для меня это имело значение. Мы определяли наше творчество как панк-рок. Сегодня мне абсолютно безразлично, как его называть. Определять жанры – дело критиков и журналистов. Как это будет называться: советский рок или панк – от этого ничего не изменится. Песни – они либо хорошие, либо плохие.
