Свершилось: после 22 месяцев поддержания фактически фиксированного курса тенге Казахстан включился в девальвационную гонку. Коррекция национальной валюты оказалась не плавной 10-процентной, как обещал министр Б.Султанов, а резкой, разовой, 25-процентной. Может, это и к лучшему – пример России и Украины свидетельствует о пагубности сценариев ползучих девальваций, лишь разжигающих спекулятивный спрос на валюту и иссушающих резервы центробанков.
Масштаб валютных интервенций в последние 4 месяца (6 млрд долларов, в том числе 2,7 млрд за один январь) делал защиту курса тенге на прежнем уровне слишком накладным занятием. К тому же, когда страны-источники почти 50% импорта Казахстана – Россия, Украина, Белоруссия, Турция – девальвировали свои валюты за последние 7 месяцев на 40–60%, оставаться вне игры в дешевеющие валюты значило обрекать местных производителей на потерю конкурентоспособности на внутреннем рынке.
Наконец, чистые международные резервы Казахстана после небольшого прироста в декабре по итогам января похудели на 6% (1,1 млрд долларов). По итогам прошлого года, несмотря на небольшой абсолютный прирост, по отношению к ВВП международные резервы РК снизились с 17% до 14,4%, а активы Национального фонда в пропорции к ВВП не изменились (20,2%). Для сравнения: золотовалютные резервы России в прошлом году «похудели» с 37 до 26% ВВП, а средства бюджетных минфиновских фондов незначительно увеличились (с 12,1 до 13,5% ВВП).
Итак, доводов в пользу девальвации было хоть отбавляй. Единственным серьезным осложняющим курсовую хирургию обстоятельством были валютные риски банковского сектора. Именно поэтому буквально накануне девальвации власти осуществили молниеносный перехват контроля в двух банках из «великолепной шестерки» – БТА Банке и Альянс Банке, на которые в сумме приходится треть суммарных активов и четверть всех вкладов населения в банках второго уровня.
Ситуация с вхождением государства в капитал двух банков была диаметрально противоположной – дружественная уступка контролирующим акционером, финансовой группой «Сеймар Альянс», за символическую плату (правда, с условием размещения 200 млн долл. депозита и обещаний дальнейшей капитализации) в случае Альянс Банка и принудительный выкуп допэмиссии в случае БТА Банка.
Впрочем, мы не готовы разделить эмоциональные обвинения государства в рейдерстве экс-главы БТА Банка Мухтара Аблязова, отстраненного от должности и утратившего контроль над банком. Конечно, жалко лишаться такого актива, но в кризисной логике НБК был в своем праве. Не будем ханжами – национализация банков в нынешние времена глобального финансового кризиса становится уже чуть ли не рутиной для США, Великобритании и континентальной Европы. Примеров американских ипотечных гигантов Fannie Mae и Freddie Mac, английских банков Northern Rock и Royal Bank of Scotland, российских «Глобэкса» и Собинбанка, на наш взгляд, более чем достаточно, чтобы понять, что для финансовых властей по всему миру интересы вкладчиков и системная устойчивость банковского сектора важнее интересов конкретных собственников и менеджеров.
Другое дело, крайне важно, чтобы государство впоследствии вышло из капитала этих банков, чтобы после кризиса они не превратились в кредитные министерства. Свои уверения в этом уже успели дать и глава «Самрук-Казыны» Кайрат Келимбетов, и руководство Нацбанка.
Методы последующей приватизации этих банков могут быть самыми разнообразными. В частности, холдинговая структура может оставаться под контролем государства, а рыночное ядро приватизируется, лучше через продажу на бирже. Был же прецедент IPO «РД КазМунайГаз», почему бы не сделать через пару лет IPO «РД (Расчеты и Депозиты) БТА Банк»?
Гораздо менее экзотический вариант – обсуждаемая уступка половины госдоли БТА Банка российскому Сбербанку. Впрочем, если такая сделка случится, она будет диктоваться прежде всего политическими мотивами – уж больно «тяжелый» актив нынешний БТА (по данным АФН, 47% кредитного портфеля банка – займы нерезидентам, в частности, ряду девелоперских структур в России, переживающих непростые времена). В принципе, прецедент уже есть – российский госбанк ВЭБ купил прошлой осенью рухнувший Проминвестбанк – 6-й по активам на Украине.
Девальвация сродни потере девственности – ожидание сего события гораздо более интригующе, чем собственно его переживание и, тем паче, воспоминание о нем. Когда все позади, критически важно удержаться на новом заявленном уровне курса, не свалившись в воронку ползучей порчи национальной валюты. Десять лет назад, продержавшись два квартала после финансовой катастрофы в России, Казахстан вынужден был ослабить тенге, и тогда масштаб девальвации был серьезнее: с конца марта по конец июня 1999 года казахстанская валюта потеряла по отношению к доллару половину своей стоимости, что привело к серьезному разгону инфляции и снижению уровня жизни.
Первые признаки повышательной переоценки импортных непродовольственных товаров в ответ на падение тенге уже отмечаются в разных городах страны и сегодня. Помимо жестких заявлений премьера о недопустимости необоснованного повышения цен действенный антиинфляционный рычаг – смягчение процентной политики НБК, о чем было объявлено одновременно с девальвацией. Снижение ставки рефинансирования и ставок резервных требований смягчит бремя девальвации для банков и их валютных заемщиков.
А вот кто смягчит последовавший вслед за девальвацией тенге ажиотажный спрос на наличную валюту в Киргизии и Таджикистане, пока неясно. Соседи Казахстана – очередные кандидаты на вступление в девальвационную гонку.
