В 2010-м наша редакция решила последовать за российскими коллегами и назвать своего Человека года в Казахстане. Только несколько недель спустя мы поняли, что затеяли это не совсем ко времени, но отступать было поздно.
Планерки, на которых обсуждались кандидатуры на роль Человека года, все больше затягивались, и чем дальше, тем яснее становилось, что цель недостижима. Во всяком случае в этом году.
Идею присудить титул Нурсултану Назарбаеву отмели сразу, поскольку тем самым мы загнали бы себя в ловушку — тогда в последующие годы нам пришлось бы еще тяжелее с выбором новых героев. Так что президент республики у нас оказался вне конкурса — как человек столетия. Но исключая его, мы получили пустоту. Мы никак не могли найти персону, которая бы удовлетворяла базовым условиям: с нею, персоной, в нынешнем году должно было приключиться — или по собственной, или по чужой воле — что-то такое, что порождало бы или прекращало многолетний тренд. Второе условие — публичность персонажа. Кому нужен «герой», которого никто не знает? Итак, условия задачки ясны: нам нужно найти в 2010 году в Казахстане кого-то, кто олицетворяет собой какую-то большую тенденцию, о которой всем так или иначе известно.
Начали искать — и споткнулись. Вот в 2009-м было бы раздолье. Можно было выбрать Мухтара Джакишева — его арест символизировал окончательный отказ от иллюзии, что Казахстан хоть в какой-то сфере может вырваться в самостоятельные лидеры. Тогда стало окончательно ясно — нам придется ради пресловутой многовекторности пожертвовать своими большими амбициями. И даже если кто-то на что-то у нас способен, сие еще не означает, что он должен так вот запросто воплощать эгоистичные мечтания в жизнь. Подошел бы в прошлом году на Человека года и другой Мухтар — Аблязов. Его побег в Лондон говорил о крахе мифа о самой продвинутой финансовой системе в СНГ. Для намека на ту же катастрофу подходил и Григорий Марченко, который не только провел девальвацию, но и стал обвинителем банкиров Аблязова и Сейсембаева. Другой неплохой вариант для 2009-го — указать пальцем на тех, кто благодаря кризису стал усиливаться, подбирая активы ослабших. Правда, в последнем случае мы бы, пожалуй, ошиблись — 2010-й показал, что тренда нет и дальнейшего подчинения всего и вся одной или двум группировкам в Казахстане произойти не может. Президент бы не позволил развиться подобному сценарию — система сдержек и противовесов слишком долго строилась, чтобы вот так разом ее порушить.
Как бы то ни было, в прошлом году многие истории получили свой финал, а некоторые, как казалось, начинались. 2010-й сложился куда менее динамичным. Бизнес в уходящем году явно не демонстрировал никакой активности. Если бы он хотя бы умирал, освобождая место другим, еще куда бы ни шло. Но он большей частью завис в состоянии комы, постоянно требуя не отключать его от аппаратов искусственной почки и гипервентиляции легких. Стоит, конечно, оговориться, что речь идет о бизнесе частном и публичном — о том, который на виду. Потому что нам могут указать на увеличившийся ВВП, уличив в предвзятости. Но валовой продукт прирастает явно не за счет тех капиталистов, которые светятся у нас в СМИ.
Чиновники в 2010-м, да, активничали — с этим не поспоришь. Они генерировали инфоповоды, о них писали информагентства, их показывали по телевизору. Но личности, на которой бы сходились все линии, никак определить не получалось.
Думали о Кариме Масимове. Он вроде наладил бюджетно-политический баланс, сблизив Казахстан с Китайской Народной Республикой. Но насколько это можно считать долгоиграющим и новым трендом? По сути ведь речь идет все о той же многовекторности, которая много лет уже у нас в приоритете. Обстоятельства вынуждают сегодня входить в более плотный контакт с соседями, но меры эти больше, надеемся, тактического свойства. Остальные заслуги г-на Масимова несомненны, но также касаются, скорее, оперативного управления страной.
Думали об Асете Исекешеве с его Форсированным Индустриально-Инновационным Развитием. Философия «Эксперта» предписывает одобрять любые прогрессивные, на наш взгляд, действия и даже намерения властей. Поэтому ФИИР мы поддерживали и будем поддерживать — форсированная индустриализация стране нужна, неплохо было бы, если б она оказалась еще и инновационной. Однако в Казахстане было столько красивых программ, которые заканчивались ничем, что делать Человеком года министра, который взялся воплощать очередную из них, как-то слишком смело. Ведь некоторые из программ, например, «30 корпоративных лидеров» и «Прорывные проекты», умерли, даже, по сути, не родившись.
Думали еще много о ком, но ни одно имя не вызывало такой реакции: «О да, он точно Человек этого года!» Везде чувствовалась какая-то натяжка. В конце концов мы выбрали обобщенный образ правоохранителя. Почему он нам показался героем дня, подробно описано в соответствующей статье. Вариант имеет право на существование. Однако и этот «герой» не несомненен.
И нам видится, что это симптом болезни. Наш главный редактор по этому поводу даже вспомнил об индуистской философии. В ней определены три состояния всего сущего — саттва, раджас и тамас. Раджас — это некая большая энергия, которая приводит к саморазрушению. В общем, революционная ситуация. Ее у нас, к счастью, не наблюдается. В Казахстане спор идет между тамасом и саттвой, причем выигрывает первый. А отличаются они тем, что тамас — состояние спокойное, но спокойствие это обусловлено невежеством и ленью. Болото, одним словом. Другое дело саттва — когда созидание происходит постоянно и, в отличие от раджаса, без деструктивных последствий. Отсутствие героев в современном Казахстане, которые начинали бы какие-то большие хорошие дела, характеризует ситуацию. И очень не хочется, чтобы это само по себе становилось главенствующей тенденцией следующего десятилетия.
