До недавнего времени мы регулярно слышали об антитеррористических учениях, в которых наши спецслужбы участвовали совместно с партнерами из НАТО и союзниками из ОДКБ и ШОС. Сам же терроризм казался настолько далеким от наших краев, что для борьбы с ним приходилось направлять наших военнослужащих в дальние страны.
Этой весной мы увидели его у себя дома. Сначала произошел кровопролитный штурм квартиры, где засели экстремисты, через несколько дней прогремели два взрыва, по крайней мере один из них официально назван терактом.
Действия казахстанских спецслужб во всех этих случаях вызывают вопросы относительно эффективности многолетней антитеррористической подготовки. И не исключено, что у международного терроризма (термин не слишком удачный, но именно с ним мы и наши союзники ведем борьбу) может появиться желание испытать на прочность заслон от терроризма, который создали наши спецслужбы.
Конечно, создать стопроцентную защиту от террористических атак до сих пор не удавалось никому. Как показало нападение террористов на отель «Интерконтиненталь» в Кабуле 28 июня, даже режим повышенной готовности и прекрасная техническая оснащенность еще не дают гарантий от терактов. Сегодня все — и афганское правительство, и члены международной антитеррористической коалиции — признали, что вооруженное противостояние в стране, в том числе и теракты, прекратятся лишь тогда, когда будут устранены причины, породившие их. То же самое справедливо и в отношении Казахстана — наиболее эффективными антитеррористическими мерами являются те, которые формируют у населения позитивное социальное самочувствие, доверие к властям и готовность сотрудничать с ними.
Для Казахстана характерно то, что многие экономические и политические вопросы мы куда успешнее решаем на международном уровне, то есть в формате международных организаций, чем у себя дома.
В формате Содружества Независимых Государств 4 июня 1999 года был подписан Договор о сотрудничестве государств — участников СНГ в борьбе с терроризмом, 1 декабря 2000 года принято Решение Совета глав государств СНГ об Антитеррористическом центре (АТЦ), 7 октября 2002 года было утверждено Положение о порядке организации и проведения совместных антитеррористических мероприятий. Кроме того, Казахстан сотрудничает со своими союзниками по Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), со своими стратегическими партнерами по Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и даже сам с собой как членом ШОС и членом ОДКБ.
В ходе недавнего саммита ШОС в Астане был подписан Протокол о взаимопонимании между РАТС ШОС и ОДКБ. В нем сказано, что Секретариат ОДКБ и РАТС ШОС будут способствовать активизации сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, финансированием терроризма за счет средств, полученных от незаконного оборота наркотиков и трансграничной преступности. Для координации сотрудничества и реализации подписанного Протокола будут назначены специально уполномоченные лица. Стороны наладят обмен информацией, правовыми документами и рекомендациями по вопросам, представляющим взаимный интерес, а также осуществят подготовку и реализацию совместных мероприятий, создадут при необходимости совместные рабочие группы для подготовки предложений по решению наиболее важных вопросов.
Тем не менее угроза террористических атак на нашу страну со временем только усиливается, а подобные, на первый взгляд точечные, акции сигнализируют террористическим организациям за рубежом, что в Казахстане для их деятельности есть благодатное поле. Поэтому казахстанским властям необходимо как можно скорее начать разбираться не только с социальными проблемами — почвой для любого экстремизма, но и направить силы и средства на улучшение оперативной подготовки следственных работников и тактической подготовки спецподразделений.
Делу Бурятского верны
Захват трех террористов в Алматы, взрыв смертника Рахимжана Макатова в департаменте КНБ по Актобе и Актюбинской области актуализировали тему терроризма в силовых структурах и СМИ, хотя проблема вооруженного сопротивления властям религиозными экстремистами для нас не нова.
Во всех соседних с Казахстаном странах были зарегистрированы теракты. В России на Северном Кавказе войну против государства ведут многочисленные группы религиозных экстремистов, среди которых немало выходцев из Казахстана. Российские силовые структуры периодически сообщают об аресте или уничтожении граждан РК, в том числе и этнических казахов, которые не просто воюют на стороне джихадистов, но и возглавляют группировки и крупные террористические группы.
Один из последних казахстанцев-джихадистов, убитый 20 апреля этого года в Махачкале, Сабитбай Аманов был одним из руководителей подполья. Блокированный в одном из частных домов на окраине столицы Дагестана, Аманов открыл стрельбу по сотрудникам ФСБ, пытавшимся его захватить, и был убит ответным огнем. По данным Национального антитеррористического комитета ФСБ РФ, Аманов был помощником известного лидера боевиков Северного Кавказа Саида Бурятского.
Саид Бурятский до своей гибели бывал в Актюбинской области с проповедями. Не исключено, что именно тогда Сабитбай Аманов, примерный сын, брат и дядя, примкнул к движению Бурятского.
Вторым, возможно исторически более ранним, направлением активности джихадистов из Казахстана стал соседний Узбекистан, где 30 июля 2004 года в Ташкенте таразцами Авасханом Шаюсуповым, Мавлоном Валиевым и семипалатинцем Дулатом Искаковым были взорваны пояса шахидов у зданий генпрокуратуры, посольства Израиля и посольства США соответственно. В результате четверо убитых, 11 раненых. Троица входила в организацию «Жамаат моджахедов “Исламский джихад”».
Слово «джихад» в переводе с арабского означает «усердие». Цель же военного джихада ясно изложена в следующих Словах Аллаха: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте границы дозволенного. Воистину, Аллах не любит преступников» (Коран, 2:190).
Нехороший ветер
В Казахстане существуют два направления ислама. Первое — ханафитский мазхаб — можно назвать традиционным. Оно проникло на нашу территорию во время арабских военных походов в раннем Средневековье. С тех пор здесь это направление значительно изменилось по сравнению со своим ближневосточным аналогом, смешавшись с местными верованиями и обычаями, и адаптировалось к другим социальным и территориальным условиям.
Второе направление — экстремизированный ближневосточный вариант ислама (салафизм) — хлынуло к нам на фоне вакуума идеологии в постсоветский период. И если традиционный, центральноазиатский ислам объединял верующих и делал их терпимыми к другим религиям, то ближневосточный вариант, который принесли в Казахстан многочисленные выпускники официальных духовных учебных заведений Ближнего Востока и военных школ Вазиристана, проводит огненные границы между мусульманами и немусульманами.
Ближневосточные радикальные исламские течения возникли на фоне общего политико-экономического упадка мусульманского мира в XVIII—XIX веках, колонизации исламских стран. Их индустриальный и социальный прогресс и сегодня не сравним с тем рывком, который проделал Казахстан после 1917 года. Поэтому образцы ближневосточного ислама пропитаны настроением реваншизма, обиды за угнетенное положение простого населения.
Но если «реваншистский» ислам хорошо воспринимается казахстанцами, значит, социальная ситуация в республике приблизилась к ближневосточной: идеологический вакуум, безработица, пренебрежение интересами простого населения со стороны властей, подмена государственных приоритетов материальными устремлениями властных элит.
Кризис уважения
Именно неблагоприятная социальная атмосфера в регионах представляет наибольшую проблему для сотрудников оперативных подразделений антитеррора. Cиловые структуры получают информацию об оперативной обстановке путем агентурной работы, в ходе которой оперативные работники КНБ, МВД и других структур вербуют источники информации в разной среде, включая религиозных экстремистов.
Высокий уровень коррумпированности государственных структур не только снижает эффективность госуправления, но порождает отсутствие уважения к государству у простых граждан и тем более у чрезвычайно осведомленных офицеров спецслужб и полиции. Это и есть классический кризис лояльности госструктур к самим себе и ко всей государственной машине.
Поэтому при попытке вербовки источника в среде экстремистов, которые заявляют, что строительство халифата в Казахстане решит проблемы коррупции и восстановит справедливость, офицер спецслужбы или полиции чувствует некоторую правоту экстремистов. В данном случае он сам нередко становится объектом обработки религиозных идеологов, ибо зачастую оперативник сам знает десятки случаев несправедливости госаппарата. Да, матерый опер прекрасно разбирается в своем ремесле и может завербовать многих, но нельзя сбрасывать со счетов полуторатысячелетную историю религиозной идеологии. Ярким примером является факт, что Рахимжан Макатов, по некоторым данным, являлся сыном полковника полиции.
Неудивительна популярная сейчас тенденция обращения к религии многих офицеров силовых структур, регулярно общающихся со своими будущими оппонентами. Вопрос в том — насколько близки самим силовикам идеи «джихадизма» и вооруженного неподчинения власти. И насколько их открытое и тайное отрицание справедливости нынешнего казахстанского госаппарата сочетается со службой в КНБ или МВД. И надо ли ставить под сомнение лояльность религиозного офицера государству?
Именно тут возникает опасный момент. По некоторым неподтвержденным пока данным, ночной взрыв в Астане неподалеку от изолятора КНБ был напрямую связан с задержанием около двадцати подозреваемых в причастности к самоподрыву в здании КНБ в Актобе.
Одной из версий взрыва, организованного у ворот колонии УКА 168/2 в Актобе, в феврале 2011 года тоже был теракт. «Взрывное устройство сработало в 13.10. За несколько минут до этого к воротам колонии подъехал автомобиль, из окна которого неизвестные выбросили небольшой предмет и сразу уехали. Тут же прогремел взрыв. Гвозди и металлические изделия, которыми была начинена коробка, разлетелись в разные стороны», — свидетельствуют официальные лица.
Теперь перед правоохранительными органами и спецслужбами встает сложный вопрос. Очевидно, что сейчас они отрабатывают версию активно действующей в Казахстане террористической организации. В связи с этим и «радиомолчание», которое на первый взгляд кажется оправданным. Не надо беспокоить население, не надо будоражить публику.
Следует отнестись с пониманием к подобному подходу правоохранительных структур — в случае расследований терактов. Однако в фокусе широкомасштабного межведомственного расследования в первую очередь должны оказаться социальные условия в регионах Казахстана, которые стали стабильными поставщиками «солдат» для террористической войны на Северном Кавказе, пока эта война не перекинулась к нам. Грустно говорить, но если чиновники забывают о гражданах, то экстремисты — никогда.
Террористический интернационал
Терроризм — это оружие угнетенных, силовое продолжение политической борьбы с конкретными целями и задачами. Однако ни за один из перечисленных инцидентов ни одна группировка не взяла на себя ответственность. Это значит, что сами насильственные преступления и были целью деятельности. Это ставит под сомнение версию о том, что за ними стоит международная или местная террористическая сеть.
В то же время терроризм на сегодняшний день не может существовать без финансирования. Эмиссары должны совершать поездки, надо помогать семьям «шахидов», закупать оружие, взрывчатку и другое оборудование. Подкупать осведомителей в государственных органах. Ближневосточные группировки существуют на деньги спонсоров из различных международных фондов, которые в свою очередь пополняются деньгами от продажи ближневосточной нефти.
С учетом политики формирования пояса нестабильности в нашем регионе социальным неравенством в республике активно пользуются внешние игроки, активно финансирующие заброску религиозных эмиссаров в Казахстан. Отучившийся в Саудовской Аравии или в Египте миссионер будет проповедовать нетерпимость к иной религии и иным традициям в такой глуши, где не ступала нога ни оперработника, ни участкового, ни тем более министра или акима.
Взрыв в Актобе — это проверка готовности Казахстана для ближневосточных джихадистов. Этот акт самоподрыва был любительским и, вероятнее всего, был совершен по личной инициативе. Отсюда и малая мощность заряда. По взрывам в московском метро мы знаем, что «пояс шахида» — серьезное оружие.
А вот сам факт такого громкого самоубийства говорит не только нам, но и экстремистским силам, что в Казахстане есть люди, готовые на самопожертвование ради призрачных идей.
Велика вероятность того, что интенсивность проникновения экстремистских идей в Казахстан усилится. Наша страна может рассматриваться как поставщик кадров для ведения террористической деятельности не только в Центральной Азии, но по всему миру.
Чем будут терроризировать
Обычно для давления на органы власти и управления террористы используют взрывы в многолюдных местах. Но в Казахстане они могут избрать тактику диверсий на объектах нефтегазовой отрасли, чтобы действительно привлечь внимание правительства. Казахстан — страна нефтяных вышек и нефте- и газопроводов, поэтому вполне логичными будут атаки на слабо охраняемые трубопроводы, нефтяные месторождения и металлургические заводы.
Если террористы планируют наращивать активность в нашей республике, то наверняка будут заинтересованы в приобретении источников в правоохранительных органах и спецслужбах. Наши правоохранительные органы могут стать первоначальной мишенью для их атак. С учетом того, что размещение баз спецподразделений является госсекретом, на Ближнем Востоке террористы начинали изучение с ложных звонков о минировании объектов, куда обязаны были выезжать саперы из спецслужб. После этого слежка обнаруживала законспирированные объекты и совершала первые атаки на базы саперов и подразделения быстрого реагирования, чтобы подорвать способность госорганов к оперативным действиям.
Что касается выводов для силовых структур из последних событий, особенно штурма квартиры с тремя боевиками, в результате которого были ранены 11 бойцов спецназа, и полномасштабных боевых действий против преступников в Актюбинской области, — казахстанские спецслужбы и органы внутренних дел оказались неподготовлены к такому варианту событий.
Особенно тревожно, когда мы слышим следующий комментарий министра МВД Калмуханбета Касымова на события в районе Актобе в начале июля. «Там уже войска, спецназ. Это очень большая территория — 280 км от Актюбинска. Поэтому (есть сложности. — КазТАГ) в их поимке. Они местные, лучше нас знают местность», — сказал К. Касымов журналистам 5 июля. В то же время нельзя обвинять полицию в растерянности: с зачисткой больших степных и лесных массивов лучше всего должен справляться армейский спецназ. По идее.
Техническая проблема следующая. В республике нет централизованной базы по подготовке спецподразделений по антитеррору и контрпартизанской войне. Да, есть «Арыстан», «Сункар», «Арлан» и прочие группы, среди которых блистает подготовкой первый. Но те же офицеры «Арыстана» — «штучный товар», их подготовка занимает несколько лет и стоит миллионы тенге. Именно на общей специально оборудованной базе подразделения спецслужб, полиции и Министерства обороны смогли бы эффективно отрабатывать типовые задачи по антитеррористическим операциям в условиях, максимально приближенных к боевым.
Штурм квартиры в Алматы показал, что спецназ пока ничего не может противопоставить фанатикам, кроме численного и, может быть, технического превосходства. Бой в условиях города — это зачастую просчет оперативных подразделений: конфликты малой интенсивности в условиях города обязательно ведут к большим жертвам, потому что рецепта эффективной зачистки в населенных пунктах на своей территории пока нет. Да и на стороне террористов будут выступать специалисты, подготовленные не хуже спецназа.
Поэтому в процессе поиска, выявления и уничтожения террористов в городских условиях силовым структурам нужно сделать ставку на универсальные оперативно-боевые подразделения, работающие с позиции конспиративных баз и способные на оперативную и силовую работу. Нынешняя же структура правоохранительных органов и спецслужб пока не ориентирована на противодействие организованным террористическим группам и поэтому крайне уязвима для них.
