Казахстан возглавил работу самой крупной после ООН международной организации — Организации исламского сотрудничества (ОИС) — так на недавней встрече министров иностранных дел в Астане стала называться Организация Исламская конференция. Если сравнивать ее с ОБСЕ — Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе, председателем которой Казахстан был в прошлом году, то нельзя не заметить, что обе они сталкиваются со схожими проблемами, одна из которых — конфликты на этнической и религиозной почве, порой переходящие в «замороженное» состояние, но длящиеся десятилетиями. И хотя события «арабской весны» и антиизраильский курс, взятый Турцией, сегодня отодвигают их на второй план в повестке дня организации, решать их рано или поздно придется.
Мусульманский мир на конфликты не просто богат, можно сказать, что сегодня почти все самые крупные конфликты в мире так или иначе происходят с участием последователей ислама. И, как бы ни представлялось это в западных СМИ, дело здесь зачастую отнюдь не в агрессивности мусульманской общины, а в ее стремлении преодолеть веками складывавшуюся систему глобального неравноправия, в желании донести до мировой общественности свои требования и претензии.
К числу наиболее острых и в то же время наименее освещаемых конфликтов, протекающих сегодня с участием мусульман, относится буддийско-мусульманское (тайско-малайское) противостояние в Таиланде. Причем сами тайские мусульмане считают, что в разрешении этого конфликта нужна именно помощь мирового сообщества и, что важно, именно ОИК/ОИС. Представители мусульманской общины Таиланда не раз обращались в организацию с просьбами вмешаться, направить в зону конфликта делегацию ОИК, оказать давление на правительство. Возможно, сейчас настало время всерьез заняться изучением этой проблемы.
Таиланд мусульманский
О Таиланде у нас знают практически все. Любой казахстанец, даже ни разу там не бывавший, на вопрос о Таиланде сразу представит один из пальмово-храмово-лазурных образов, щедро внедряемых местной туристической индустрией. Но вот о том, что Таиланд уже более десяти лет переживает крупномасштабный межэтнический и межконфессиональный конфликт, что страна активно борется с сепаратизмом и число жертв конфликта уже исчисляется тысячами, что юг гостеприимной туристической Мекки который год живет в состоянии военного положения — об этом знают единицы.
Истоки буддийско-мусульманского противостояния в Таиланде следует искать в начале ХХ столетия, когда Таиланд (называвшийся тогда Сиамом) и Великобритания подписали 10 марта 1909 года договор, разделив между собой княжества южной части Малайского полуострова. Хотя по договору Сиам передавал Британии ряд контролируемых им малайских территорий, в целом раздел был дружественным. Он фактически делал договаривающиеся стороны союзниками перед лицом французской экспансии в Индокитае. Мнения малайцев, конечно, никто не спрашивал, они в переговорах не участвовали.
В результате состоялось международно-правовое закрепление за буддийским Сиамом провинций Патани, Яла, Наратхиват, Сонгкхла и Сатун, населенных этническими малайцами, исповедующими ислам. Со временем эти территории, в память о древнем княжестве именуемые местным населением «Великая Патани», начали борьбу за отделение.
За прошедшие сто лет так и не произошло настоящей экономической, политической и культурной интеграции этих территорий в единую систему развития страны. О численности мусульман в Таиланде точных данных нет. По мнению различных источников, их доля варьируется от 6 до 15% от общего населения страны. В то же время официальная статистика утверждает, что мусульмане составляют менее 4%, что сводит численность общины к цифре в 2,5 млн человек. Сами мусульмане придерживаются другого мнения. Так, Абдуррашид Хамими, заместитель декана Академии исламских и арабских исследований в Таиландском университете Naradiwas, считает, что число мусульман составляет около 10 млн человек. Причем 90% из них проживают именно в южных провинциях Таиланда.
Необходимо отметить, что жители присоединенных территорий в полной мере никогда себя не чувствовали жителями тайского государства. Это связано и собственно с искусственностью вхождения этих земель в состав Таиланда, и с политикой буддийского правительства, до недавнего времени не только не стремившегося интегрировать юг страны, но и проводившего политику дискриминации по этническому и конфессиональному признаку. Все это вызывало нарастающее недовольство малайцев-мусульман, усугубляемое отсутствием интереса к их проблемам со стороны Малайзии.
Хотя сепаратисты часто находили прибежище на территории соседней страны, официально Малайзия не поддерживала их требования и действия. Таиланд сумел договориться с Малайзией по пограничным вопросам, во время взаимных визитов официальных лиц малайзийская сторона неоднократно это подтверждала.
Борьба и ее методы
Волнения в южных провинциях начались с конца 40-х годов, а в активную фазу с использованием насильственных методов борьбы буддийско-мусульманский конфликт в Таиланде перешел в 2001 году. Кстати, год для всего мира более чем знаковый, так как не только в Таиланде случился тогда всплеск насилия. Однако о начале кровопролития на юге Таиланда мир узнал лишь через несколько лет — в 2004 году. Пик противостояния пришелся на 2006 год, к концу которого число погибших составило около 3,5 тыс. человек и более 10 тыс. получили ранения. Сегодня число погибших оценивается уже в 4,3 тыс. человек.
Надо заметить, что тактика сепаратистских группировок становится с годами все более профессиональной, а оснащение — все более разнообразным. Как представляется, дело не обходится без финансовой и организационной поддержки международных террористических центров. Некоторые источники указывают, что ряд местных организаций, в первую очередь Объединенная организация освобождения Патани (ОООП), она же PULO (Patani United Liberation Organization), имеют связи с Аль-Каидой и Джемаа Исламия. Включенность таиландских мусульманских группировок в сеть международного терроризма подтверждается данными об обучении патанийских боевиков в лагерях Аль-Каиды в Пакистане, а также о налаживании взаимодействия с Исламским освободительным фронтом МОРО на Филиппинах и Движением за свободный Ачех (GAM) в Индонезии.
Оценки численности повстанцев варьируются от 500 до 15 тыс. человек. Тактика заключается в атаках на представителей армии и полиции, а также всех служащих тайской национальности, включая врачей и учителей. Атакуются госучреждения, военные базы, полицейские посты. В ход идут любые средства — от согласованных единовременных взрывов, как это было летом 2006 года, когда на юге одновременно взорвалось несколько десятков бомб, до нападения большими группами плохо вооруженных людей на тайских полицейских, как случилось весной 2004 года, когда группы вооруженных мачете повстанцев напали на 15 полицейских участков. В итоге тогда на 150 погибших мусульман пришлось только 2 погибших полицейских. С тех пор действия повстанцев становятся все более слаженными, а с 2009 года идет активное согласование действий сепаратистских организаций по формированию и развитию Армии освобождения Патани.
Крайне важно и то, что сегодня борьба все чаще идет по новым законам. Сегодня, как отмечают наблюдатели, объектами атак становятся не силовые структуры, а символы тайского государства — учителя и буддийские монахи.
Проблемы и требования
Мусульмане «Великой Патани» формулируют свои требования достаточно ясно и обоснованно. На двенадцатой встрече Межправительственной группы экспертов ОИК, обсуждавшей условия мусульманских общин и меньшинств в государствах, не являющихся членами Организации, проходившей в г. Джидде Саудовской Аравии 18—19 апреля 2009 года, президент PULO Аль-Хадж Абу Ясир Фикри представил основные тезисы, которыми руководствуются сторонники отделения южных провинций.
Во-первых, это получение мусульманскими районами, включая провинции Патани, Наратхиват, Сатун, Яла и пять районов провинции Сонгхла, особого статуса, что, по их мнению, не противоречит тайской конституции, так как такой статус сегодня уже имеют Бангкок и Паттайя.
Во-вторых, признание этнических малайцев в Таиланде так же, как происходит признание этнических китайцев. В настоящее время тайские власти не признают существование малайского этноса, называя их тайскими мусульманами, что размывает их идентичность, так как есть серьезное отличие между тайскими мусульманами и тайскими малайцами. Разница заключается в том, что идентичность тайских малайцев базируется не только по конфессиональному, но и языковому, культурному и территориальному признаку. А тайские мусульмане немалайского происхождения говорят на тайском языке, придерживаются больше исламских культурных ценностей и не имеют территориального объединения.
Именно исходя из этого тезиса одним из базовых требований PULO был отказ от тайского алфавита при изучении малайского языка в школах.
В-третьих, разрешение функционирования в пределах данной территории законов шариата, что связано с абсолютным доминированием мусульманской общины. И, наконец, после введения указанных выше мероприятий — проведение «общевеликопатанийского» референдума на тему, хотят ли жители южных провинций оставаться в составе Таиланда или желают получить полную независимость.
Политика правительства
Как уже говорилось, ответственность за формирование и эскалацию конфликта лежит во многом на прошлых властях Тайского государства, многие годы предпочитавших игнорировать свои южные территории, не давая мусульманам, с одной стороны, равных прав и возможностей с остальным населением, а с другой — отказывая им в получении какой-либо автономии. Особую роль в повышении напряженности сыграла политика правительства Таксина Чинавата, категорически отвергавшего идеи ведения переговоров с мусульманско-малайзийской общиной и делавшего ставку на силовые методы воздействия на регион. Переворот, совершенный генералом-мусульманином (немалайского происхождения) Сондхи Буньяраткалином в 2006 году, который был поддержан королем страны и многими таиландцами, стал началом нового периода в буддийско-мусульманском взаимодействии в Таиланде. Население южных провинций Таиланда приветствовало свержение Чинавата, надеясь на изменение политики в отношении южных регионов.
И эти ожидания частично сбылись, правительство Апхисита Ветчачивы вело более гибкую политику в отношении южных провинций, однако наиболее знаковой тут является не столько личность премьера, сколько фигура короля.
Пхумипон Адульядет, или Рама IX, сегодня стал главным объединяющим символом для всех жителей Таиланда, его авторитет признается всеми этносами и конфессиями. В связи с тем, что монарх является покровителем всех религий, в том числе и ислама, поддержка, оказываемая мусульманам от его лица, воспринимается в обществе с большим вниманием и пиететом. Причем это касается и буддистов, в сознании которых также в последние годы происходит значительное изменение восприятия мусульманской общины страны. Толерантность тайского населения растет на глазах. Под патронажем короля создаются крупные мусульманские образовательные центры, строятся мечети, в Таиланде сегодня нет проблем с пищей «халал», в самом Бангкоке сейчас более 250 мечетей. В то же время стоит отметить, что и на юге, где буддистов всего около 10%, идет активное внедрение буддистской символики и строительство храмов там проходит такими же темпами, что и строительство мечетей в других регионах.
Серьезным достижением тайских властей является победа над повстанцами в мировом информационном пространстве. Отчасти благодаря активному сотрудничеству с США, отчасти благодаря собственной политике официальный Бангкок добился того, что о проблеме сепаратизма на юге страны знают лишь в мусульманском мире. На Западе о конфликте знают немногие и, кроме того, активного сочувствия к мусульманским повстанцам у демократического мира не наблюдается. В этом отношении Таиланду повезло гораздо больше, чем, например, Китаю с его Тибетом и Синьцзяном. Несмотря на то что требования уйгуров и малайцев схожи, несмотря на то что оба народа исповедуют ислам и несмотря на то что число жертв в Таиланде отнюдь не меньше — тем не менее правозащитные организации не бьют тревогу, ведущие западные СМИ проблему игнорируют и уж точно речь не идет о массовых митингах перед посольствами или о присуждении Нобелевской премии мира лидерам патанийских борцов за независимость.
Бангкок стремится продемонстрировать свои успехи в снижении напряжения конфликта всему миру, так в ходе программы ознакомления мусульманских стран с Таиландом, журналистам достаточно подробно показали южные провинции, результаты экономических мер предпринимаемых правительством, научные, учебные и производственные центры ориентированные на мусульман. Подобная открытость, конечно, играет только в плюс правительству, так как замалчивание проблемы приводит только к более кровавым взрывам недовольства.
Но все же многие проблемы не решены. Так, малайский этнос «информационно блокирован» и собственно внутри страны. Как сообщил в частной беседе один крупный чиновник-мусульманин из южных провинций, пожелавший по понятным причинам остаться инкогнито, в Таиланде не существует таиландских телевизионных каналов на малайском языке и в целом СМИ на малайском языке слабо развиты. Это приводит к тому, что многие жители региона принимают малайзийские каналы и, соответственно, просто выключаются из информационного пространства Таиланда, включаясь в оное уже в малайзийском варианте.
Продолжая развивать линию информационной дезинтеграции, власти Таиланда проводят политику дробления единого малайского языка. Это выражается в активной поддержке местных диалектов в противовес общепринятому малайскому языку. Нарочно отказываясь от использования единого стандарта языка и развивая в рамках провинций локальные диалекты, тайские чиновники идут «верным путем» культурного разобщения некогда единой общности. Более того, как уже указывалось выше, обучение этим диалектам в учебных заведениях проходит с использованием тайского алфавита, что тоже направлено на отделение от исторической родины и включение в единое символическое пространство. Как представляется, здесь активно заимствуется опыт Китая, в свое время объединившего с помощью единого иероглифического письма немало царств и народов. Ну и, разумеется, происходит активное внедрение тайского языка начиная с самых ранних ступеней обучения и социализации.
Происходит активная интеграция южных территорий в экономическое пространство Таиланда, развивается инфраструктура, идут активные финансовые вливания в экономику провинций, проходит модернизация сельского хозяйства. Так, например, по инициативе короля был создан крупнейший сельскохозяйственный центр в провинции Яла. Словом, к региону повернулись лицом, симптомы болезни активно лечатся, и позитивные изменения — и в умах, и в делах — не заметить невозможно.
Однако в южных провинциях по прежнему сохраняется военное положение. Для поддержания стабильности власти Таиланда направили в регион около 30 тыс. солдат и 20 тыс. полицейских. Что примечательно, армия здесь активно участвует и в реализации ряда инфраструктурных и развивающих проектов, что призвано не только ускорить их внедрение, но и способствовать повышению доверия среди мирного населения. Пока энтузиазма мало, но идея очень интересная. Более того, на плечи военных также легли функции полиции (в сфере обеспечения госбезопасности) и ведение разъяснительной работы среди гражданского населения.
В ожидании посредника
И тем не менее тупиковость ситуации сохраняется, несмотря на значительные достижения со стороны правительства. Сами мусульмане Таиланда, озвучивая свои требования, все чаще подчеркивают необходимость привлечения третьей стороны для разрешения конфликта. Чаще всего в этой роли им видятся представители ООН или ОИК (ОИС). Дилемму о вмешательстве во внутренние дела они разрешают довольно просто: Великая Патани, по их мнению, не часть Таиланда, а область, находящаяся в состоянии колониальной оккупации. Однако, с учетом того что Таиланд входит в состав бывшей ОИК в качестве наблюдателя, рассчитывать на поддержку подобной точки зрения вряд ли приходится.
Казахстан за год своего председательства в ОБСЕ, конечно, разрешения замороженных конфликтов не добился, однако смог усадить стороны за стол переговоров. Были высказаны и услышаны точки зрения и аргументы, были определены принципиальные позиции и, соответственно, обозначено поле для маневров. Для подобных конфликтов это очень и очень много. Как представляется, будучи государством, официально представляющим в этом году объединенные интересы исламского сообщества, с одной стороны, и имея длительные дружественные отношения с Таиландом — с другой, Казахстан имеет серьезный потенциал, если не добиться серьезных подвижек в разрешении конфликта, то, по крайней мере, вывести его из тени и дать соответствующую оценку его состояния и вариантов смягчения.
День открытия саммита министров иностранных дел ОИС в Астане таиландские сепаратисты отметили серией терактов провинции Наратхиват, в результате которых погибли 2 человека и еще 13 получили ранения. В конце августа объектами нападений стали буддийские монахи, в сентябре — солдаты с военной базы. Новые жертвы еще больше отдаляют возможность компромисса между государством и сепаратистами.
