Профессор НИУ ВШЭ, руководитель пула образовательных программ «Восточная перспектива»
О фрагментации глобальной экономики
Ключевой риск сейчас — фрагментация мира на изолированные экономические блоки с разными стандартами и валютами. Политическая лояльность начинает преобладать над экономической выгодой, заставляя компании строить менее эффективные, но более безопасные региональные цепочки поставок. Эти изменения ведут к фундаментальному сдвигу — от однополярного мира к многополярному. Формируются независимые центры силы, и основами международных отношений становятся уже не общие ценности, а суверенные интересы и союзы, основанные на прагматизме.
Механика этого процесса выглядит следующим образом. Формируется новая дипломатия развития: влияние завоевывается через инвестиции в инфраструктуру и совместные проекты, что создает альтернативные центры притяжения. Бизнес учится работать в условиях турбулентности: корпорации вынуждены лавировать между противоречащими друг другу регуляторными режимами. Безопасность становится важнее эффективности: страны жертвуют рентабельностью ради устойчивости поставок продовольствия, энергии и технологий.
О российском экспорте
Несмотря на беспрецедентное внешнее давление, российский экспорт показал высокую устойчивость. Номинальные объемы сохраняются на неплохом уровне благодаря переориентации товарных потоков с Запада на Восток и на Юг. В развороте на Восток, страны Азии, Ближнего Востока и «глобального Юга» не просто стали новыми направлениями поставок — они превратились в стратегических партнеров. Причем это в равной мере работает в обе стороны. Мы видим, как Китай, Индия, Турция и страны Персидского залива наращивают импорт российских ресурсов, одновременно активно развивая расчеты в национальных валютах.
России это дает ряд возможностей. Во-первых, это хороший шанс закрепиться как стратегический поставщик в странах Юго-Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанского региона. Сделать это можно, предлагая партнерам долгосрочные контракты, привязанные к совместным проектам. Во-вторых, развивать транзитные коридоры. Например, «Север-Юг» и Северный морской путь. Проработка данного направления поможет нашей стране укрепить свою суверенность. В-третьих, встраиваться в азиатские цепочки добавленной стоимости, поставляя не только сырье, но и продукты его глубокой переработки.
Но проблема низкой доли сложной переработанной продукции в российском экспорте сохраняется. Если смотреть на несырьевой неэнергетический экспорт (ННЭ), то, по данным Российского экспортного центра (РЭЦ), в 2023 г. его объем составил $156 млрд, в 2024 г. — около $150 млрд, по итогам 9 месяцев 2025 г. объем несырьевого неэнергетического экспорта из России составил порядка $111,4 млрд — это почти на 6% больше по сравнению с тем же периодом 2024 г. В этом объеме промышленный экспорт составил около $85,4 млрд, экспорт продукции АПК — $26 млрд. Однако структура экспорта показывает: львиная доля ННЭ — это продукция с низкой добавленной стоимостью. Металлы и металлопродукция остаются одними из крупнейших категорий экспорта. Продукция АПК (зерно, масло, рыба) занимает устойчиво высокую долю в структуре экспорта. Лес и целлюлозно-бумажная продукция преимущественно экспортируются как полуфабрикат.
Доля высокотехнологичных товаров остается низкой. Так, по данным Аналитического центра при правительстве РФ, экспорт гражданского машиностроения и приборостроения в 2023–2024 гг. не превышает 6% несырьевого неэнергетического экспорта. Как следует из статистического бюллетеня внешней торговли Федеральной таможенной службы, химия высокой степени переработки и фармацевтика формируют менее 3% экспорта. Таким образом, на данный момент Россия остается преимущественно экспортером полуфабрикатов и сырьевой продукции, несмотря на рост доли ННЭ в абсолютных значениях.
Ключевые факторы, тормозящие развитие несырьевого экспорта: зависимость от импорта оборудования и компонентов, особенно для химии, фармацевтики и точного машиностроения, недостаточный приток инвестиций в перерабатывающие мощности, что увеличивает сроки окупаемости от 7 до 15 лет, сложность выхода на международные рынки с российским брендом, особенно в условиях санкционной среды.
Переход к экспорту продукции глубокой переработки — это не просто промышленная задача, а стратегический вектор на 5-10 лет, требующий поэтапной локализации в производстве оборудования, стимулирования долгосрочных инвестиций, формирования брендов и маркетинговой инфраструктуры на «дружественных» рынках.
О торговом потенциале
Экспортный потенциал России будет определяться несколькими трендами: дальнейшая диверсификация поставок энергоресурсов в Азию, устойчивый рост экспорта продукции агропромышленного комплекса и развитие нишевого высокотехнологичного экспорта, включая ядерные услуги, космический сектор и софт. Сохранят свою актуальность и сдерживающие факторы: ужесточение санкционного режима и логистические «узкие места», волатильность цен на сырье и замедление глобального спроса, технологический разрыв, сдерживающий переход к экспорту продукции с высокой добавленной стоимостью.
Решение задачи преодоления технологического разрыва лежит не только в плоскости мер господдержки, но и в качественном изменении человеческого капитала. Успешная работа на рынках глобального Востока требует принципиально новых компетенций: глубокого понимания культурных различий, незападных бизнес-моделей, навыков работы в условиях повышенной неопределенности и в новых валютно-финансовых системах. Поэтому для достижения желаемой планки в данном направлении стратегия должна быть комплексной: развитие национальной инфраструктуры, целевая поддержка несырьевого экспорта, активная торговая дипломатия в рамках БРИКС и ЕАЭС и, — что критически важно, — обучение компаний и руководителей новым правилам игры. Важно понимать, что конечный успех будет зависеть от нашей способности не просто адаптироваться к правилам формирующейся многополярной экономики, а грамотно и активно в них конкурировать.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
