Культуролог, генеральный директор музея «АТОМ»
Проблема доступности культурных благ и профессионального художественного образования за пределами столиц — исторический вызов для России. Зачастую изучение искусства в регионах ограничивается книгами с репродукциями, что не может заменить работу с оригиналами, критически важную для подготовки, например, искусствоведов. Многие вынуждены искать образование в крупнейших городах, обладающих значительными коллекциями, и поэтому переводятся из локальных учебных заведений в Москву или Санкт-Петербург. За примерами далеко ходить не надо: мои сестры переехали из вузов Улан-Удэ и Кемерова в Санкт-Петербург ради работы с артефактами в запасниках Эрмитажа и Русского музея. Как итог этой общей тенденции — утрата регионами специалистов в области культуры.
Для того чтобы смягчить эту проблему, по поручению президента был учрежден институт культурно-образовательных кластеров. На практике он воплотился в строительстве крупных комплексов в регионах, одна из задач которых — знакомить местных жителей и специалистов непосредственно с шедеврами русского и мирового искусства и вовлекать их в передовую культурную повестку. В самом общем смысле кластеры должны придать импульс развитию искусства и культуры.
При этом значимость наших творческих инициатив имеет традиционно высокую оценку на международной арене: на XI Форуме объединенных культур в Петербурге министр спорта, искусства и культуры ЮАР Гэйтон Маккензи подчеркнул, что российские проекты в сфере искусства — одни из самых привлекательных для туристов из разных стран.
Те же самые вопросы — интенсификации развития культуры — стоят не только перед Россией, но и перед другими крупнейшими странами. Разные государства решают их по-разному.
Первый путь — децентрализация искусства. Ему следуют крупнейшие страны Европы. Например, во Франции Андре Мальро, первый глава Министерства культуры, созданного в 1959 г., видел миссию ведомства в том, чтобы открыть «высокую культуру» широкой публике и обеспечить доступ всего населения страны к объектам культурного наследия. Он ввел скидки на вход в национальные культурные институции и обозначил вектор на политику децентрализации. Это обеспечило высокую конкуренцию, и теперь туристам и жителям страны интересно посетить не только Париж, но и Лион, Экс-ан-Прованс и другие регионы.
Германия проводит похожую культурную политику. Там это происходит несколько иначе, чем во Франции, но решается та же задача — увеличение охвата населения произведениями искусства. В Германии земли сами занимаются культурным самоуправлением и решают вопросы на уровне региональных муниципалитетов. Еще в 1949 г. в ФРГ был принят закон, в соответствии с которым земли свободны в определении своей культурной и образовательной политики.
Другой путь — максимальная концентрация всего самого ценного в одном центре. Такой подход исповедуют арабские страны. Например, в 1981 г. был создан Фонд культуры Абу-Даби (AbuDhabi Cultural Foundation, ADCF), целью которого было сделать Эмираты насыщенным культурным и туристическим центром с помощью привлечения крупнейших мировых культурных брендов. Спустя более 40 лет можно сказать, что идея реализовалась. В 2017 г. на острове Саадият в Абу-Даби был создан одноименный культурный район, в состав которого вошли, например, Лувр Абу-Даби — первый универсальный музей арабского мира, который выставляет произведения искусства разных культур, Беркли Абу-Даби, предлагающий круглогодичные музыкальные, театральные и образовательные программы, и другие мировые институции. Это дало невероятный скачок и развитие региона как привлекательного туристического мирового центра.
Еще один специфический вариант ускорения развития культуры — китайский. Он представляет собой гибрид между децентрализацией, как в Европе, и централизацией, как в арабских странах. В КНР также реализуется идея культурных кластеров в регионах, но они становятся скорее не инструментами продвижения шедевров всекитайского значения, а центрами популяризации локального искусства и локальных брендов, причем созданных зачастую с нуля. Яркий пример — комплекс в Хух-Хото во Внутренней Монголии Китая. Пространство более 100 тыс. кв. м населено культурными институциями, в первую очередь музеем региона Внутренняя Монголия. Китайцы могли бы перенести сюда коллекцию Национального музея из Пекина и развивать федеральный бренд, но они создали собственный уникальный музей провинции почти на 60 тыс. кв. м с современной экспозицией и артефактами региона.
Интересен также опыт провинции Сычуань. Хотя регион славится своими пандами, Сычуань стала колыбелью писателей-фантастов. В 2023 г. в Чэнду открылся Всемирный конвент научной фантастики (Worldcon) и был запущен Музей научной фантастики. Китайцы выбрали путь поддержки и развития именно локальных брендов.
Вообще, культурная политика в Китае занимает особое положение и называется «политика всех политик». По всей стране строятся хореографические колледжи, художественные училища, открываются симфонические оркестры даже в небольших городах.
В России появление культурных кластеров — крайне позитивная тенденция. Культурное сообщество это приветствует. Например, руководитель Севастопольского театра оперы и балета, заслуженный артист Ильдар Абдразаков уверен, что создание театрально-концертных комплексов в четырех важнейших регионах страны — это колоссальный рывок вверх, какого не было почти столетие. Региональные культурные чиновники оценивают их вклад с позиции развития не только культуры, но и экономики. Так, министр по культуре и туризму Калининградской области Андрей Ермак говорил, что благодаря этой идее в Калининграде сформировался новый современный район города, олицетворяющий культурный код всей области. Мэр Владивостока Константин Шестаков прогнозировал, что реализация масштабного проекта даст импульс развитию туризма.
Как культуролог, я задаюсь резонным вопросом: при появлении и продвижении федеральных брендов не потеряют ли регионы свою идентичность? Россия обладает невероятным культурным богатством. Так, в Красноярском крае более миллиона единиц хранения в музейных фондах! Аналогичная ситуация в большей части субъектов России: сотни тысяч единиц лежат в запасниках. Пока субъекты не могут выдержать конкуренцию федеральных брендов, продвижение и популяризация регионального искусства остаются огромным трудом, требующим усилий множества сотрудников.
Перед культурными деятелями и чиновниками стоит сложная задача: обеспечить регионам доступ к шедеврам мировой и национальной традиции и одновременно развивать локальные бренды. Бурятии нужен Репин, чтобы жители и гости могли соприкоснуться с глобально признанными мастерами искусства, но не меньше — Зорикто Доржиев, уникальный художник, обогативший культурное наследие республики. Национальный центр В.П. Астафьева в Красноярском крае — еще один пример того, как личность и локальность (родина, сельская среда, культура края) становятся отправной точкой формирования региональной идентичности, делая ее публичной, видимой и привлекательной как для местных жителей, так и для гостей.
Только такой баланс — между федеральными и местными именами, между классикой и локальной самобытностью — позволяет регионам создавать собственное творческое пространство, укрепляя разнообразие и целостность культурного ландшафта России.
Даже в арабских странах задумались об этом. Спустя некоторое время с открытия мировых культурных брендов на острове Саадият у арабов начали возникать вопросы собственной идентичности. Они стали продвигать повестку устойчивого развития, новых технологий и человекоцентричности как национальную идею. Так, в апреле 2025 г. открылся Музей цифрового искусства teamLab Phenomena Abu Dhabi, а в 2022 г. — Музей будущего в ОАЭ. При этом параллельно ведется строительство мирового бренда — Музея Гуггенхайма.
Некоторые регионы самостоятельно успешно развивают региональную идентичность и кластеры. Например, Нижегородская область в последние годы буквально затмила культурный рынок беспрецедентными открытиями. Первая международная биеннале экологического искусства показала современные культурные тренды и привлекла внимание профессионального сообщества. Коллекционер Валерий Дудаков при поддержке Дипакадемии МИД передал 39 работ в Нижегородский художественный музей.
Например, Красноярский край еще с 1981 г. ставил целью «Превратить Сибирь в край высокой культуры», создав институт искусств, оркестр и множество других учреждений, завершив трехступенчатую систему художественного образования и добавив четвертую ступень — филиал Российской академии художеств. Это превратило край в регион замкнутого культурного цикла. Хэштег #КультураКрасноярья, запущенный в 2015 г., разлетелся сотнями тысяч публикаций в соцсетях.
Далеко не все регионы находятся в таком выгодном положении, поэтому создание культурных кластеров — отличный эксперимент и мощная инициатива, давшая ускорение развитию регионов. Опираясь на общие тренды, видно, что мы постепенно движемся от модной ранее мультикультуральности к осознанию региональной и национальной идентичности.
Вопрос о регионах будет подниматься еще не раз: какая у нас модель культурной политики, по какому пути мы идем и, самое главное, куда хотим прийти — к доминированию центра или к поддержке многообразия и самобытности местных традиций?
Сложная, но крайне важная задача — сохранять локальные культурные пласты, которые формируют многослойное и устойчивое пространство, одновременно развивая федеральные бренды с международным признанием.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
