Руководитель комитета по глобальным проблемам и международной безопасности научно-экспертного совета Совета Безопасности РФ
НАТО — это военно-политический союз, предусматривающий гарантии безопасности для своих членов, которые обеспечиваются совместной военной инфраструктурой и совместным военным планированием. Москва ставила вопрос о вступлении в альянс, который тогда смог бы стать общерегиональной системой коллективной безопасности. Однако нам было отказано. Раскол Европы сохранялся под предлогом необходимости страховки на случай «возрождения российской угрозы», а ОБСЕ так и не смогла завершить свою институционализацию (до сих пор не имеет своего устава) на поле европейской политики, превратившись в инструмент антироссийской политики Запада и переустройства пространства бывших советских республик в своих интересах.
Под эгидой ОБСЕ был выработан Договор об адаптации к новым геополитическим реалиям Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и принят Венский документ о мерах доверия.
Модернизированный ДОВСЕ так и не вступил в силу, поскольку использовался как средство давления на Москву в целях урегулирования на условиях Запада «замороженных конфликтов» на постсоветском пространстве (Южная Осетия, Абхазия и Приднестровье). Теперь же Запад настаивает на замораживании украинского конфликта с прекращением огня по линии боевого соприкосновения.
Собственно, дипломатическая история Европы последних 30 лет — это и есть путь от решения о расширении НАТО до украинского конфликта, ставшего результатом фактического освоения территории Украины коллективным Западом в военных целях. Сохраняла свое значение и роль НАТО как стратегического плацдарма США в Европе на случай потенциального конфликта с Россией, который никогда не исключался.
Произошло то, что предвидел американский политолог Джордж Кеннан, когда заявил, что решение о расширении НАТО было «наиболее роковым за все время после окончания холодной войны».
Сохранение институтов эпохи холодной войны без их качественной трансформации гарантировало воспроизводство ее политики в новых условиях с катастрофическими последствиями для континента и мира в целом
С приемом в альянс России НАТО могло бы стать искомой системой региональной коллективной безопасности. И Кеннан, архитектор политики сдерживания, понимал это как никто другой. Сбылись и наши предупреждения о том, что те же государства Балтии, где к власти пришли деятели послевоенной диаспоры, настроенные на реванш над Россией за «исторические обиды», обладая равными правами в альянсе и ЕС, будут задавать антироссийский тон всей западной политике и заводить наши отношения в тупик.
В силу своего состояния Россия шла на то, чтобы как-то сгладить противоречия с Западом и пошла на подписание с НАТО Основополагающего акта в 1997 году и Римской декларации в 2002 году. В соответствии с последней был учрежден Совет Россия—НАТО. Все эти инициативы не решили наших фундаментальных разногласий, о чем говорил президент Владимир Путин в своей знаменитой Мюнхенской речи в феврале 2007 года.
На саммите альянса в Бухаресте в апреле 2008 года западные столицы, вопреки возражениям России, открыли дверь в НАТО Грузии и Украине. В августе того же года при молчаливом согласии Вашингтона режим Саакашвили попытался силой решить вопрос возвращения Южной Осетии в состав Грузии. Угроза нависла и над Абхазией. В результате Кавказского кризиса Москве пришлось признать независимость обеих республик как безальтернативный способ обеспечения их безопасности. К тому времени России пришлось приостановить свои обязательства по «старому» ДОВСЕ, который отражал блоковые реалии времен холодной войны и превратился в средство контроля за нашим военным строительством на собственной территории.
Стратегическая и идеологическая упертость Запада привела к украинскому кризису. Спусковым крючком послужил вопрос ассоциации с Евросоюзом при одновременном создании в обход российских экономических интересов полноценной зоны свободной торговли. Тут ЕС впервые открыто выступил как орудие антироссийской политики Запада (хотя и до этого прием в ЕС осуществлялся через предварительное членство в НАТО).
Украина встала на путь агрессивного национализма образца межвоенного периода в Европе. Заявила о намерении вступить в НАТО и сбросила позитивное наследие советского общежития под лозунгом десоветизации, при этом не отказываясь от советских границ (других у нее никогда не было). В декабре 2021 года, прежде чем начать СВО, Москва попыталась договориться о разрядке взрывоопасной ситуации и предложила США и НАТО заключить соглашения на основе неделимости безопасности в Европе, но их базовые положения были отвергнуты.
В Концепции внешней политики от 31 марта 2023 года Россия впервые за последние 300 лет определена как «самобытное государство-цивилизация». Наконец-то был разрешен ключевой вопрос нашего самосознания и международного позиционирования. Теперь признано, что была наивной и во многом ущербной вся внешняя политика предшествующей российской власти, включая советскую.
Западноцентризм и неспособность широко взглянуть на вещи, оперировать культурно-цивилизационными категориями объясняли всю нашу историю. И это при том, что наши западные партнеры из века в век исходили из цивилизационной чуждости им России, ее инаковости. Это провидели такие мыслители, как Федор Тютчев и Освальд Шпенглер, не говоря уже о многих современных историках и философах (Арнольд Тойнби, Сэмюэль Хантингтон и др.). Одновременно стало понятно, что многополярный миропорядок, за который мы выступали последние 25 лет, будет строиться на межцивилизационной основе.
В рамках украинского кризиса не скрывалось стремление западных элит окончательно разрешить «русский вопрос», сменив у нас власть на подконтрольную Западу и расчленив страну. Американец Том Грэм писал, что проблема с Россией была в том, что она не признала свое «поражение в холодной войне», а значит, и не приняла пресловутое «американское лидерство», что делало «победу Америки» неполной. Другой эксперт-русолог, Стивен Сестанович, еще в 1993 году писал, что в случае, если «дело демократии» в России будет провалено, Вашингтон «будет испытывать чувство беспомощности». Именно это происходит сейчас под прикрытием тотальной экономической войны, и именно это состояние беспомощности намерен поправить Дональд Трамп — правда, без потери лица.
В любом случае в свете последних событий стало более чем очевидным, что по крайней мере в геополитическом треугольнике США—Россия—Китай нет альтернативы отношениям равенства и взаимного учета интересов, в том числе в вопросах контроля над вооружениями и стратегической стабильности. Иначе Вашингтону грозит геополитическое одиночество и раздельное существование с остальным миром, другими словами, самоизоляция
Логика международных отношений и мирового развития, заведенного в тупик доминированием Запада, подсказывала ассоциирование России с Глобальным Югом и Востоком (это предсказывал евразиец Николай Трубецкой еще сто лет назад). Тем более что в этом направлении указывала и история, а именно пробуждение Азии нашей революцией 1917 года и решающая роль Советского Союза в процессе деколонизации. На очереди и заключительный, третий акт глобальной эмансипации — преодоление неоколониализма, прежде всего на путях восстановления реального суверенитета бывших колоний и зависимых стран над своими природными богатствами, которые являются ключевым ресурсом их развития. Тут Россия намерена сыграть свою роль, в том числе в рамках того, что принято называть нашим возвращением в Африку.
В заключение отметил бы, что перед нами вполне внятная картина современного мира и его вызовов, как технологических, так и связанных с упадком Запада, его впадением в опасное состояние веймаризации, на которое европейские элиты реагируют в привычном для себя ключе — на путях милитаризации, пусть даже в долг, и запугивания своего электората мифической угрозой «российской агрессии» и «китайской опасности». Решение всех проблем, в том числе восстановления эффективности ООН, возможно только на путях классической дипломатии, за которую всегда выступала Россия, будь то Венский конгресс 1815 года, канун Первой мировой, предупреждение германской агрессии в 1930-е годы или мирное сосуществование в послевоенный период.
Преимущество нашего времени в том, что разумных практических альтернатив дипломатии уже нет: за этой позицией стоит мировое большинство, которое самоорганизуется при непосредственном участии России в рамках таких перспективных объединений, как БРИКС и ШОС. Именно там формируется прообраз грядущего миропорядка, столь органичного для России, которая в силу своего многонационального и многоконфессионального характера, того, что Федор Достоевский называл «всечеловечностью» и «всемирной отзывчивостью», сама по себе являет новый глобальный проект.
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале @expert_mag
