То, что происходило 5 и 6 февраля на сцене Санкт-Петербургского Большого драматического театра, можно определить всего в двух словах: в БДТ имело место модное событие. Само сочетание имен на афишах красноречиво указывало на его жанр и статус: музыка Леонида Десятникова "по канве" Астора Пьяццоллы, хореография Аллы Сигаловой, инструментальный ансамбль под управлением Алексея Гариболя. Впрочем, спектакль, кажется, не был событием для его создателей и не стал таковым для широкой публики.

Увлечение петербургского, а ныне известного в общероссийском масштабе композитора Леонида Десятникова музыкой аргентинца Астора Пьяццоллы началось еще несколько лет назад. Творения Пьяццоллы, в которых на основу традиционного аргентинского танго накладываются джазовые и классические тона, оказались весьма близки современному музыкальному духу "новой простоты". Десятников - в соответствии с этим духом и по заказу знаменитого скрипача Гидона Кремера - стал накладывать на tango nuevo ("новое танго") Пьяццоллы собственные терпкие и ироничные аранжировки. Эти-то аранжировки, написанные в разное время по разным поводам, смешанные с оригинальными танго Астора Пьяццоллы и (в данном случае) с "Тремя этюдами" Эрика Сати, и стали музыкальной канвой сборно-разборного спектакля, части которого практически не соединены между собой. Единственный стержень, скрепляющий целое, - танго. Которое танцуют.

Трио танцовщиков - известный хореограф (а с недавних пор и оперный режиссер) Алла Сигалова, прима-балерина Литовского театра оперы и балета Эгле Шпокайте и солист Латвийской оперы Алексей Овечкин - тоже сложилось несколько лет назад. Трио не раз выступало в подобных нынешней коктейль-постановках из танго и псевдо-танго Пьяццоллы, Десятникова и других (например, Гии Канчели).

Если постановку "Эскизов к закату" в БДТ сложно назвать премьерой (ну разве что петербургской), то сам сценический опус нелегко назвать и спектаклем. Одноактный (на самом деле 15-минутный) балет, давший название всему музыкально-хореографическому вечеру, - это единственное, что обладает сколь-нибудь связным сюжетом и собственно театральным смыслом. Остальное представляет собой сюиту хореографических этюдов, перемежающихся "чистой музыкой" в исполнении небольшого крепко слаженного ансамбля. Последний, во многом благодаря аккордеону, звучит ностальгически и "аргентинизированно", но в то же время остраненно.

Единственный, но существенный диссонанс в расслабленно-манерном "Закате", освещенном "Утомленным солнцем", - это хореографический почерк Аллы Сигаловой. Сексуальной манерности танцам Сигаловой как раз хватает. Но постоянное совмещение подчеркнуто женственной пластики в стиле "вамп" с резкими геометрическими движениями, напоминающими о физкультурной эстетике 20-х годов, выглядит нарочитой странностью, если не дурным вкусом. Подчеркнуто быстрые суетливые движения, столь любезные Алле Сигаловой, были навязаны и великолепным танцовщикам Эгле Шпокайте и Алексею Овечкину. Все это, в сочетании с известной скудостью "словаря" хореографических элементов, весьма условно передает дух tango nuevo.

Впрочем, буквы tango nuevo создатели модного зрелища не придерживались вовсе. Как и буквы какого бы то ни было жанра и стиля. Их творение - нечто среднее между концертом, спектаклем и балетом, между премьерой и повтором, между ревю для мюзик-холла и "серьезным" явлением музыкального театра - оказалось слишком легкомысленным для чистосердечных эстетов и слишком сложным для чистопородных любителей танго.

Санкт-Петербург