В петербургской Филармонии дала два балетабенда балерина Мариинского театра Юлия Махалина. По замыслу организаторов, это должно открыть серию подобных вечеров. Проще говоря, вернуть балет на сцену Филармонии.

Несколько десятилетий назад Филармония в качестве балетной площадки обладала особым статусом. Там показывали то, что было уже не запрещено, но еще не разрешено. Это была своеобразная фронда внутри официального балетного сообщества и официальной театральной эстетики. В Филармонии показывали искусство аскетичное, прохладно-интеллектуальное, "формалистское", западническое: танец, который выступал с музыкой один на один. Благо на филармоническую сцену проблематично было втащить декорации (декорацией были трубы органа), а с ними отпали и сюжетные подпорки действия. Следить предлагалось за развитием пластических мотивов, любоваться - линиями. Молодые солистки Кировского театра давали класс-концерты - робкий советский аналог бессюжетных балетов, вовсю праздновавших себя на Западе: строгие рабочие трико и купальники, традиционная последовательность экзерсиса как самоценное содержание спектакля. В Филармонии показывал свои опусы наиболее одаренный российский последователь Баланчина - Георгий Алексидзе. Наконец, там давали и самого Баланчина, контрабандой разученного балеринами Кировского театра. К этой славной традиции концерты Юлии Махалиной не имеют никакого отношения.

Любые письменные рассуждения об этой балерине сегодня превращаются в тест на политкорректность. Махалину модно было ругать в начале 1990-х: скороспелой солистке покровительствовал тогдашний худрук балета Олег Виноградов, ее профессиональные достижения заметно уступали карьерным, напористый шик отдавал вульгарностью, но никакая ругань не могла поколебать почетного положения примы. Махалину модно было хвалить в середине 1990-х: власть в театре сменилась, возникла новая генерация молодых солисток во главе с Ульяной Лопаткиной, активно поддерживаемая новым руководством. Махалина отошла на второй план, но все-таки пробовала выдержать конкуренцию. Это были лучшие ее сезоны: мастерство достигло пика, техника не знала сбоев, амбиции и обида подогревали темперамент, художественная воля уверенно изливала себя. Но потом она сдалась. Стала появляться на сцене все реже. Каждый очередной спектакль добавлял новый пункт к списку профессиональных потерь. В этом смысле филармонические балетабенды стали кульминацией: в столь плохой форме железную Махалину еще не видел никто. Когда она, женственно округлившаяся и похорошевшая, появлялась, красиво изгибая раздобревшую растренированную спину, с голодной жаждой самовыражения на лице, хотелось потупить глаза.

Ее сотрудники блистательно довершили провал вечера. Весьма кудрявые по слогу стихи балерины драматическая актриса Татьяна Кузнецова прочла голосом женщины на грани пьяной истерики. Режиссер Владислав Пази придумал пропустить через сцену учениц балетной школы, вразнобой промахавших конечностями нечто, похожее на змеистый ход "теней" из "Баядерки". А молодой хореограф Алексей Мирошниченко в номере собственного сочинения заставил бенефициантку трястись всем телом и биться в тяжких конвульсиях под дискотечный "гром и молнию", тем самым изображая некий экстаз, по всей видимости, религиозного характера. Но хуже всех поступил Фарух Рузиматов. Он вышел, поставил на пустую сцену стул, и заставил зал затаив дыхание внимать разреженной пластической медитации Мориса Бежара под длинно-текучее адажио Малера. Надо объяснить, кто есть Рузиматов сегодня. Ему не пришлось столкнуться в битве за выживание с молодыми коллегами: поколения танцовщиков-мужчин, равнозначного балеринскому, в Мариинке нет. По-прежнему обожаемый публикой, он отошел на второй план просто потому, что возраст его приблизился к балетному пенсионному - когда едва ли не каждый очередной спектакль угрожает добавить новое к списку профессиональных потерь. Но это было именно то искусство - точное, пластически самодостаточное и интеллектуальное - которым когда-то заставил говорить о себе феномен "балета в Филармонии". И это был наглядный пример того, как можно сохранить себя в экстремальной карьерной ситуации.

Санкт-Петербург