Он был самый красивый мужчина Европы своего времени. Дамы опасались оставаться с ним наедине. От его взгляда, случалось, падали в обморок. Как всякий красивый мужчина, знал толк в актерстве, в умелых, точно выверенных жестах и фразах. "Господа! Седлайте коней, в Париже - революция!" или самая последняя его фраза, вышептанная на смертном одре сыну, наследнику: "Сдаю тебе команду не в полном порядке". Гвардеец. Человек властной вертикали.

С его царствованием завершилась эпоха дворцовых переворотов в России и началась эпоха подготовки революции. Казнь пятерых декабристов должна была означать - все, отныне с дворцовыми переворотами покончено, но обозначила она нечто другое: отныне в России два непримиримых врага - царь и революция.

Варлам Шаламов, великий писатель и многолетний зэк, всю жизнь думавший над феноменом всероссийского рывка к свободе, обернувшегося невиданным деспотизмом, в мемуарной своей книге "Четвертая Вологда" a propos рассуждал о некоем законе революций: победители вынуждены выполнять программу побежденных. Так, Николай Первый, учредивший 37 комитетов для изучения вопроса об отмене крепостной зависимости, кодифицировавший русское право, начавший железнодорожное строительство, видится ему таким исполнителем программы побежденных им декабристов. Конечно, Шаламов здесь несколько преувеличил, но были жесты и действия Николая Первого, которые иначе как декабристскими и не назовешь. Открыть для публичного постоянного просмотра царскую коллекцию картин и скульптур, построить для этого целое здание? Здание было названо - Новый Эрмитаж. Уже в самом названии соединение несоединимого, дивный оксюморон. Эрмитаж означает "уединение", "отшельничество". Но какое ж уединение, коли здание построено для посещения публики? Новый Эрмитаж создавался по проекту архитектора Лео фон Кленце, построившего в Мюнхене Пинакотеку по распоряжению баварского короля Людвига Первого для тех же целей. 5 (17) февраля 1852 года в Новом Эрмитаже открылась для публичного просмотра коллекция картин и скульптур. В ознаменование 150-летнего юбилея этого события и открыта нынешняя выставка.

Коллекция, предназначенная для открытого просмотра, стала собираться с начала 40-х годов. В 1845 году во время путешествия по Италии сам Николай покупал и заказывал у итальянских скульпторов их работы. Приобретения его широко представлены на нынешней выставке. Вкус у императора был гвардейский - грубый, но здоровый. Когда осматриваешь мраморных полуголых красоток, понимаешь - так это из "Плейбоя" и Vogue фотомодели, только в камне! И - на века. Вот "Нереида", морская русалка - красавица замахивается бронзовой желтой палкой, зажатой в беломраморном кулачке. Поскольку вокруг нереиды разбросаны искусно изваянные устрицы и омар, то создается полное впечатление дебоша с куртизанкой в парижском ресторане. Другая статуя создана с точным расчетом на гвардейское остроумие. "Нимфа и скорпион": чуть сморщившись от боли, полулежащая нимфа смотрит на свою пятку. Очевидно, нимфу тяпнул за пятку скорпион. А где же он сам? Вот здесь и видится хозяин статуи, лихо подкручивающий усы: "Так найдите скорпиона!" Смущенный зритель заглядывает туда, куда заглядывать как-то не полагается...

Помимо коллекции скульптур, которую собрал сам Николай, в Александровском зале выставлены лучшие картины из всех собраний, что составили Новый Эрмитаж. Коллекция Дмитрия Павловича Татищева (1767-1845), русского посла в Неаполе, Мадриде, Гааге, Вене, которую он завещал Эрмитажу, представлена знаменитым диптихом Робера Кампена "Троица" и "Мадонна с младенцем", картинами Гирландайо и Якопо Негретти. Мое внимание, впрочем, привлекла небольшая картина художника из круга Мурильо - "Женщины за решеткой": всегда вздрагиваешь, когда видишь прорыв из одного времени в другое. Две женщины, молодая и старая, глядят на тебя из-за решетки. Такое впечатление, что перед тобой не картина XVII века, но кадр из итальянского неореалистического фильма "Дайте мужа Анне Дзакео, или Утраченные иллюзии"...

Еще одна история, связанная с дурным вкусом самого красивого мужчины Европы, относится к другой коллекции, собранной для Нового Эрмитажа советником русского посольства в Риме, начальником русских художников в Италии (удивительная все же у нас страна - даже у художников должен быть начальник!) Павлом Ивановичем Кривцовым (1806-1844). В 1838 году благодаря ему удалось закупить без посредников каррарский мрамор для отделки Георгиевского зала в Зимнем дворце. С 1840 года Кривцов начал покупать картины для будущего собрания. В 1842 году он прервал собирательскую деятельность, поскольку Николай Первый остался "не весьма доволен" его приобретениями. С царем накладно спорить, но картины Гарофало, Гверчино, Мурильо, купленные Кривцовым, - настоящие жемчужины изобразительного искусства.

Коллекции как люди, у каждой своя история - поучительная, как история любой судьбы. Вот картины, приобретенные в 1852 году художником Федором Бруни на аукционе в Париже. Продавалась коллекция наполеоновского маршала Сульта. Герой битвы под Аустерлицем был большим ценителем искусства. Он вывез из Испании великое множество картин. Некоторые картины он забирал у владельцев под страхом расстрела. А вот картины из коллекции нидерландского короля Виллема II (1792-1846). Он задолжал российскому императору несколько миллионов гульденов, а в заклад оставил свое собрание картин. Умер, денег не возвратив. Королевская семья оплатила долг, но коллекцию мота и расточителя пустила с молотка. На этом-то аукционе и было приобретено "Снятие с креста" Яна Госсарта (1478-1533). У картины Госсарта, которой завершается выставка, я стоял дольше всего. В ней жестокость и красота, изломанность и естественность, быт и бытие - все то, отчего вера может исчезнуть, а может и появиться.