Как известно, Международный валютный фонд (МВФ) выполняет две важнейшие функции: дает странам кредиты на стабилизацию национальной финансовой системы и выступает одним из самых авторитетных международных экспертов в вопросах экономического развития государств. Клиентами МВФ были самые разные страны, в том числе и весьма развитые, такие как Англия и Италия, которые вплоть до конца 70-х - начала 80-х годов XX века также являлись получателями его кредитов.

При всей схожести начальных условий России и стран Балтии (после распада СССР) последние, в отличие от нашей страны, никогда не попадали в серьезную зависимость от МВФ. Однако на формирование их национальной экономической политики (особенно Литвы и Латвии) фонд, как и в случае с Россией, оказал заметное влияние. Сейчас, когда опека МВФ над странами Балтии фактически прекращается, разумно подвести итоги этого сотрудничества.

Для нас это особенно интересно потому, что поможет проанализировать собственный опыт работы с этой организацией в условиях, весьма близких к прибалтийским. К тому же даст дополнительные сведения для ответа на главный вопрос: а нужен ли вообще МВФ, есть ли от него польза для стран, находящихся в такой ситуации, как Россия и страны Балтии?

Сегодня страны Балтии дружно демонстрируют завидный экономический прогресс. Однако и им не удалось избежать тяжелых ситуаций - в частности, все три страны прошли через банковские кризисы. Невольно возникает вопрос: это произошло благодаря или вопреки советам МВФ? Все плюсы и минусы сотрудничества стран Балтии с МВФ вполне отчетливо прослеживаются на примере Литвы.

Последняя из могикан

Литва стала последней из стран Балтии, прекращающих формальные отношения с МВФ. В прошлом году об этом же заявила Латвия, у которой срок действия меморандума формально заканчивается осенью этого года (по словам министра финансов Гундарса Берзиньша, "излишне жесткие" требования фонда мешают "динамичному развитию Латвии"). Эстония вышла из-под опеки МВФ еще в середине 90-х годов прошлого века.

Действующий ныне так называемый меморандум, или превентивный договор, определяющий обязательства Литвы перед МВФ, истекает в декабре нынешнего года и будет, скорее всего, последним. Об этом в середине апреля заявила в Вашингтоне директору Второго европейского департамента Джону Одлингу-Сми министр финансов Литвы Даля Грибаускайте.

По словам министра, это не полный разрыв с МВФ, а лишь изменение форм сотрудничества. Оно будет менее зависимым и формализованным. Грибаускайте считает, что за последние несколько лет макроэкономические параметры в стране полностью стабилизировались, перспективы роста стали очевидными, поэтому вполне достаточно сотрудничества в режиме консультаций.

Испытание кризисом

За десять лет сотрудничества с МВФ Литва пять раз подписывала с фондом официальные договоры (на определенный срок) - меморандумы, в рамках которых получала льготные кредиты (обычно сроком на 17 лет под 7% годовых с началом возврата через 5 лет) под обязательства соблюдать определенные макропоказатели (допустимый размер бюджетного дефицита в процентах к ВВП, уровень государственного долга, инфляции и т.п.).

Важнейшим для страны был третий меморандум, закрепивший режим валютного управления (ВУ), которое было введено в апреле 1994 года и сопровождалось выплатой 200-миллионного еврокредита - самого крупного за всю историю взаимоотношений Литвы и МВФ. Этот меморандум был самым продолжительным из всех (действовал три года - с сентября 1994-го по сентябрь 1997-го), "пережил" смену трех кабинетов министров и пришелся на период самых тяжелых экономических испытаний (вспомним банковский кризис в декабре 1995 года).

Банковский кризис заставил многих задуматься над ценностью советов и прозорливостью МВФ. Накануне него тогдашний глава Банка Литвы Казис Раткявичюс накануне кризиса был в Вашингтоне и, вопреки собственным ожиданиям, услышал там весьма лестную оценку ситуации в банковском секторе своей страны. А посетивший летом 1995 года Литву представитель МВФ Юлиан Беренгаут высказал лишь некоторую озабоченность по поводу роста наличных денег в обороте, однако объяснил это летними отпусками и реакцией населения на банкротство ряда банков. Мажорно-покровительственный тон высказываний эмиссаров МВФ тех предкризисных месяцев удивительным образом контрастировал с предупреждениями местных аналитиков, обеспокоенных растущим государственным долгом и "проеданием" заемных средств правительством.

В мае 1996 года МВФ поспешил оправдаться - представил исследование, в котором, в сущности, обвинил правительство Адольфаса Шлежявичуса в пренебрежении советами и нарушениях правил ВУ. В нем говорилось, что литовские власти твердо придерживались модели ВУ лишь первые полгода, после чего начали предпринимать волевые действия, беря, к примеру, кредиты в иностранных банках под залог своих зарубежных валютных резервов. Поползли слухи о якобы грядущей девальвации лита, которые породили утечку СКВ из Литвы.

Со стороны трудно оценить, насколько позитивен был вклад МВФ на стадии выхода из банковского кризиса, но совершенно очевидно, что главная заслуга принадлежит твердому и последовательному курсу нового руководителя Банка Литвы Рейнольдиюса Шаркинаса. При нем начала реально действовать система строгих нормативов надежности (коэффициент достаточности капитала и т.п.) коммерческих банков и их резервных отчислений (пожалуй, самых жестких в Европе).

По совету МВФ было создано особое финансовое учреждение - Turto bankas (Имущественный банк), в задачу которого входило изъятие у банков "дохлых" кредитов и работа с ними для изыскания долгов у заемщиков. Коммерческим банкам под угрозой лишения лицензии был установлен срок до 1 мая 1996 года для приведения своих финансов в соответствие с нормативами. Ликвидация двух крупных банков - Lietuvos akcines inovacines bankas и Litimpeks, а затем и крупнейшего Valstybines komercines обеспечила переход клиентуры в другие банки, что укрепило их и позволило выдвинуться новым лидерам (Vilniaus bankas, Snoras). Наученные горьким опытом, банки и сами стали осторожными, даже консервативными, что до сих пор чувствуется на кредитном рынке.

Цена своеволия

Эмиссары МВФ учили, что эффективная экономическая политика основана на двух "китах": курсе на рыночную либерализацию и жестком соблюдении правил ВУ. В третьем меморандуме на первом условии был сделан особый упор. В частности, появилось требование, которое литовские власти приняли "скрепя сердце": график постепенного снижения импортных пошлин на сельхозпродукцию, согласно которому они с 30% в среднем должны быть понижены до 10%.

Для Литвы это требование создавало угрозу ее аграрному сектору, так как себестоимость производства в стране довольно высокая по сравнению как с Западом (за счет общего отставания по производительности труда), так и с Востоком (из-за более дорогой рабочей силы). Поэтому литовские власти всячески противились выполнению этого обязательства, что в конце концов и привело к конфликту с МВФ.

Напряжение стало нарастать уже осенью 1996 года, когда пришло время первого снижения пошлин до 20%. Литовские власти пытались затянуть выполнение взятого обязательства. Одним из доводов было утверждение, что столь резкое снижение пошлин осложнит вступление Литвы в ЕС, поскольку они окажутся ниже, чем действующие ныне в Европе.

Однако, если кабинету "временщика" Миндаугаса Станкявичюса еще удавалось тянуть резину, то с приходом Гедиминаса Вагнорюса началась настоящая конфронтация. Фактически он отказался снижать пошлины, установив максимальную границу уступок - в среднем до 27,5%. МВФ начал давить, прибегая к методам, которые многие эксперты расценили как экономический шантаж, явственно демонстрирующий, что шефство фонда не всегда носит рекомендательный характер.

В конце концов, так и не найдя общего языка с МВФ, Вагнорюс весной 1997 года заявил о фактическом разрыве с фондом и намерении впредь самостоятельно определять экономическую политику страны. Банку Литвы было дано указание разработать двухгодичную программу выхода из системы ВУ. Вплоть до начала 2000 года страна жила вне меморандума с МВФ.

Увы, опыт "самостийности" оказался плачевным. Вагнорюс, временами до экстравагантности резкий в своих действиях, совершил немало проколов. Так, он затеял популистскую аферу с компенсацией рублевых вкладов населения, которые в начале 90-х "сожгла" гиперинфляция. Речь шла о больших суммах, и они пожирали огромную часть бюджета.

Конфликт с МВФ сильно подорвал позиции Литвы на международном финансовом рынке. Это аукнулось прежде всего резким падением спроса на государственные ценные бумаги (ГЦБ) - иностранцы не хотели покупать литовские еврооблигации даже под 17% годовых. Таким образом, внутренние ресурсы проедались, и в то же время страна лишалась денежных поступлений со стороны, чтобы расплачиваться по текущим обязательствам. Приходилось все время занимать. В результате к концу 1999 года бюджетный дефицит достиг 8,5% от ВВП, а размер государственного долга - 28% от ВВП. "Правительство консерваторов показало, что без присмотра жить нам еще рановато. Если бы был договор с МВФ, оно не посмело бы так много и безответственно одалживать", - комментировал ситуацию президент Литовской ассоциации коммерческих банков Эдуардас Вилкялис.

Слушай мудрого

Бюджетный кризис побудил очередного премьера Роландаса Паксаса, а затем и сменившего его Андрюса Кубилюса вновь идти на поклон к МВФ. Переговоры шли трудно и долго, ибо на сей раз фонд потребовал особенно жестких обязательств: снизить до 2% бюджетный дефицит (договорились о 2,8%), приостановить компенсацию вкладов населению и возвращение земельных участков бывшим владельцам, срочно приватизировать оставшиеся два государственных банка, отменить субсидии, повысить акцизы на энергоресурсы и т.п. Кроме того, были оговорены меры и организационного характера, в частности, реформа учета, предусматривающая сведение в единый бюджет средств из всех внебюджетных фондов (а их было 28), а также введение жесткого контроля за их использованием.

В результате в марте 2000 года был подписан четвертый превентивный договор на 15 месяцев. Литва получила кредит (в общей сложности 180 млн долларов) на проведение структурных реформ, пополнение государственных резервов поддержки лита, создание пенсионного фонда и на инвестиции по государственным программам.

Премьер Кубилюс оказался "примерным учеником" и объявил очень жесткий курс экономии. Он выполнил почти все требования МВФ, в том числе и крайне непопулярные (например, заморозил на неопределенный период упомянутые компенсации населению). Заключение договора сразу же изменило позиции Литвы и на фондовом рынке:

250-миллионная евроэмиссия в 2000 году прошла "на ура". В результате, пережив тяжелый период, страна резко улучшила свои финансовые показатели и уже в следующем году вышла на хороший темп экономического развития (5,1% роста ВВП).

Последний, пятый по счету, меморандум был подписан с МВФ летом прошлого года сроком на 15 месяцев. В нем положительно оценивался опыт предыдущего сотрудничества и излагалась правительственная программа, которая успешно выполняется. Заданные в ней макропараметры наглядно свидетельствуют о прогрессе, достигнутом после 1999 года. Сегодня Литва уже старается удерживать бюджетный дефицит в пределах 1,4% от ВВП. Среди важнейших мероприятий - ставшая уже свершившимся фактом перевязка лита с доллара на евро и проведение налоговой реформы.

На бога надейся, да сам не плошай

Беглый анализ основных эпизодов отношений Литвы с МВФ свидетельствует, что они не были простыми. Литовские политики не идеализировали рецепты МВФ, которые, по словам Маргариты Старкавичюте, известного в стране финансового эксперта (в статусе свободного консультанта), отнюдь "не являются универсальными рецептами от всех болезней". Однако польза от сотрудничества с МВФ, по ее словам, уже в том, что "позволяет людям, не имеющим экономической стратегии, сформировать ее с помощью макроэкономических параметров и обязательств по ним". МВФ предоставляет хорошую методику анализа возникающих проблем и определения путей их решения, подчеркивает профессор Кястутис Главяцкас.

Эти высказывания демонстрируют характерную для литовских политиков рефлексию по поводу патронажа МВФ - балансирование между стремлением иметь влиятельного покровителя и строптивым желанием думать собственной головой (Шаркинас). В этом балансировании всегда есть (и реально возникала) угроза "перегиба", но в принципе именно такой критически-конструктивный характер сотрудничества, сформулированный в сентенции "на бога надейся, да сам не плошай", по-видимому, и является оптимальным. Он дает ответ на вопрос, почему в Балтии не случился аргентинский сценарий.

Вильнюс