- Почему Стокгольмская школа пришла в Россию? И почему вы начали работать в Петербурге, а не в Москве, где бизнес-сообщество, очевидно, имеет больше возможностей покупать ваши услуги?

-- Для нас выход в Россию был естественным и очевидным шагом. В 1909 году мы начали работать в Швеции, а затем и в других Скандинавских странах. С 1990-го мы распространяем свою деятельность на все страны вокруг Балтийского моря. Россия - единственная большая страна по соседству и многообещающий торговый, интеллектуальный и культурный партнер. А размещение школы в Санкт-Петербурге было единственным реальным выбором для начала - здесь сконцентрированы старые связи между Россией и Швецией.

Была и более конкретная причина: представители нескольких шведских компаний обратились к нам с просьбой помочь им восстановить связи с Россией.

- Значит ли это, что вы в данном случае руководствовались интересами не учебного заведения, а всего скандинавского бизнеса? Были своего рода делегатами в переговорах?

- Трудно отделить наши интересы от интересов шведского бизнеса. В Петербурге мы создаем школу совместно с ассоциацией выпускников SSE, куда входят менеджеры из всех скандинавских индустрий. Школьный совет директоров и наши профессора также имели прямой интерес - возможность проведения исследовательских проектов на развивающемся рынке.

- Можно ли это рассматривать как соглашение, в котором предприниматели предоставляют школе ресурсы для развития, а она в обмен гарантирует контакты, приводящие к сделкам?

- Имидж Стокгольмской школы экономики подтвержден международными аккредитационными системами. Это представляет ценность (можно сказать - стоимость) не только для тех, кто учится в ней, но и для всего делового сообщества. Имея надежного партнера с хорошей репутацией, вести переговоры гораздо легче. Но я бы не говорил о сделках, так конкретно задачи никогда не ставятся, все происходит естественным путем.

- Можно ли сказать, что такого рода посредничество характерно для бизнес-школ? Значит ли это, что конкуренция между школами в России отражает борьбу компаний - лидеров европейского и американского бизнеса за этот рынок?

- Не все занимаются этим так интенсивно, как Стокгольмская школа. Но в том, что вы говорите, конечно, есть рациональное зерно. Главное же отличие состоит в моделях обучения. Американские школы ориентированы на "рецептурный" способ. Мы в это не верим. Мы стараемся развивать способности студентов работать с новыми ситуациями, а не с повторяющимися (пусть даже очень эффективно).

- С какими проблемами вы столкнулись? Что было самым сложным при вхождении на этот рынок?

- Самое сложное - это идеалистические ожидания учеников. При этом есть две крайности. Студенты в открытых программах верили во все и думали, что альтернативы нет. С другой стороны, когда мы имели дело с корпоративными заказчиками, они все время говорили: "Это не будет работать в России. Россия особенная, здесь все должно быть особенным, должно быть по-русски".

Мы, конечно, уверены в том, что можем предложить лучшие решения по многим проблемам, которые видим вокруг, но у нас нет всех ответов. Найти этот баланс и донести его до слушателей - самая большая проблема, которую я обнаружил.

- Насколько я знаю (в том числе от вас), многие ваши выпускники не имеют возможности реализовать свои знания в практической деятельности. Может быть, они слишком хороши для реальной российской жизни, а может быть, образование, которое они получили, не вполне пригодно для этого?

- Я так не думаю. Образование, которое мы даем, подходит для любого менеджера среднего и большого бизнеса и сегодня и завтра в любой стране мира. Но, конечно, нужна среда, которая может это принять. Чтобы менеджеры не растрачивали энергию, доказывая свою правоту, а занимались делом. Поэтому мы стараемся привлекать не только высший средний (Top middle) менеджмент, но и высший (Top) менеджмент. По этой же причине мы работаем над партнерской программой, в рамках которой компании будут посылать людей учиться. Если нам удастся наладить более тесные отношения с фирмами, то и риск, о котором вы говорите, будет меньше.

- Нельзя ли более подробно рассказать о партнерской программе, которую вы выстраиваете, и о том, на какой стадии находится эта работа? Думаю, что в России вы столкнулись с большими сложностями.

- Это моя головная боль. В Швеции на это тоже ушло какое-то время, и мы были, наверное, первыми, кто предложил такую программу. Это было около двадцати пяти лет назад. Программа развивалась параллельно с ассоциацией выпускников. Если есть выпускники, возглавляющие компании, им гораздо легче понять, какие преимущества они получают. В России точно так же. У нас уже есть несколько партнеров, но это компании, с которыми мы сотрудничаем и на международном рынке. Следующий шаг, к которому мы переходим сейчас, - найти партнеров здесь.

- А не проще ли компаниям обратиться за вашими услугами и получить их за деньги?

- В Стокгольме мы можем зарабатывать в среднем те же самые деньги без партнерских программ, но партнерская программа дает стабильные финансовые поступления. Грубо говоря, мы создаем обоюдную добавленную стоимость: получаем финансовую устойчивость, а компании-партнеры - имидж. Вот пример: в большей части Западной Европы корпоративный сектор сегодня имеет проблемы. Ему нужно снижать издержки, и логично делать это за счет отказа от программ, не приносящих сиюминутной выгоды. В результате компании не используют ассигнования на повышение квалификации - так, как они это делали три, четыре года назад. Из-за этого многие бизнес-школы теряют ликвидность - не могут набрать курс. А Стокгольмская школа от этого защищена именно благодаря партнерской программе. Конечно, привлекательность наших услуг сейчас не та, что три года назад, - спад везде, и мы тоже вынуждены предпринимать усилия, чтобы заполнить аудитории. Но благодаря партнерским соглашениям, подписанным на несколько лет вперед, мы имеем гарантированную аудиторию.

- А расторжение партнерского соглашения - это серьезный удар по имиджу компании?

- О! Я об этом даже не рискну думать. Этот вопрос никогда не рассматривается. Компании - наши партнеры в некотором смысле выигрывают. Пройдет год-два, и они смогут говорить, что даже в самые сложные времена не изменили своим обязательствам. Я надеюсь, что точно такая же репутация есть у Стокгольмской школы экономики здесь, потому что мы не ушли в 98-м году, хотя ситуация была весьма щекотливой.

- Кстати, как прошел кризис для вас? У вас были занятия в том году?

- Да, мы продолжали все курсы, но почти год не начинали ничего нового.

- Правильно ли я понимаю, что именно на партнерскую программу вы делаете ставку в построении своего российского бизнеса?

- Я думаю, это одна из главных частей. Наши амбиции - иметь не более двадцати капитальных партнеров. Мы не хотим, чтобы этим правом пользовалась любая компания, готовая заплатить.

- А о какой сумме идет речь?

- Каждый капитальный партнер будет вносить около 20 тысяч долларов в год.

- Когда эта модель заработает? Намерены ли вы сразу собрать весь пул партнеров или будете набирать их постепенно? Нужна ли специальная кампания по продвижению этой программы?

- Будем двигаться шаг за шагом, так же как в Швеции. И так же, как там, партнерская программа будет развиваться параллельно с ассоциацией выпускников.