Один из основных упреков в адрес нынешней российской власти состоит в том, что она не желает или не умеет предложить обществу долгосрочную экономическую программу, основанную на анализе стратегических целей развития. Сложно спорить, что существенный экономический рост возможен лишь на пути становления в России постиндустриального общества. Однако постиндустриальная экономика функционирует не сама по себе, а в определенном социальном контексте. При этом очевидно, что неолиберальная экономическая модель не является имманентно присущей постиндустриальной эпохе. Одна из альтернатив ей реализована в скандинавских "государствах всеобщего благосостояния" (welfare states).

В российском истеблишменте сложилось двойственное отношение к социальной модели, характерной для Скандинавских стран. Оценка шведского или финского опыта построения "государства благосостояния" зависит в основном от политической позиции комментаторов. Российские "левые" - в диапазоне от умеренных приверженцев неокейнсианства до идейно эклектичных традиционалистов из КПРФ - в большинстве случаев сочувственно отзываются о "шведском социализме", видя в нем противоядие от неолиберальной модели экономического развития. Для "правых" идеологов раздражителем является любое словосочетание, включающее в себя понятие "социализм", что бы ни скрывалось за ним в действительности. Анализ социальной структуры и экономических перспектив Скандинавских государств становится, таким образом, предметом идеологической борьбы.

На самом деле "скандинавский социализм" - преимущественно отечественное изобретение, распространившееся в массовом сознании в конце 80-х годов. Советские теоретики, тогда еще не решавшиеся в большинстве своем противопоставить разваливающемуся этатизму последовательно рыночную идеологию, стремились найти у северных соседей реальное воплощение столь желанного им "социализма с человеческим лицом". Так был создан миф, весьма активно циркулирующий и сейчас. Естественно, скандинавская модель не имела и не имеет ничего общего с марксистской трактовкой "социализма", особенно в наиболее распространенном ее вульгарном переложении. Реформы в системе социального обеспечения, например, Финляндии, отвечали совсем на другие вызовы и преследовали совсем другие цели. Характерно, что ни в одной из работ финских социологов нам не приходилось встречать даже ссылок на "социалистический" якобы характер северных "государств благосостояния".

По другую сторону мифа

Основной принцип скандинавской модели "общества благосостояния" общеизвестен: высокий уровень социальной защиты (в 2001 году расходы на социальное обеспечение в Финляндии составили 25% ВВП) обеспечивается за счет сравнительно высокого прогрессивного налогообложения.

Известный социолог Госта Эспинг-Андерсен в своей работе "Три мира капитализма благосостояния" выделяет три модели "социального государства". Первую из них он называет "либерально-маргинальной": согласно ей, существуют лишь два "естественных" источника социального обеспечения: рынок и семья. Государство призвано лишь дополнять эти каналы, его вмешательство должно быть временным и незначительным. Вторая модель - "консервативно-корпоративистская": государство осуществляет социальную поддержку лишь в тех областях, в развитии которых оно заинтересовано, уровень помощи, оказываемой индивиду, зависит от его места в иерархической структуре общества. Скандинавскую модель Госта Эспинг-Андерсен выделяет в третий тип, который он называет "институциональным", а его отличительной чертой считает принцип универсализма.

Универсализм скандинавской модели "государства благосостояния" означает, что система социальной защиты в равной мере распространяется на всех жителей страны: богатых и бедных, коренное население и мигрантов. Другая отличительная черта - сильное развитие общественного сектора экономики, особенно в социальной сфере: социальное обеспечение практически полностью находится в руках государства и муниципалитетов. Это означает государственное здравоохранение, государственное бесплатное высшее и среднее образование, государственное пенсионное обеспечение, общественные библиотеки, радио и телевидение. Третий признак, который обычно выделяют исследователи, - так называемое трехстороннее соглашение между предпринимателями, наемными рабочими и государством, обеспечивающее своеобразный компромисс между капиталом и трудом. И рабочие, и работодатели организованы в сильные и влиятельные корпоративные сообщества, которые ведут между собой переговоры при участии государственных органов. Забастовки, как и массовые увольнения, возможны лишь по окончании периода действия коллективных договоров. Следует упомянуть и гендерное равенство, по уровню которого Скандинавия занимает лидирующее положение в Европе.

Формирование скандинавской модели "государства благосостояния" происходило на протяжении 60-70-х годов. Рассмотрим ее становление, функционирование и перспективы развития на примере Финляндии.

Скандинавская Япония

Проникновение в Финляндию идеи "социальной политики" как таковой произошло еще во второй половине XIX века под влиянием бисмарковской Sozialpolitik. Впрочем, корни европейской системы социального страхования лежат значительно глубже: к примеру, можно вспомнить английское социальное законодательство середины XVI - начала XVII века, эпохи Тюдоров и первых Стюартов, когда жесткие преследования нищих и бродяг были обратной стороной развитой системы государственного призрения.

Несмотря на некоторое развитие системы социальных гарантий в конце XIX - первой половине XX века (в 1889 и 1897 годах, еще в период нахождения Финляндии в составе Российской империи, были изданы два акта о защите промышленных рабочих, в 1920 году было учреждено Министерство социальных проблем, в конце 30-х введены некоторые пособия), система социального страхования в Финляндии до начала 60-х находилась скорее в зачаточном состоянии. "В начале 60-х социальная политика в Финляндии носила крайне рудиментарный характер, - пишет Арто Лааинен из Университета Йоэнсуу (Joensuu). - В терминах Эспинг-Андерсена, Финляндия относилась скорее к группе либеральных "государств благосостояния", в которых ответственность государства была минимальной. Уровень социальных отчислений был низким, а количество людей, включенных в систему социального страхования, - ограниченным". Ситуация стала меняться в 60-е годы, когда работникам всех категорий была гарантирована равная пенсия и начала развиваться система страхования по болезни.

Первый тревожный звонок для скандинавской экономической модели прозвенел еще в 70-е годы. Нефтяной кризис 1973 года сильно повлиял на уровень безработицы в Дании, хотя почти не коснулся других Скандинавских стран (особенно Норвегии, обладающей собственными значительными нефтяными запасами). Финляндия в 70-80-е годы развивалась, напротив, чрезвычайно успешно, в 80-е годы по темпам экономического роста она уступала лишь Японии. В конце 80-х Финляндия, считавшаяся до того времени "бедной родственницей" среди своих более успешных соседей, обогнала по доходам на душу населения Швецию и Норвегию.

Кризис грянул в начале 90-х годов. В 1991 году ВВП снизился на 6,4%, в 1992 году - на 3,6%. Безработица достигла колоссального уровня - 17%. Депрессия затронула Финляндию в гораздо большей степени, чем соседние страны, во многом из-за резкого снижения объема внешней торговли, вызванного крахом СССР (значительная часть финского товарооборота была связана с южным соседом). Кризис оказался для Финляндии даже более глубоким, чем Великая депрессия 30-х годов.

Именно в связи с экономическим кризисом все чаще стали раздаваться голоса о неэффективности скандинавской экономической модели и необходимости ее либерализации. Тем не менее в начале 90-х годов не произошло коренного изменения принципов организации системы социальной защиты. В 1992 году правительству пришлось пойти на сокращение расходов, затронувшее пособия по безработице и по болезни. В дальнейшем изменения приобрели структурный характер, впрочем, они все равно не были радикальными. "В некоторых случаях сокращение пособий во время кризиса может быть признано скорее символическим", - свидетельствует Нильс Плуг из Датского национального института социальных исследований. Финский опыт, по его мнению, показывает, что даже в условиях глубочайшего экономического кризиса можно найти решения, сохраняющие ключевые черты "социального государства". По свидетельству Ханну Ууситало из финского Национального центра исследований благосостояния и здоровья, финские домохозяйства пострадали в меньшей степени, чем, казалось бы, предполагало реальное падение ВВП. А социологи Мануэль Кастельс и Пекка Химанен из Беркли в своей готовящейся к изданию книге "Финская модель информационного общества" утверждают, что структурные изменения в системе социального страхования начались еще до кризиса и "реконструкция здания по крайней мере планировалась, если не началась, еще до того, как наступили тяжелые времена".

На пути в Европу

Дальнейшие перспективы развития финского "государства благосостояния" определяются под влиянием двух взаимосвязанных процессов: глобализации и европейской интеграции. Вступление Финляндии в ЕС в 1995 году и постепенная трансформация Европейского сообщества в единое государство логически влекут за собой хотя бы частичную унификацию столь пока еще различных систем социального обеспечения.

Авторы доклада "Новая архитектура благосостояния для Европы?" (среди которых уже упоминавшийся Госта Эспинг-Андерсен), подготовленного в сентябре прошлого года, пишут: "Существует широкое согласие по поводу того, что существующее здание благосостояния, построенное в послевоенные десятилетия, нуждается в фундаментальном переосмыслении для того, чтобы встретить новые вызовы". В связи с этим эксперты считают необходимым создание "новой архитектуры" благосостояния, в которой особое внимание уделялось бы не столько лечению социальных проблем за счет пособий того или иного типа, сколько их профилактике. Речь идет об "инвестициях в детство" (образование, социальную защиту детей и борьбу с детской бедностью), поддержке материнства (вспомним о весьма актуальной для Европы демографической проблеме), улучшении условий труда и повышении его качества, реформе системы пенсионного обеспечения.

Пока, однако, европейская интеграция угрожает Финляндии некоторыми проблемами. В следующем году, в соответствии со стандартами ЕС, могут быть уменьшены налоги на автомобили, через год - налоги на алкогольную продукцию. Директор по стратегическому планированию Министерства социальных проблем Финляндии Клаус Халла утверждает, что эти бюджетные поступления могут быть компенсированы из других источников. Однако некоторые исследователи считают, что угроза размывания налоговой базы в результате глобализации вполне реальна.

Известный социолог Ян-Отто Андерссон из Академии Эбо видит и ряд других "глобализационных" угроз. Вместе с налоговой базой за счет интернационализации бизнеса "размывается" национальный капиталистический класс, роль государства в качестве собственника уменьшается, а традиционное для Финляндии трехстороннее соглашение между рабочими, предпринимателями и государством движется в сторону "дисциплинарного неолиберализма". Сохраняющаяся на уровне примерно 9% безработица вызывает финансовые проблемы, с одной стороны, за счет уменьшения налоговых поступлений, а с другой - за счет увеличения объема пособий и социальных выплат. Демографическая проблема - неуклонное старение населения - приводит к тому, что все меньшему количеству трудоспособного населения приходится обеспечивать поступления в бюджет (в связи с этим финское правительство активно ратует за продолжение трудового стажа и после достижения пенсионного возраста).

Часть финской молодежи, особенно занятая в сферах финансов, информационного и шоу-бизнеса, в большей степени подверженная влиянию "глобальных" ценностей, все меньше обращает внимание на национальные традиции трудовой и социальной солидарности. Кроме того, продолжает Андерссон, проблемой становится увеличивающаяся этническая и религиозная неоднородность. Общая для Европы проблема мигрантов приводит к росту влияния националистически ориентированных политиков, что, в свою очередь, угрожает ключевому скандинавскому принципу универсализма.

Впрочем, Мануэль Кастельс и Пекка Химанен утверждают, что "влияние глобализации (в том числе и европейской интеграции) не приблизило финскую модель благосостояния к моделям благосостояния других стран (исключая скандинавские, с которыми она находится в одной группе) - здание по-прежнему имеет свою четко различимую архитектуру".

Ключевой фактор

Для понимания перспектив развития "государства благосостояния" в Финляндии в 90-е годы и в первое десятилетие нового века необходимо учитывать другой крайне важный процесс - переход финской экономики в "информационную" ипостась. Теория "информационного общества", по сути, являющаяся ответвлением более широкой концепции постиндустриализма, впервые была разработана еще в начале 60-х одновременно в США и Японии Фрицем Махлупом и Тадао Умесао и в дальнейшем получила широкое распространение среди социологов.

Аналитическая модель "информационного общества" базируется на принципиально ином понимании происхождения стоимости товаров: если в индустриальном капиталистическом обществе стоимость образуется трудом (по Марксу), то в постиндустриальном информационном обществе факторами, образующими стоимость, являются информация и знание. Соответственно, ключевым для анализа экономической структуры "информационного общества" становится уровень развития информационных технологий, образования, фундаментальной науки.

Основным отличием финской модели информационного общества (к примеру, от американской) является как раз ее социальное измерение. Становление информационного общества в Финляндии сопровождалось развитием "государства благосостояния". Кастельс и Химанен видят здесь двойственную связь. Во-первых, успешное функционирование информационной экономики, повышающее производительность труда и, как следствие, конкурентоспособность страны на мировом рынке, является залогом развития "общества благосостояния", поскольку создает для него финансовую базу. Во-вторых, без системы социальных гарантий в принципе невозможно развитие информационной экономики, поскольку она может столкнуться с сильной оппозицией в обществе, в случае если ее негативные последствия не будут амортизированы.

Исследование перспектив финской экономики является отдельной темой. Развитие Финляндии в прошедшее десятилетие не внушает особых опасений, однако заключает в себе и определенные факторы риска (достаточно сказать, что ядром финской "информационной экономики" является компания Nokia; перефразируя известное утверждение, можно сказать: что плохо для Nokia, плохо и для Финляндии). Сохранение и укрепление финской системы социального страхования будет напрямую зависеть от темпов экономического развития страны.

Санкт-Петербург