Швед Ханс Каллениус - частный инвестор и член советов директоров фондов East Capital и Baltic SmallBiz Fund - организаций, специализирующихся на вложениях в Восточную Европу. В начале 1990-х годов его называли одним из крупнейших западных инвесторов в Восточно-Европейском регионе - прежде всего потому, что именно он инициировал проект масштабной модернизации петербургской " Балтики". Сейчас Каллениус ведет свой второй проект в Петербурге - SmallBiz Fund вкладывает примерно 10 млн долларов в "Первомайскую зарю".

По словам предпринимателя, в 2002 году сложилась максимально благоприятная ситуация для инвестирования в Россию. И если несколько лет назад западный деловой мир интересовали сырьевые отрасли страны, то сегодня в фокусе - потребительский рынок. Именно в сфере потребительских товаров, считает Каллениус, Россия создаст несколько брэндов, которые получат международное признание.

- Широко распространена следующая точка зрения: России не хватает инвестиций. Насколько справедливо это утверждение? Может быть, сегодняшний объем инвестиций для России оптимален?

- Я думаю, что инвестиционный потенциал России все-таки значительно выше реальных объемов инвестирования. В данном случае придется повторить некоторые банальности: Россия занимает огромную территорию, обладает наибольшими в мире энергоресурсами, самым большим на планете объемом минералов, за исключением титана и вольфрама. Исходя из всего этого, а также с учетом интеллектуального потенциала России невозможно точно подсчитать, сколько инвестиций она может принять: назовите любую огромную цифру - и она будет верной. Поэтому объемы вложений в Россию - не математическая проблема, а проблема сознания.

Большинство жителей России, как я заметил, - неисправимые скептики. Когда говоришь, насколько выигрышными мне представляются перспективы страны, они отвечают: "Ну, вы не знаете всех наших проблем". Конечно, не знаю, но понимаю, что только народ, который так потрясающе играет в шахматы, способен все эти проблемы решить. Если мне будет позволено дать пару советов, то я бы подсказал, что нужно делать для большего привлечения инвестиций: во-первых, никогда публично себя не критиковать. Самокритика необходима, но она должна оставаться внутри страны. У вас достаточно оснований, чтобы, наоборот, постоянно говорить о своем богатстве и возможностях.

Во-вторых, надо ежедневно заниматься улучшением российской законодательной базы, а это прежде всего образовательный и воспитательный процесс. Обсуждение вопроса о том, какими должны быть законы, начинается дома, продолжается в школе, затем - среди друзей и в ходе предвыборных дискуссий; парламент - уже завершающий этап. Сегодняшняя Россия во многом напоминает Соединенные Штаты 1905-1910 годов. Одной из особенностей США того периода была активность рядовых граждан, которые выдвигали множество инициатив, порой безумных, но в итоге страна быстро развивалась... Словом, проблема сознания - самая сложная, но за ее решением последуют потоки инвестиций.

- Рассуждая об инвестиционной привлекательности России, вы прежде всего упомянули обширные запасы природных ресурсов. Почему же вы решили вложить деньги не в сырьевую отрасль, а в "Балтику" и "Первомайскую зарю"? Как возникла идея осуществить именно эти проекты?

- Могу рассказать об идее проекта "Балтика" - это любопытный сюжет. В самом начале 1990-х годов две крупнейшие пивные корпорации Скандинавии - Hartwall Group и PRIPS - стали присматриваться к рынку Восточной Европы, в том числе к России. И вот мы с главой Hartwall Group сидели в немецком кафе, обсуждая этот появившийся у двух корпораций интерес. Говорили о том, что если обе группы хотят выходить на восточноевропейский рынок, то им стоит объединить усилия, осуществлять общие проекты. В том числе обдумывали идею очень крупного, чрезвычайно рискованного "пивного" проекта в России - рискованного потому, что в начале 1990-х годов ваша страна была крайне нестабильна и мысль о крупных вложениях в ее экономику большинству казалась абсурдной... Мы стали очерчивать контуры возможного проекта - писали мысли и схемы на картонных подставках к пивным кружкам. К концу разговора стопка картонок оказалась выше поллитровых кружек, из которых мы пили. И решение о том, в каком направлении двигаться, было принято.

Правда, к российскому проекту мы приступили не сразу. Сперва, в 1991 году, были вложены деньги в пивной завод в Таллине, а в 1992 году аналогичный проект стартовал в Риге. Параллельно я вел долгие переговоры с российскими чиновниками относительно инвестиций в "Балтику". Анатолий Собчак направлял меня в Москву к Анатолию Чубайсу, намекая, что именно он принимает в стране важные решения, но московские встречи не принесли результатов. В итоге я попросил петербургского мэра выделить человека, который бы персонально отвечал за реализацию крупных инвестпроектов в городе, и любопытно, что он тогда, задумавшись, спросил: "Как вы относитесь к КГБ?" Я сказал, что слышал о нем нелестные отзывы, но если человек, работавший или работающий там, толковый, то не имею ничего против. И Собчак познакомил меня с Владимиром Путиным, после чего наш проект наконец сдвинулся с мертвой точки - в 1993 году на "Балтике" начался инвестиционный процесс.

Конечно, за прошедшие с тех пор годы "Балтика" прошла удивительный путь. Я с группой коллег посетил компанию в середине 2002 года и, в частности, общался с новым директором службы маркетинга. Мы спросили его: в чем, на его взгляд, секрет успеха компании. Он дал потрясающий, по-моему, ответ: "Мы реализовали все лучшее, что есть в новой России". Хорошо понимаю, что имел в виду этот человек: некую новую молекулу, которая появилась в сознании русских менеджеров, - новые оригинальные идеи, новые знания, новое отношение к своим потребителям, своим брэндам, к себе самим. И хотя, бесспорно, группа иностранных инвесторов, которая инициировала проект на "Балтике", не заносила в компанию эту новую молекулу, доля нашей заслуги в том, что получилось, тоже есть.

Начиная инвестиционный процесс, мы четко понимали, что не придем на "Балтику" с иностранными брэндами и иностранными менеджерами. По сути, мы решили дать Таймуразу Боллоеву ресурсы, чтобы он построил такую компанию, которая сложилась в его представлении. Тот же принцип мы приняли сейчас в отношении "Первомайской зари".

- Во что именно вы инвестируете средства на "Первомайской заре" - в генерального директора Галину Синцову, в производственную базу фабрики или в перспективы российской швейной отрасли?

- Мы инвестируем в очень талантливую команду менеджеров. Инвестируем в коллектив, который много смеется. Смех там слышен за каждой дверью, и это хороший сигнал: если люди смеются на работе, значит, они на своем месте и климат внутри компании благоприятный. Для нас также принципиально, что у предприятия есть довольно долгая история - не только советская, но уже и рыночная. Мы учитываем, что компания работает стабильно. Фонд даже не заложил в расчеты дополнительные российские риски. По нашей калькуляции, риск при инвестировании в "Первомайскую зарю" находится на среднем для Восточной Европы уровне. Существенный фактор - наличие у компании собственной производственной базы и сети дистрибьюции. Кроме того, мы, бесспорно, инвестируем в перспективы российской швейной отрасли.

Я, как и некоторые другие люди на Западе, полагаю, что примерно десять российских брэндов через некоторое время станут международными. Еще пару лет назад было немыслимо допустить такую вероятность, а теперь я ее допускаю. Так вот, минимум один, а может, и два русских брэнда, получивших международное признание, появятся в модной индустрии - такой вывод можно сделать, наблюдая за развитием целой группы ваших швейных компаний. Появятся известнейший русский брэнд в IT-технологиях и несколько лидирующих брэндов в пищевой отрасли. Я думаю, что, например, компания "Балтимор" уже на пути к этому. Таким образом, как мне кажется, большая часть из предполагаемой десятки сильнейших брэндов будет создана в сфере потребительского рынка.

Здесь уместно вернуться к вашему вопросу - почему мы не вкладываем деньги в российские сырьевые проекты. В начале и середине 1990-х годов западные инвесторы действительно испытывали интерес к разработкам полезных ископаемых на российской территории - прежде всего, конечно, к нефтегазовому комплексу. Но теперь ваши сырьевые отрасли уже получили хорошие финансовые вливания, хорошо управляются и просто не нуждаются в инвесторах. Поэтому приоритеты смещаются в пользу производства товаров народного потребления - можно сказать, что российские потребительские отрасли сейчас находятся в фокусе внимания западного делового мира. Упомяну важное обстоятельство: в Москве на потребление уходит 75% доходов жителей города - эта цифра больше, чем аналогичный показатель в Париже. Такая ситуация не может не сделать российский потребительский рынок привлекательным для инвестиций.

Замечу, впрочем, что тенденция смещения инвестиционных приоритетов в пользу потребительской сферы характерна не только для России, но и для Восточной Европы в целом. Сейчас практически все проекты East Capital и SmallBiz Fund сосредоточены в потребительской сфере, большая их часть касается пищевой отрасли.

- Кстати, о Москве, Париже и Восточной Европе: некоторые российские экономисты (в том числе, например, Евгений Ясин) высказывались в том смысле, что сейчас Россия более привлекательна для инвесторов, чем развитые страны Западной Европы, Прибалтийские республики и наши соседи по Восточно-Европейскому региону - Польша, Чехия и т.д. Насколько оправдан подобный оптимизм?

- Я бы не сравнивал Россию только с европейскими странами - важно сравнить ее, например, с Китаем, потому что инвестиционные возможности этих двух стран примерно равны. Однако иностранные инвесторы все больше устают от контактов с тяжелой бюрократической машиной Китая, от подчеркнуто отстраненного отношения его чиновников к западным бизнесменам. Можно сказать так: китайцы хотят инвестиций, но не хотят видеть у себя инвесторов. Эта страна чрезвычайно боится влияния Запада на свою культуру и традиции, что является очень серьезной и давней проблемой. Не буду говорить обо всей России, но в Москве и Московской области власти очень внимательны к инвесторам, и западные предприниматели, сравнивая эту ситуацию со своим китайским опытом, сразу чувствуют разницу. Я думаю, российские регионы неизбежно начнут копировать опыт столицы - так происходит всюду на планете.

Что касается Западной Европы, то известно, что капиталы оттуда в последние годы бегут: во-первых, темпы роста большинства западноевропейских экономик незначительны. Во-вторых, с каждым годом возрастает социальная нагрузка на бизнес. Темпы же роста, который переживает Россия после 1998 года, контрастируют и с западно-европейской вялой динамикой, и, особенно, с тем, что творится сейчас в Японии и США.

О Восточной Европе. Не стоит сравнивать Россию с Польшей, которую вы упомянули, поскольку Польшу вообще ни с кем нельзя сравнивать - на протяжении 600-700 лет она является исключением из правил. Из последних примеров можно упомянуть, что на сессиях ЕС все страны, включая страны-кандидаты, в итоге соглашаются с принятыми решениями, и только Польша всегда против. Германского канцлера Шредера польские коллеги не раз доводили до полного отчаяния. В общем, это уникальное государство, и, чтобы с ним работать, нужны железные нервы. Сравнивать скорее можно с Чехией и Венгрией - там процент инвестиционного риска ниже, чем в России, но и динамика экономического развития в данный момент тоже ниже.

Страны Балтии, безусловно, очень активны, правда, увы, это слишком маленькие территории, маленькие рынки. Кроме того, если речь зашла о Балтии, уместно привести одно наблюдение: важнейшей составляющей инвестиционной привлекательности становится здоровье нации - сейчас для инвесторов это даже более существенный фактор, чем криминальные риски. И вот посмотрим на Эстонию - там наблюдается самый быстрый в Балтийском регионе рост заболеваемости СПИДом. Процент заболевших от общего числа населения сегодня примерно сопоставим с показателями Южной Африки, и я знаю, что правительство Эстонии находится в шоке - оно пока не может найти решения проблемы. Это двойная трагедия - во-первых, медицинская и, во-вторых, трагедия развития нации в целом, в том числе экономического. Ведь что происходит: западный предприниматель открывает Financial Times и на первых страницах видит графики "Рост СПИДа в Эстонии", открывает The Times - те же графики, Wall Street Journal - опять они. По одним странам публикуется динамика объемов производства, а по другим - динамика болезней... Как вы думаете, много ли страны второй группы привлекут инвестиций?

Впрочем, и East Capital, и SmallBiz Fund много работают и будут работать в странах Балтии, но не во всех трех республиках наша активность одинакова. Первенство мы отдаем Латвии, потому что взаимопроникновение ее экономики и экономики России велико. Кроме того, важно, что очень большую долю населения Латвии составляют русские. В связи с этим стоит упомянуть, что мы очень внимательно присматриваемся сейчас к Украине. Да, она примерно на 5-10 лет отстает в развитии от России, там не вполне стабильна политическая ситуация, но эта страна интересна, поскольку в будущем неизбежно тесное переплетение российского и украинского рынков. Собственно, уже сейчас "Вимм-Билль-Данн", к примеру, развивает бизнес на Украине.

- Неужели инвесторам так важно, чтобы страны, куда они вкладывают деньги, имели контакты с Россией?

- Это очень важно, потому что Россия - наш главный инвестиционный приоритет. Думаю, начиная с 2002 года ни одна другая территория на Земле, с точки зрения общей инвестиционной привлекательности, с ней не сравнится.

- Почему начиная с 2002 года? Экономический рост, который вы часто упоминали, в нашей стране стартовал после 1998 года.

- В 2002 году звезды расположились максимально благоприятно по отношению к России. На протяжении всего периода рыночных реформ у страны не было таких хороших отношений с Западом, какие сформировались в ушедшем году, - несмотря на разногласия по чеченскому вопросу. Позиции России в ООН очень сильны; жесткие трения с республиками Балтии уходят в прошлое; отношения между вашей страной и США чрезвычайно плодотворны. Экономическая ситуация в мире тоже весьма для вас благоприятна: я уже говорил о том контрасте, который создает российская динамика экономического роста на фоне проблем США и Японии. Цены на нефть и газ играют за Россию.

Кроме того, очень важны психологические настроения инвесторов, которые возникают при знакомстве с российскими городами. Скажу предельно искренне: западные люди, посещающие сейчас Петербург и Москву, поражены произошедшими за последнее время изменениями. В этом месяце мне довелось услышать комментарий европейца, только что вернувшегося из Москвы. В прошлый раз он приезжал в российскую столицу в 1994 году, и тогда она выглядела, по его выражению, огромным серым местом для парковки, при этом пустым - без машин. Сегодня же, как он сказал, сложно с ходу определить, где именно вы находитесь - в Милане, Мадриде, Франкфурте... Москва по своему уровню ничем не отличается от крупных развитых городов Европы. Что касается Петербурга, то, полагаю, после празднования 300-летия он тоже будет выглядеть незабываемо.

- Сами петербуржцы не столь оптимистичны.

- Напрасно... Хотя, конечно, многое зависит от того, насколько умело город воспользуется этим уникальным шансом - большим юбилеем. На мой взгляд, важно придумать некий особый ход, который позволит Петербургу получать дивиденды долгие годы после празднования. Вспомним, например, Олимпийские игры в Испании - до той Олимпиады Барселона была, безусловно, известным городом, но далеко не знаменитым. И вот городские власти решили, используя Олимпиаду, поставить город, что называется, в фокус. Как они этого достигли? Пригласили певца номер один в мире поп-музыки Фредди Меркури и оперное сопрано номер один Монсеррат Кабалье, чтобы они вместе исполнили песню "Барселона". Игры давно прошли, а люди постоянно поют имя города... Нечто подобное нужно и Петербургу.

Санкт-Петербург