Вмире 15 февраля прошли массовые демонстрации против войны в Ираке, узнаем мы из выпусков новостей. В Лондоне на улицы вышло более миллиона человек, то есть едва ли не 10% населения, в Испании демонстрантов было около 600 тысяч, в уругвайском Монтевидео, городе с полуторамиллионным населением, - 70 тысяч. В Москве в антивоенных митингах участвовали максимум 2 тысячи, в Петербурге - чуть больше 200 человек.

Президентские выборы в Армении стали причиной массовых уличных демонстраций, в поддержку как действующего президента Роберта Кочаряна, так и его основного конкурента Степана Демирчяна. В Киеве еще не забыли массовые антикучмовские выступления, которые едва не привели к отставке президента. В Минске на улицу раз за разом выходит антилукашенковская оппозиция.

Лишь в России - тишь, гладь да божья благодать. К выступлениям официальной "коммунистической" оппозиции, которая по старорежимным праздникам еще способна собрать несколько тысяч человек, все давно привыкли. Своей ритуальной бессмысленностью они не ставят перед властью никаких реальных вопросов и временами напоминают то ли крестный ход, то ли шествие ветеранов. Взрывы недовольства населения по поводу правительственной реформы ЖКХ, выплескивающиеся на площади провинциальных городов - то в Воронеже, то в Нижнем, то в Калининграде, - напротив, оказываются для чиновников совершенно неожиданными. Однако к конкретным результатам они приводят редко и затухают так же быстро, как и вспыхивают. Пикеты правозащитников и демократических левых с протестами против войны в Чечне окончательно маргинализовались и превратились в тоскливое шоу. Официальные партии собирают на свои мероприятия равнодушных к политике подростков, привлекая их кто бесплатными пейджерами, кто - рок-музыкой.

Власть играет в идеологии, раздавая придворным мудрецам подряды на правое и левое, консервативное и либеральное, и мусолит ярлык "гражданского общества", собирая в Кремле представителей аполитичных некоммерческих организаций. Реальная оппозиция не то чтобы подавлена, - ее просто нет. Нет партий, почти нет общественных движений, политических клубов, молодежных организаций, а те, что есть, можно пересчитать по пальцам. Неужели российское общество поддерживает иракскую войну? Да нет, опросы показывают, что 70% населения против, да и официальная позиция не противоречит в этом воле большинства. Однако общественные настроения никак не проявляют себя. Массовое недовольство положением в стране, несомненно, наличествует, но уловить его почти невозможно.

Социологи не могут внятно объяснить причины всеобщей апатии. Что это - многовековая традиция авторитаризма, приучившего русский народ держать язык за зубами? Едва ли она столь сильна: можно вспомнить хотя бы массовый демократический подъем конца 80-х - начала 90-х годов, когда одни имена Гдляна и Иванова или ельцинский популизм были способны воодушевить и заставить действовать сотни тысяч прежде безгласных людей. События августа 1991-го и октября 1993-го, как к ним ни относиться, опровергают теорию "врожденного послушания" и гражданской пассивности российских обывателей. В середине 90-х наступило затишье, прерываемое лишь редкими всплесками, общество как будто замерло. Причина безмолвия народного, возможно, в резком несоответствии целей демократического движения предыдущего десятилетия и достигнутых им результатов. Было от чего разочароваться в политике, замкнуться в частной жизни, уйти от общественных проблем. Однако мы не должны заблуждаться по поводу мнимого социального спокойствия и "стабильности". Отсутствие каналов для выражения массовых настроений грозит социальными неурядицами - исторические примеры будут излишни, поскольку слишком хорошо известны.

Приведем лишь одно свидетельство полуторастолетней давности. В 1839 году николаевскую Россию, некоторыми своими чертами напоминающую сегодняшнюю, посетил французский аристократ Астольф де Кюстин - человек, настроенный весьма консервативно, отнюдь не сторонник революционных преобразований. Его знаменитые путевые записки "Россия в 1839 году" считаются обычно классическим примером тенденциозного русофобского сочинения. Так это или не так - дело личного вкуса. В любом случае, ряд прогнозов Кюстина поражают своей провидческой силой - они сбылись в полной мере, будь то результат Крымской войны или свержение самодержавия. Вот один из них.

"Представьте себе республиканские страсти [...], клокочущие в безмолвии деспотизма. Это сочетание сулит миру страшное будущее. Россия - котел с кипящей водой, котел крепко закрытый, но поставленный на огонь, разгорающийся все сильнее и сильнее. Я боюсь взрыва. И не я один его боюсь!" "...Месть народа будет тем более ужасна, что он невежествен и исключительно долготерпелив. Правительство, ни перед чем не останавливающееся и не знающее стыда, скорее страшно на вид, чем прочно на самом деле. В народе - гнетущее чувство беспокойства, в армии - невероятное зверство, в администрации - террор, распространяющийся даже на тех, кто терроризирует других, в церкви - низкопоклонство и шовинизм, среди знати - лицемерие и ханжество, среди низших классов - невежество и крайняя нужда. И для всех и каждого - Сибирь. Такова эта страна, какою ее сделала история, природа или Провидение".

Маркиз де Кюстин писал о николаевской России. И хотя аналогия - не доказательство, пассаж про страсти, "клокочущие в безмолвии", производит впечатление.