Празднование трехсотлетия Санкт-Петербурга - символический момент, позволяющий подвести промежуточный итог развития города. В специальном выпуске журнала, приуроченном к юбилею города, мы пытаемся привлечь внимание российского читателя к результатам работы, проделанной городским сообществом в последнее десятилетие. В начале 1990-х годов порой казалось, что вот-вот - и жизнь совсем остановится. Однако сегодня очевидно, что в истории Петербурга происходит решительный перелом, здесь закладываются основы для стабильного развития

Петербург после Ленинграда

Ленинградский период петербургской истории - с экономической точки зрения (да и не только) его можно назвать "периодом ВПК" - завершился, и завершился в весьма драматических для города обстоятельствах. Гиганты оборонной индустрии, вокруг которых в значительной степени строилась экономическая жизнь Ленинграда на протяжении шести десятков лет (впрочем, предпосылки к такому пути развития складывались и раньше, в XVIII и XIX веках), потеряли точку опоры в виде национального оборонного заказа; привычное существование, "жизнь по заводскому гудку" прервались. Значительной части своих ресурсов лишились также университеты, исследовательские институты, многочисленные петербургские музеи и театры.

Но Петербург - самый большой нестоличный город Европы - не имел, так сказать, физической возможности дожидаться подъема, перебивая голод плодами приусадебных хозяйств. Городское сообщество вынуждено было искать новые пути выживания и новые способы самоидентификации. Уже в начале 1990-х годов обновленная политическая элита города выдвинула свою программу развития, которую принято называть программой Анатолия Собчака. Вот ее основные пункты: Петербург должен стать всероссийским финансовым центром, центром научно-технических инноваций и международного туризма.

С чего мы начинали

До самого недавнего времени принято было считать, что программа Собчака с самого начала была романтической, невыполнимой и поэтому и осталась неосуществленной. На наш взгляд, подобная критическая оценка в значительной степени обусловлена логикой происходившей в 1990-е годы междоусобной борьбы между петербургскими политическими и экономическими группировками. Следует учитывать, что в 1996 году управленческая команда Санкт-Петербурга сменилась; "новые люди", разумеется, отрицали все достижения своих предшественников. На самом же деле программа Собчака в основном реализована - настолько, насколько она могла быть реализована в современной нам России, но позже, чем того хотелось, и, как это, увы, часто бывает, после кончины ее инициатора.

В условиях централизованной российской экономики Петербург не стал, да и не мог стать ни национальным, ни даже региональным банковским центром (впрочем, вторым по значимости финансовым центром страны он все-таки остается). Однако два других пункта из программы Собчака можно считать осуществленными, хотя они и с трудом поддаются объективной оценке.

Очевидно, что туристическая индустрия является одной из основных отраслей городского хозяйства и, оставаясь по преимуществу "в тени", кормит сегодня значительную часть населения. Интеллектуальный сектор петербургской экономики пережил сложную трансформацию, но также начал динамично приспосабливаться к новым экономическим условиям. Образовательные услуги как бизнес успешно развиваются (заметим, что и здесь значительная часть средств, по-видимому, остается в "сером" секторе). В последние годы переживают заметный подъем и исследовательские структуры; в одних случаях этот подъем связан с возрождением оборонного заказа, в других - с освоением самими исследователями инновационных технологий. В обоих случаях очевидно, что искомый переход прикладной науки на рыночные рельсы существования состоялся.

Наши достижения

Наряду с выполнением программы начала 1990-х годов, Петербург развивал новые направления. Экономический подъем середины 1990-х - начала 2000-х годов, а также, разумеется, предшествовавший подъему кризис 1998 года сыграли здесь свою положительную роль. В последние годы благодаря приходу в промышленность эффективных собственников и благоприятной экономической конъюнктуре произошел резкий рост в пищевой промышленности, активно развивалась транспортная отрасль, получили крупные заказы машино- и судостроители.

Настоящий ренессанс переживает торговля, строительство во всем его многообразии, общественное питание, растет рекламный рынок, продолжается поступательное развитие банковского сектора. Крупнейшие петербургские компании в последние годы вышли на федеральный рынок и в ряде случаев успешно конкурируют с компаниями московскими. Разумеется, положительным образом сказываются на городской экономике государственные и частные инвестиции, увязанные с подготовкой к юбилею города. Все упомянутые и оставшиеся за скобками успехи несомненно доказывают, что Петербург образца весны 2003 года имеет реальную перспективу стабильного развития на ближайшее десятилетие.

Программный вопрос

"Программа Собчака", при всех ее изъянах, была единственным за все "учетные" годы цельной программой экономического развития Санкт-Петербурга. Начиная с середины 1990-х годов город развивался, так сказать, "органическим" путем - всецело поглощенная хозяйственной текучкой, петербургская власть не пыталась моделировать траекторию развития городской экономики. Подобное увлечение антикризисным менеджментом можно понять, но трудно извинить - момент, когда дела пошли в рост, был пропущен, вместе с ним были упущены и возможности, которые дает толерантное, осмысленное хозяйственное регулирование.

Развитие города в значительной мере стало частным делом предпринимателей, инвесторов, мотивированных групп населения. Городская власть заняла место одного из игроков (пускай сильного) на тех рынках, где имела собственные интересы. Очевидно, что ресурс реального стратегического планирования, позволяющего дать надежный прогноз развития города, остается важным, не использованным пока резервом роста. В принципе, петербургский опыт показывает, что личная воля горожан к выживанию и "малые дела" частных предпринимателей вполне способны со временем конвертироваться в большие перспективы для города в целом. Но только до какого-то момента - неудивительно, что сегодня Петербург, как, впрочем, и Россия, переживает настоящий "стратегический бум" - и опять роль государства в этой важной работе остается очень и очень скромной.

Приключения петербургского духа

В России, и прежде всего в Москве, принято ассоциировать обсуждение питерских проблем с "чернухой", унынием (определение "нытье" не произносится, но подразумевается). Отсюда и известные штампы, вроде "криминальной столицы". Действительно, в Петербурге критическая оценка окружающей политической, экономической, бытовой действительности является нормой. Эта проблема заслуживает нескольких строк - постольку, поскольку влияет на имидж города в стране и за ее пределами. Скажем сразу: питерское "уныние" не имеет ничего общего с пресловутым "очернительством", в котором сменяющие друг друга городские администрации склонны всюду видеть чей-то заказ (и на который так любят давать асимметричный "отбеливающий" ответ).

К Санкт-Петербургу и его истории можно относиться двояко. Один взгляд - волшебный город, построенный исключительно быстро благодаря мощному, продолжительному импульсу, который дал ему основатель. Дворцы, набережные, каналы, театры, музеи, пленительные пейзажи и тысячи, тысячи имен, при одном произнесении которых замирает сердце русского. Но это все в прошлом. Взгляд другой - бесчеловечная громада, промозглый климат, родина исторических катаклизмов, колыбель русской бюрократии, трагедия ленинградской блокады, кладбище жертв досоветского, советского и постсоветского административного слабоумия, серость новостроек. Это отчасти в прошлом, но в основном - в настоящем. И, согласитесь, было от чего приуныть.

Не будет преувеличением сказать, что именно "уныние" и спасало Петербург как великий город, не давало ему расслабиться и окончательно пасть. Уныние - это своего рода скорлупа, которая защищает воспоминание, воспоминание о некоем былом высоком качестве - качестве замыслов, строений, грез, управления, стихов, военных побед... Словом, всего того, что составило славу города. Сейчас оказалось, что именно то неуступчивое "уныние", и не что иное, сегодня конвертируется в новое представление о жизни, в новые дискуссии, в стратегическое планирование. Оказалось, что городу есть с чем сравнивать, в Петербурге сохранился некий ординар, способность отличать плохое от хорошего.

Сегодня город выздоравливает. И одна из насущных задач думающей части городского сообщества - осмысляя опыт, формулировать и пропагандировать новое, бодрое отношение к действительности. Нащупав пути к преуспеянию, Петербург должен трансформировать средство от депрессии в идеологию победы, идеологию, с которой во всем его разнообразии был бы солидарен. Именно такой подход позволил редакции "Эксперта С-З" отказаться от свойственного нам критического взгляда на положение дел в Санкт-Петербурге. Рост нуждается в поощрении.