Форум Союза театров Европы обещал стать уникальным для России мероприятием. Однако ни своего названия, ни возлагавшихся на него надежд не оправдал. Впрочем, ничего неожиданного не случилось. Просто подтвердилась истина: не бывает неизвестных режиссеров международного уровня. Гарантией качества может служить только имя. Почти шесть лет нет на свете Джорджо Стрелера, а его "Арлекин - слуга двух господ", хранимый Ферруччо Солери,бессменным Арлекином с 1963 года, подтверждает, что легендарная anima allegra (радостная душа) - не миф эпохи Возрождения, а признак мастерства актера. Чудо "Арлекина" было ожидаемым: актеры Стрелера уже более двух тысяч раз совершали его перед залами разных стран, доказывая, что "маска" - это не кусок материи, скрывающий лицо, а характер, закрепленный в смешных жестах, интонациях. Когда гибкий, шустрый Арлекин-акробат во время поклонов обнажил седую голову, зал Малого драматического театра встал.
Ферруччо Солери

Десятилетия Стрелер оставался единственным повелителем "радостной души" театра. А в конце жизни решил создать еще и Союз театров Европы, поделиться своей славой с перспективными европейскими театрами. Имя великого режиссера-гуманиста и вправду волшебно подействовало на тех, кто мог помочь людям искусства. Но, увы, только имя Стрелера и его выбор участников союза могли оправдать лозунг свободного от коммерции театра.

На фестивале молодые режиссеры - имена их незачем запоминать - ведрами разводят красную краску, топят в ней героев и утверждают, что это и есть некоммерческий театр, который отталкивает зрителя именно суровой правдой жизни. Согласиться с этим трудно, хотя бы потому, что рядом есть Кристиан Лупа Кристиан Лупа, которому не требуется "клюквенного сока", чтобы показать то, что французский драматург Жан Кокто назвал "смерть за работой". Спектакль краковского Старого театра "Калькверк" - произведение режиссера-ученого. Хладнокровие, с которым Лупа вскрывает черепную коробку исследователя Конрада, предъявляя публике все этапы распада сознания одаренного человека, вгоняет в дрожь. Актеры не менее безжалостны к героям, не боятся выставлять их смешными и, наконец, ничтожными. Это и есть критерий подлинного театра жестокости: жизнь как она есть, с мастерскими театральными эффектами, но без сентиментальных виньеточек.

После такого спектакля "Очищенные" поляка Кшиштофа Варликовского по пьесе английского драматурга-самоубийцы Сары Кейн - кровавый фарс с отрубленными конечностями, где герои - любовники-трансвеститы брат и сестра, выглядит скандальным и циничным шоу с элементами театра и только. В афише фестиваля он уместен разве что в качестве ликбеза для россиян: именем Сары Кейн клянется театральная Европа, явно предпочитая эти вопли неприятия мира даже драмам Шекспира. А вот литовский мастер Някрошюс, игнорируя моду, рванулся в противоположную сторону - к индивидуальному мифотворчеству и поставил "текст, за который не взялся бы никто": поэму Донелайтис Кристинаса Донелайтиса "Времена года". В неисчерпаемых метафорах режиссера каждый из сидящих в зале признал собственное "детство, отрочество, юность" - при этом на сцене были только осколки стекла, камни и бревна. И еще - очень молодые люди, ученики мастера. Всегдашний достойный уровень продемонстрировал Деклан Доннеллан. И сомневаться, что хозяин петербургского Малого драматического театра и нынешнего фестиваля Лев Додин входит в пятерку лучших режиссеров Европы, теперь не приходится.

Другую половину афиши составили средние по качеству спектакли в стилях от традиционного психологического театра до поп-арта. Главная претензия к ним - несовместимость с работами мастеров первого класса. А главная претензия к союзу, живущему, как выяснилось, на немалые взносы, уплата которых - общее для всех условие участия, в том, что молодые режиссеры без всяких на то оснований смогут в любых "бумагах", вроде заявок на солидные гранты, представлять себя именно в ряду мастеров.