Алексей Хвостенко - поэт и певец - приехал в Питер, чтобы дать несколько концертов. Он пел в клубе, названном по имени его песни "Орландина", пел в Театре эстрады и в Балтийском доме на Фестивале SKIF. Он был и останется российским битником, превыше всего любящим свободу.

Он пел свои песни сидя. Держал на коленях книжечку стихов и очки. Иногда надевал очки и заглядывал в книжечку. Делал он это редко. Очки, книжечка и спокойное сидение на стуле нимало не коробили, поскольку Хвостенко не стеснялся быть таким, как он есть. Не бойтесь быть собой - в этом подспудный пафос поэзии Хвостенко. Помните: "Мы лучше всех тогда, когда мы не боимся быть такими, как мы есть".

Эмиграция

- Вы эмигрировали в 1976 году?

- Я эмигрировал в 1977 году.

- Правда ли, что это случилось после письма, написанного Брежневу Норманом Мейлером?

- Не Норманом Мейлером, а Артуром Миллером, Куртом Воннегутом и разными там сенаторами американскими. Друзья организовали за границей комитет в поддержку моей эмиграции. Это сработало. Просидев года три или четыре "в отказе", я получил возможность уехать. Собирался, вообще-то, в Америку, но сначала попал в Вену, потом друзья пригласили в Париж. Я приехал навестить их, ну и остался там. Во-первых, мне Париж понравился. И потом, мне предложил Володя Марамзин - писатель, мой друг еще по Питеру - издавать литературный журнал "Эхо". Мы издавали его до тех пор, пока не начались перестроечные времена, когда стали уже все печатать и надобность в таком журнале исчезла.

Три года жил в Лондоне, записал там несколько дисков. Выступал с чтением стихов. Потом в Кембридже, Оксфорде. Но в Париже мне нравится больше всего. Сейчас живу недалеко от парка Ле Виллет, в котором происходит масса культурных событий. Например, далай-лама прислал монахов, чтобы они мандалу построили из цветного песка. В течение двух месяцев ее строили. А потом разрушили. Песок разрушили. А мандала осталась, не на земле в парке Ле Виллет, а там... в вечности.

Петербург - столица Европы

- Вы питерский человек, можете сравнивать. Чем различаются Питер, Москва, другие русские города и европейские?

- Я хоть и родился не в Ленинграде, а в Свердловске, но детство, юность провел здесь, а в Москве жил последние 10 лет до эмиграции - с 1968 по 1977-й, так что могу сравнивать. Я был сейчас в Москве - это европейская столица, в отличие, к сожалению, от Петербурга. У меня есть мечта: сделать Питер настоящей столицей Европы. Надо, чтобы столица Европы из Страсбурга, где она находится, переместилась сюда, в Петербург. Во-первых, это середина, центр Европы и Азии. Во-вторых, красивейший город мира. Если его привести в порядок, никакой Париж с ним не сравнится. И потом, здесь даже здания прежних посольств сохранились. Ничего строить не надо.

- Скажите, а есть для вас какие-то ненавистные явления или вы открыты всему в мире, для вас нет ничего плохого?

- Нет, почему же... Ненавижу войну, терроризм. Но больше всего ненавижу несвободу человеческого поведения и духа. Любую: внутреннюю - ту, что в человеке, и социальную - ту, что над ним. Потому и уехал из России, что она была несвободна.

- А сейчас в России со свободой все в порядке?

- Так бы категорично я не сказал. В России до сих пор не все еще в порядке с демократией. Есть над чем поработать. Но вот если Питер станет столицей Европы, если здесь будет заседать Европейский парламент, то это будет только на пользу демократии.

Ссора с Галичем

- Расскажите о вашем столкновении с Александром Галичем - правда ли, что вы как-то поругались со знаменитым бардом?

- Да. Конфликт был смехотворный, нелепый. Мы с ним встретились на Венецианском Бьеннале, посвященном диссидентскому движению. Он оскорбительно обо мне отозвался: мол, а что здесь делает Хвостенко? Какое он имеет отношение к диссидентскому движению, представитель черной богемы? Я рассердился и наговорил резкостей.

- Говорят, вы назвали тогда Галича "птичкой соцреалистической"...

- Может быть. Что-то я говорил о том, что в свое время Галич писал комсомольские и советские песни, а когда стало можно и даже выгодно - сделался диссидентом. В общем, оскорбил его, что не слишком хорошо. В том же году Галич умер - царствие ему небесное, - он очень талантлив, что уж говорить.

- Ну да. И комсомольские песни его талантливы. Как там: "Это было в Краснодоне, посреди большой войны, комсомольское подполье поднялось за честь страны"...

- Не знаю. Не берусь судить.

- Вы вообще ощущаете связь с бардовской песней - с Окуджавой, Высоцким, Галичем... или только отталкивание?

- Почему отталкивание? И Окуджава, и Высоцкий - талантливы, чего отталкивать. Но если говорить о бардовской песне, то мне ближе всего Новелла Матвеева. Я ее с детства слышал и с детства же и люблю. А вообще-то, я из другой компании. Не то чтобы отталкиваюсь или притягиваюсь, а просто - из другой. У меня другие образцы. Для меня идеальный поэт - Велемир Хлебников, для меня это самый великий поэт ХХ века и новой эры в истории стихосложения. У меня есть диск, где я пою стихи Хлебникова. И хорошо получается! Стихи Хлебникова поются. Они не просто поются! Под них танцуют.

- Какие стихи Хлебникова вы спели?

- "Кузнечика". Помните: "Крылышкуя золотописьмом тончайших жил и вер...", кое-что из "Зангези"...

Поэзия и аудитория

- Скажите, а существуют ли разные поэзии? Для произнесения вслух - одна, для чтения глазами - другая, для пения - третья... Я это потому спрашиваю, что однажды увидел у одного хорошего поэта срифмовано: "рифм" / "нимф". Я ему сказал: это изысканно, но непроизносимо, а он ответил: "А это стихи не для произнесения вслух, а для чтения глазами..."

- Правильно ответил. Есть и стихи - для чтения глазами. Есть такие, которые надо прокрикивать, а есть такие, которые надо прошептывать.

- Стихи Хлебникова - для произнесения вслух?

- Да, если я их пел. Хотя Хлебников не любил свои стихи читать вслух. У него на этот случай были припасены Маяковский, Каменский или Алеша Крученых. Сам Хлебников начинал читать стихи, а потом говорил: "И так далее..." И замолкал. И правильно делал.

- Поздние его стихи - нерифмованные, длинные, про персидский поход Красной Армии 1921 года, в котором он принимал участие, про садиста-чекиста, у которого он жил на квартире - все-таки не совсем поэзия. Их уже не споешь...

- Почему нет? Поэзия, и еще какая. Ну, не споешь, не станцуешь, зато прочитаешь.

- А ваши стихи для произнесения или для чтения вслух?

- Мои стихи лучше, конечно, читать вслух. Потому что тогда они вызывают совершенно особенное состояние. Когда я их читал вслух, некоторые старушки говорили: "О, это же Пушкин!"

- Вы вообще примериваетесь к аудитории, оцениваете ее - где нужно петь, а где можно читать стихи? Я был изумлен, когда в "Орландине", где пиво пьют, курят, кричат, дым коромыслом, вы собрались читать стихи...

- Стихи оказывают такое же воздействие на человека, как и музыка, даже самая громкая. У слова - свой мелос, своя музыка, свое звучание-значение. И человек хоть краем уха все же улавливает смысл того, что происходит. Другое дело, что воздействие это не такое заметное: человек может сам не заметить, как на него подействовало слово, но ухо-то услышало. Но в душу-то попало...

Слова на "-ом" и другие рифмы

- Вы каждый концерт начинаете выкриком "Омманепадмекум!"? Или мне повезло?

- Это вам так повезло. Все окончания на

"-ом" - добрые, мягкие. "Мы сидели за столо-о-ом. И пили ро-о-ом"... Слова получаются круглые. Дом, ром, гном. Даже - Содом.

- Бунин другое окончание для доброго и нежного нашел в русском языке. Он так говорил: "Сколько прекрасных слов на "-ица": горлица, девица, горница, задница..."

- Нет, на "-ом" слова чище, добрее. Даже "гром" благодаря "-ом" добродушный.

- Вы играете в буриме? Заданы рифмы, и к этим рифмам надо написать стихотворение?

- В детстве играл, и неплохо. Рифма - это не проблема. Вообще, лучше писать стихи нерифмованные, белые. Потому что рифма имеет несколько комедийный характер. Использовалась древними только в комедиях. В трагедиях никогда не употреблялась.

- Значит, ваши рифмованные стихи - по большей части шуточные, комедийные?

- В каком-то смысле. Все зависит от внутреннего состояния того, кто читает или слушает мои стихи и песни. Раз ему показалось, что шуточные, значит, так тому и быть - стихи шуточные.

- Но "Орландина" ваша знаменитая - точно шуточная?

- "Орландина" - шуточная.

- А "Сука с сумочкой"? На вашем концерте женщины кричали: "Суку с сумочкой"!- чем-то вы их проняли своими "Гремит ли барабан, иль плачет дудочка, мне все едино, лишь бы было правильно, но если где-то бродит сука с сумочкой..."

- "Сука с сумочкой" - это от внутреннего состояния читателя-слушателя зависит. Скорее шуточная, чем серьезная, но если кому-то взгрустнется от того, что где-то бродит сука с сумочкой, ну что же... тонкий человек.

Слова и мелодии

- Когда вы пишете песни, вы это делаете, слыша мелодию?

- Конечно, и часто я пишу стихи, слыша чужую мелодию. Как правило, это джазовые или популярные французские мелодии. Очень люблю народный мелос. "Симпозион" написан на народную мелодию.

- Что это за мелодия?

- А это песня семейских Забайкалья. Такая небольшая этническая группа в Сибири. Так и зовется - семейские Забайкалья.

- Помню, как вы на концерте тихонько пропели: "Во поле березонька стояла", а потом добавили: "Но петь мы будем не об этом..." В связи с этим хочу спросить: у вас одна чрезвычайно разухабистая песня написана на мотив известной бардовской "Сережка с Малой Бронной и Витька с Моховой..." Это вы поиздеваться так решили над той советской песней?

- Совсем не собирался издеваться. Просто так легли слова на эту мелодию. А поется она вот так: "В перине мало пуха, / Придется добавлять. / Моя подруга - шлюха. / Моя супруга - б...дь. / В постели мало места, / Кровать моя пуста. / Одна моя невеста / Как будто бы чиста..." Ну и так далее.

Пели все

- Где вы учились?

- Где я только не учился! В нескольких институтах, и ни один из них не окончил. Учился в Педагогическом институте Герцена на графическом факультете, в Мухинском, в театральном - у Николая Павловича Акимова. Я хорошо его знал.

- Хотели стать художником?

- Так я и стал художником и скульптором. Это моя профессия.

- И когда же почувствовали импульс к стихотворчеству, к пению под гитару?

- Стихи я начал сочинять лет с четырнадцати. А петь... У нас в семье все пели. Мой отец пел. Дед - профессиональный певец. Он был эмигрантом. Объездил всю Европу и Америку. Дружил с Шаляпиным. Василий Васильевич Хвостенко. Оперный бас. Он, к несчастью, в 1935 году вернулся в Россию и в 37-м был поставлен к стенке, так что я его даже не видел. Отец мой, который юность свою провел в Англии, выжил, уцелел. Из Свердловска он переехал в Питер. Году в 46-м. Организовал здесь английскую школу, в которой многие учились. Костя Кузминский учился - мой друг и замечательный поэт.

- Как вы относитесь к фразе Пушкина: "Года к суровой прозе клонят, / Года шалунью-рифму гонят"? Не хотите заняться прозой?

- Не то что не хочу, а занимаюсь. Много лет подряд. Сейчас пишу большую автобиографическую повесть, собираюсь издать серию тетрадей - полудневник, полуфилософские такие записи. Что-то вроде "Уединенного" Василия Розанова. Хочу эти тетради факсимильным образом издать, потому что это уже готовые вещи. Они уже написаны и нарисованы. Я ведь говорил, что я - художник. Это основная моя профессия. По крайней мере этим зарабатываю деньги. Тетради буду издавать небольшим форматом - А5, по три штуки в одной книжке. Сейчас написано 14 тетрадей.

Кроме того, я уже говорил: большое автобиографическое повествование. Горьковское такое "Детство", "В людях", "Мои университеты". Примерно так. Это будут маленькие историйки, связанные с тем или иным фактом моей биографии.