Валерий Сердюков был назначен губернатором Ленинградской области в 1998 году, заняв место своего бывшего начальника Вадима Густова, уехавшего в Москву на повышение, в правительство Евгения Примакова. В 1999 году Сердюков выиграл выборы губернатора, а в 2003 году повторил свой успех, набрав около 57% голосов. Сердюков считается одним из крепких губернаторов, устойчивость позиций которых во власти редко ставится под сомнение. В его пользу говорят и позитивная динамика экономических показателей области, и бесконфликтные отношения с бизнес-группами и федеральным центром. Впрочем, к политике федерального правительства у губернатора есть ряд претензий.

Регион и центр

- За прошедшие с момента вашего повторного избрания губернатором Ленинградской области полтора года произошли существенные изменения в отношениях между федеральным центром и регионами. Я имею в виду и новый порядок назначения губернаторов, и межбюджетные отношения, и распределение полномочий. Как вы можете прокомментировать эти изменения?

- Что касается межбюджетных отношений, то пока я больших изменений не почувствовал. В 2003 году область впервые перестала быть дотационным регионом и стала регионом-донором. Мы не имеем дотаций из федерального бюджета. Мы получаем только средства на выполнение государственных программ, которые должны финансироваться федеральным бюджетом. Больше ничего. Сегодня мы используем федеральный бюджет для того, чтобы решать некоторые социальные проблемы - строительство школ, больниц. Это так называемые адресные программы: "Дети - сироты", "Инвалиды" и т.д. Прямого дотирования из бюджета у нас нет. Поэтому межбюджетные отношения в принципе я охарактеризовал бы как нормальные.

Но вот распределение налоговых доходов, полученных на территории области, между нами и центром - совершенно неудовлетворительное. Когда-то в Бюджетном кодексе было предусмотрено, что 50% налоговых доходов остается в субъекте Федерации, а 50% уходит в федеральный бюджет. Сегодня это соотношение никуда не годится. В субъекте остается 43, а 57% идет в Москву.

- В Вологодской области, кажется, остается еще меньше...

- Не думаю. На Северо-Западе у нас самое плохое соотношение. В Санкт-Петербурге и то 46% доходов остается, 54% уходит. Я могу сказать, за счет чего это происходит, - за счет акцизов на табачные изделия. Очень высока доля акцизов, которые изымает федеральный бюджет: в прошлом году он получил почти 10 млрд рублей от фабрики "Филип Моррис Ижора".

- Вы обсуждаете с федеральным центром изменение этого соотношения?

- Мы говорили и президенту, и в других ведомствах, что надо восстановить соотношение 50 на 50. И отдать часть полномочий с федерального уровня на уровень субъекта Федерации. Таких полномочий достаточно. Зачем федеральному правительству устанавливать квоты на отлов рыбы в водоемах Ленинградской области? Разве из Москвы видно, сколько можно выловить рыбы так, чтобы не навредить природе? Зачем федеральному правительству проводить аукционы по предоставлению в аренду небольших участков лесного фонда, размером 5 или 10 гектаров?

"Хозяйство раздираем..."

- К слову, какое у вас отношение к Лесному кодексу, который сейчас находится на рассмотрении в Думе?

- Сложное отношение. Нельзя его принимать по многим причинам. Если мы лесной и земельный фонд будем передавать в аренду с последующим предоставлением в частную собственность, мы можем потерять общественную значимость этих лесных ресурсов. Что такое общественная значимость? Мы говорим, что лес - это народное богатство. И лес должен быть доступен каждому человеку - не в смысле вырубки, а для отдыха, для поддержания здоровья. Ведь есть вопросы восполнения лесных природных ресурсов. Кто будет этим заниматься, если лес станет частной собственностью? Если эти вопросы передать федеральным структурам, то мы, конечно, многое потеряем.

- Какое у вас отношение к переходу с конкурсного на аукционный принцип распределения лесных участков, который предусматривает проект Лесного кодекса?

- Это страшно. Любой олигарх сможет купить все леса Ленинградской области на аукционе. Имея столько денег, почему бы не купить леса и не стать их хозяином? А потом решать, кого допускать к аренде, кого - к рубке, и так далее.

- То есть фактически региональные власти потеряют рычаги влияния на этот процесс?

- Региональным властям ничего не остается. Люди, которые живут на территории лесного региона, не смогут получать то, что они должны получать от лесного фонда. Потому что они - не владельцы, не хозяева в лесу.

- Ваш прогноз: пройдет этот Лесной кодекс или нет?

- Я думаю, пройдет, к сожалению. Что тут можно сказать? И Водный кодекс пройдет, хотя сегодня мы подписали ряд предложений и замечаний к нему.

Еще один момент. Сегодня у нас действуют около 60 представителей федеральных агентств (уже трудно сосчитать, сколько их точно). Ведь инвесторы и люди, проживающие в области, должны согласовывать документы. Все эти агентства расположены в Санкт-Петербурге, имеют свои структуры и дерут огромные деньги. Даже президент говорил в послании, что для того чтобы оформить передачу садового домика в наследство, надо вложить денег больше, чем он стоит. Нужно оформить земельный участок. А если у хозяина уже есть план земельного участка, в котором обозначены вехи? Это не годится. Надо присвоить кадастровый номер, а для этого заказать кадастровую съемку. А значит, заплатить 6 тыс. рублей. Потом еще заплатить, чтобы оформить все. Итак, за шесть соток с маленьким домиком придется выложить 15-20 тыс. рублей, чтобы получить его в собственность и иметь право, по сегодняшним законам, передать его по наследству или продать.

- Есть ли надежда на то, что пойдет обратный процесс и федеральный центр снова будет передавать полномочия на места?

- Нет надежды. Сначала "федералы" все заберут, определят, как мы должны ходить, а потом начнут обратно отдавать полномочия муниципальным образованиям и субъектам Федерации. Я могу сказать, что положение, которое сложилось сегодня, зачастую снимает ответственность с руководителей за то, что делается в их регионах. А федеральные структуры не отвечают за субъект Федерации. Они могут следить, чтобы соблюдалась законность того или иного направления деятельности, и больше ничего. Но за общую картину никто не отвечает, за исключением руководителя субъекта Федерации, а он не имеет возможности использовать все механизмы и инструменты. Согласованиями занимаются разрозненные структурки, единого действующего механизма нет. Мы говорим, что Российская Федерация должна быть монолитом, а сами раздираем субъекты Федерации. Хозяйство раздираем...

Налоги и льготы

"Положение, которое сложилось сегодня, зачастую снимает ответственность с руководителей за то, что делается в их регионах. А федеральные структуры не отвечают за субъект Федерации. Согласованиями занимаются разрозненные структурки, единого действующего механизма нет"

- Давайте поговорим о налоговой политике областного правительства. Сейчас, в отличие от прошлых лет, у регионов нет больших возможностей для предоставления налоговых льгот инвесторам. Но какие-то возможности все же остаются. В какой степени вы сейчас используете этот инструмент?

- Возможностей практически нет. Разве что налог на прибыль и на имущество. И это довольно сложная ситуация, когда может возникнуть недопонимание. Мы знаем, что ЮКОСу, например, предоставлялись налоговые льготы и так далее. Но речь идет о другом, не о льготах компании. Если завод, который платит налоги на прибыль, на имущество и.т.п., решил построить новый цех, то мы ему предоставляем льготы только для этого цеха. И оговариваем в своем инвестиционном договоре, что будут обеспечены льготы на строительство при условии сохранения объемов налоговых платежей на старом предприятии. Мы ничего не теряем, мы приобретаем. Строится новое производство, появляются новые рабочие места, дополнительный ВРП. Таким образом, мы получаем налог на доходы физических лиц и ряд других. И сохраняем старые налоги. Если бы мы в свое время не дали льготу на прибыль, мы бы не имели этого.

Фабрика "Филип Моррис" в 1997-1998 годах искала территорию, где можно разместиться. У них были варианты - Польша, Белоруссия, но они остановились на Ленинградской области. И мы сегодня получили дополнительно в свой бюджет около 2 млрд налогов, заплаченных "Филип Моррис". Что лучше? Чтобы там было пустое место? Тогда ни мы бы этих денег не получили, ни "федералы". И сидели бы: все законы выполнили, льгот никому не дали, все очень хорошо.

- Но сейчас вы по-прежнему можете предоставлять налоговые льготы? Это пока в вашей компетенции?

- Да. Но не льготы, а субсидии этим предприятиям. Мы говорим: давайте создадим свободную экономическую зону - промышленную, производственную, научную. Есть пустующая территория. Давайте мы ее закроем, и пусть там размещаются те, кто будет выпускать продукцию. Не торговые дома, а производство, которое временно освобождается от некоторых налогов на данной территории. При этом предприятие платит налог на доходы физических лиц, еще какие-то налоги. Почему мы этого не делаем? Почему боимся?

- Какие вы можете назвать крупные инвестиционные проекты, которые будут в ближайшей и среднесрочной перспективе реализованы в Ленинградской области?

- У нас больше двадцати деклараций о намерениях. Например, получение и переработка сахара-сырца на заводе в Усть-Луге. Мы могли бы разместить это производство в свободной зоне, о которой я говорил, создали бы инфраструктуру. Кроме того, это переработка растительных масел, их расфасовка. Деревопереработка. Чтобы отправлять отсюда уже готовый продукт. И целый ряд других предприятий.

"Вот продекларировали социальную ответственность бизнеса, а заработная плата сюда не входит. Почему не был принят закон о заработной плате не ниже прожиточного минимума?"

У нас хорошая транспортная цепочка, есть морской транспорт. Автомобильные дороги готовы, железнодорожные подходы. Лучшей приграничной территории нет ни у кого. Близко Европа, страны Евросоюза, Балтийское море - выход куда угодно. Что еще нужно? Не размещать же это в Кировской области...

Бизнес и власть

- Как строятся отношения с крупными компаниями? Можно начать с налогов. Самый крупный налогоплательщик в области, как я понимаю, - это "Киришинефтеоргсинтез". Какую долю бюджета области составляют налоги с этого предприятия?

- У нас сегодня нет компаний, которые обеспечивали бы до трети бюджета. Крупные компании - "Кинеф", "Филип Моррис" - уже не занимают доминирующего положения. Поступления от "Филип Моррис" составляют 12-13% в бюджете области.

- А "Кинеф" дает побольше?

- Да нет, по-моему, столько же. Это раньше от завода поступало 30-40%, а сегодня уже такого нет. Как строятся отношения... С теми, кто соблюдает налоговую дисциплину, у нас нормальные отношения. Другое дело - компании, которые непрозрачны. Это и "Российские железные дороги", и РАО "ЕЭС" в лице "Ленэнерго". Их трудно контролировать в части формирования налога на прибыль. Сегодня сложно работать с компаниями, выведенными на федеральный уровень по налоговому учету. Например, та же Октябрьская железная дорога.

- Пока, однако, именно крупные предприятия, а не государство, обеспечивают более или менее приемлемый уровень развития территории, на которой они работают. Как вы относитесь к идее социальной ответственности бизнеса?

- Социальная ответственность крупного бизнеса - это совершенно ни к чему не привязано. Я не знаю, кто придумал этот тезис. Что вообще имеется в виду? Уровень заработной платы? Ответственность за создание приемлемых условий труда? Или оздоровление сотрудников?

Или социальная ответственность бизнеса заключается в подачках на решение некоторых проблемных вопросов региона - инвалидам, ветеранам войны и так далее? Это разные вещи. Вот продекларировали социальную ответственность бизнеса, а заработная плата сюда не входит. Почему не был принят закон о заработной плате не ниже прожиточного минимума? Мне кажется, что это и есть социальная ответственность - строительство жилья, подготовка кадров. А мы ее не видим. Лозунги хороши, но их иногда надо и раскрыть, и создать правовую базу.

- Если говорить о спонсорстве. Насколько широко в Ленинградской области развита практика, когда компании, кроме налоговых платежей, помогают региону по каким-то конкретным направлениям?

- Я очень благодарен и компании "Сургурнефтегаз", и "Лукойлу", и компании "Роснефть" за то, что они нам серьезно помогли. Мы школьные автобусы приобрели только за счет средств этих компаний. В 2003-2004 годах мы получили от них деньги на покупку 150 специализированных санитарных машин для "Скорой помощи". Медицинское оборудование на миллионы долларов мы приобрели с их помощью. Сегодня уже заключены договора по сельскому хозяйству на период посевной-уборочной: "Сургутнефтегаз" и "Лукойл" отпускают бензин А76 и дизельное топливо на 10% дешевле, чем они продают в регионе. А это будет, мы примерно подсчитали, более 50 млн рублей. Достойный вклад. Можно сказать, что это социальная направленность бизнеса. От "Лукойла" мы получили чек на 450 тыс. долларов на улучшение медицинского обслуживания ветеранов войны. "Сургут" перечислит примерно такую же сумму целевым назначением для приобретения медицинской техники. Компания "СУАЛ" тоже участвует в подобных проектах. Совсем недавно, в декабре, мы получили миллион долларов от Виктора Вексельберга и на эти деньги приобрели спортивный инвентарь и другие вещи для общеобразовательных школ. Это хорошая помощь. И я благодарен этим компаниям, что они идут к нам, понимают нас и помогают.

- Вам эта система кажется нормальной? То, что эти поступления не через налоги идут, а в виде пожертвований?

- Это вопрос имиджа компании. Нормальные условия, и они не связаны с налоговыми льготами или чем-то еще. Благотворительная деятельность. Так во всем мире делается.

"Не было у нас конфликтов"

- Мы говорили об отношениях с федеральным центром, крупными компаниями. Теперь немного про областную политику. Известно, что у исполнительной и законодательной власти в области возник некоторый конфликт после избрания Кирилла Полякова председателем Законодательного собрания. Как развивается эта ситуация?

- А я не знаю, у кого конфликты были. С кем конфликты? Молодой человек стал председателем (Кириллу Полякову на момент избрания председателем Законодательного собрания весной 2003 года было 29 лет. - Ред.). Надо понимать суть деятельности правительства Ленинградской области, исполнительной власти, Законодательного собрания и не стремиться выполнять функции другого органа. Есть полномочия исполнительной власти и полномочия законодательной власти. Из-за желания руководить сразу всем возникали противоречия. Сегодня стали больше понимать друг друга, и противоречий теперь меньше. Вот и все.

Законы принимались. Просто не все понимали, что это за законы. И каждому хотелось сделать так, как он считает нужным, а не как того требует закон и федеральное законодательство.

- А участившиеся проверки деятельности правительства Контрольно-счетной палатой области?

- Контрольно-счетная палата делает то, что должна, - контролирует и считает. Только работает она не в усиленном режиме, а по обычному плану, который утверждается ежегодно. Контролеры проверяли многие комитеты правительства области. Там есть желание контролировать финансы муниципальных образований, местного самоуправления, что в федеральных законах не предусмотрено. Это превышение полномочий. Контролировать установку тарифов на жилищно-коммунальные услуги - это тоже выходит за рамки полномочий Контрольно-счетной палаты. Поэтому я и не стал подписывать этот закон, вето наложил. Необходимо соблюдать правила, установленные федеральными законами. А то, что положено, они делают.