Подготовлено на основе лекции, прочитанной в Европейском университете в Санкт-Петербурге на общем собрании Международной бизнес-ассоциации на Северо-Западе (СПИБА). Вадим Волков - заведующий кафедрой социологии Санкт-Петербургского филиала ГУ-ВШЭ, преподаватель Европейского университета в Санкт-Петербурге

Называя последнюю треть XIX столетия в США "позолоченным веком", Марк Твен хотел показать, что за внешним блеском раннего капитализма спрятано темное, неблагородное содержание. Быстрое накопление капитала в руках немногих, тотальная коррупция, власть бизнеса над политикой вызвали широкое общественное недовольство. В начале ХХ века последовало укрепление государства и громкие процессы против крупнейших корпораций и их владельцев. Дело Standard Oil и Джона Рокфеллера обозначило поворот в отношениях государства и бизнеса. При всех отличиях от США, России не удалось миновать фазу раннего капитализма. Поэтому, несмотря на нашу уникальность, мы обречены переживать эксцессы, свойственные раннему капитализму. Дело "ЮКОСа" - один из них.

Американские бароны

Первые американские миллиардеры выросли на строительстве железных дорог, которое активизировалось после окончания Гражданской войны в 1865 году. За взятки или обещания бесплатных акций власти Штатов предоставляли предпринимателям земельные концессии, займы или дотации. Потом предприниматели шли по городкам, через которые могла бы пройти железная дорога, и ставили жителям и местным властям условие: если они заплатят деньги, железную дорогу проведут через их населенный пункт и он будет процветать, если нет, то процветание, мол, пройдет стороной. Как правило, население платило и покупало акции по высокой цене. На эти деньги и на дотации строилась железная дорога. Люди делали огромные состояния, не вложив ни цента своих денег.

В условиях быстрого освоения североамериканского континента и начала промышленной революции железные дороги играли ключевую роль. При этом манипуляции железнодорожными тарифами и спекуляции акциями железных дорог открывали путь к быстрому обогащению. Ввиду отсутствия правовых ограничений или сильной административной власти, способной осуществлять регулирование и разрешать противоречия, конфликты крупных собственников в период раннего капитализма зачастую принимали крайние формы.

Одним из самых драматичных корпоративных конфликтов в США была война за Пенсильванскую железную дорогу между Джимом Фиском и Джейем Гулдом с одной стороны и Джоном Морганом - с другой. К 1869 году обе стороны скупили достаточное количество акций и обзавелись судебными решениями, дававшими право на управление дорогой. Фиск и Гулд наняли грузчиков и отправились в Олбани выкидывать Моргана из офиса. Но частная охрана Моргана отбила атаку. Далее оба претендента собрали вооруженные отряды (более 200 человек), включая представителей местной полиции, погрузились на поезда и ринулись навстречу друг другу. Паровозы столкнулись, бойцы спешились, началась битва за собственность. Группа Моргана была лучше вооружена, стала теснить противников, те бежали в Бингемптон и вызвали на подмогу Национальную гвардию. Конфликт удалось остановить, но победа осталась за Морганом, что и создало ему репутацию в бизнесе и принесло первоначальный капитал.

Итак, к концу 1870-х годов в Америке появляется группа людей, которые, если перевести те доллары в нынешние, обладают миллиардными состояниями. Из 43 крупнейших американских бизнесменов "позолоченного века" 15 были владельцами и управляющими железными дорогами. Наиболее известные среди них - Корнелий Вандербильд, Джеймс Хилл, Коллиз Хантингтон, Эдвард Гарриман, уже упоминавшиеся Джим Фиск и Джей Гулд, а также Лэланд Стэнфорд. Последний был одновременно и губернатором Калифорнии, и совладельцем железной дороги Union Pacific. Совмещение бизнеса и политики обеспечило компании важные преимущества для вытеснения конкурирующих железнодорожных проектов на западном побережье. Этих людей называли баронами-разбойниками (robber barons), по аналогии со средневековыми баронами, которые грабили проезжих купцов в долине Рейна. Первое поколение американских олигархов вышло из железнодорожных спекуляций, враждебных поглощений и присвоения бюджетных средств. Собственно, баронами-разбойниками их прозвали за исключительно агрессивный и грабительский стиль ведения бизнеса, причем этот термин был в ходу до 1950-х годов, что подчеркивало нелегитимность их капиталов в глазах общества.

Империя Standard Oil

Рокфеллер и Standard Oil были ярчайшим воплощением раннего капитализма. Еще в 1860-х нефтяная индустрия США представляла собой множество мелких скважин и нефтеперегонных заводиков, производивших в основном осветительное масло для уличных фонарей и керосин. Для нее была характерна высокая конкуренция и постоянные скачки цен. Рокфеллер первым начал процесс скупки и объединения нефтеперегонных заводов в штате Огайо в 1867 году. В 1870 году капитализация Standard Oil достигла 1 млн долларов, а к концу века компания контролировала уже 86% производства и продажи масла для освещения, 80% рынка керосина и 87% всего американского экспорта нефтепродуктов.

Как Рокфеллер этого достиг? Он первым угадал несколько ключевых факторов успешного бизнеса и применил ряд новых решений: если многократно увеличить масштабы переработки и продажи нефтепродуктов, сосредоточив управление в одном центре, то можно нейтрализовать рыночные колебания цены и стабилизировать доход. Так возникла идея, что отдельная фирма может и должна контролировать отраслевой рынок: если сосредоточить в рамках этой компании все критические и повторяющиеся трансакции (от сырья до конечного потребителя), то можно надежно стабилизировать положение фирмы на рынке. Рокфеллер, по сути, изобрел вертикально интегрированный холдинг, при этом необязательно напрямую владеть всеми предприятиями отрасли. Для достижения монополии достаточно контролировать транспортные или финансовые потоки.

Сначала Рокфеллер достиг больших объемов переработки, скупая нефтеперегонные заводы. Потом заключил секретные соглашения с железными дорогами, которые дисконтировали нефтепродукты Standard Oil в обмен на гарантированные высокие объемы перевозок. Таким образом, у Standard Oil были гораздо более низкие транспортные издержки по сравнению с мелкими конкурентами, которых Рокфеллер затем скупал с помощью подставных компаний. Он даже изобрел особый контракт с железнодорожными компаниями - drawbacks (откаты), согласно которому от каждой перевозки нефтепродуктов конкурентами железнодорожная компания платила ему определенную сумму, так что чем больше перевозили конкуренты, тем больше получал Рокфеллер.

Таким образом Standard Oil достигала еще больших объемов и могла еще более эффективно реализовывать выгоды от масштабов на транспорте и в розничной торговле, манипулируя ценами сразу в нескольких штатах. Позднее компания завладела всеми нефтепроводами в США, кроме одного небольшого. Это дало дополнительную власть над железными дорогами и, естественно, возможность не допускать конкурентов "до трубы". Более того, если ты владеешь всей транспортной инфраструктурой, то вовсе не обязательно быть собственником нефтяных полей и вышек. Именно полный контроль транспортировки обеспечивал монополию Рокфеллера: он практически не владел добычей нефти, но полностью диктовал свои условия тем, кто ее добывал.

Политика "позолоченного века"

На протяжении всего "позолоченного века" экономические интересы преобладали и полностью определяли политические решения. Политики вполне открыто занимались своего рода бизнесом. Современные термины - коррупция, поиск ренты или захват государства - были вполне применимы к Америке того времени, но с одной оговоркой - там они были нормой. Продажа должностей была обычным явлением, как и покупка решений. Все представители крупного бизнеса имели доверенных конгрессменов, через которых оплачивали нужную им законодательную работу. С 1866 по 1872 год Union Pacific потратила на взятки 400 тыс. долларов - для получения концессий на землю, займов и субсидий на строительство железных дорог.

В США того времени практически не было государства. Вся жизнь была сосредоточена на уровне первичных сообществ и различных самоуправляющихся ассоциаций (религиозных, деловых, профессиональных и т.д.), а порядок обеспечивался местными судами и шерифами с приданными им полицейскими силами. Политика велась в рамках штатов, и законы штатов имели приоритет. На федеральном уровне политика вращалась вокруг партий, конгрессменов и сенаторов.

Государственный аппарат на федеральном уровне как таковой не существовал. Власть президента была слабее, чем влияние партий и даже отдельных конгрессменов. У него не было своей администрации, не было помощников, чтобы проводить какие-либо решения. Президент полностью зависел от партийной машины, а партийная машина - от бизнеса, который ее поддерживал. В США той эпохи не было профессиональных государственных служащих, реформа госслужбы началась только в 1883 году, и ее результаты проявились гораздо позже.

К концу XIX века в результате слабости государства и быстрого перераспределения финансовых ресурсов и промышленных активов реальная власть перешла к крупным корпорациям (трестам) и их владельцам, отличавшимся агрессивным стилем ведения бизнеса и показной роскошью, шокировавшей пуританскую часть Америки. В результате в обществе росла напряженность. Американцы утратили контроль над собственной жизнью. Нарастало ощущение, что на жизнь влияют некие злые силы в образе коррумпированных трестов, работу которых мелкий бизнес, т.е. большинство населения, абсолютно не понимал.

России не удалось миновать фазу раннего капитализма. Поэтому мы обречены переживать эксцессы, свойственные раннему капитализму

Напряжение, отчаяние и протест выразились в так называемом прогрессистском движении. Оно состояло из журналистов и публицистов, выступавших против коррупции и нечестной конкуренции, разоряющихся фермеров, религиозных деятелей, отстаивающих моральные стандарты, городского образованного класса и даже групп рабочих, с которыми тресты расправлялись особенно жестоко. Люди поняли, что они потеряли возможность влиять на власть. Прогрессистское движение требовало ограничить влияние крупных корпораций и искоренить политическую коррупцию.

Рузвельт против корпораций

Теодор Рузвельт стал президентом случайно, будучи вице-президентом у МакКинли, который был убит в результате покушения в 1901 году. Рузвельт сразу начал кампанию против крупного капитала и позиционировал себя как "общенародного", а не партийного президента, использовал антимонопольные настроения и свою высокую популярность для укрепления государства и перераспределения власти в пользу федерального центра. По его инициативе началась законодательная и организационная подготовка к процессам над монополиями. Основным инструментом регулирования стал антимонопольный закон Шермана, принятый еще в 1890 году.

Из-за слабости судов и противодействия крупного бизнеса сколько-нибудь успешных случаев применения закона Шермана не было в течение 10 лет. При Рузвельте создается новое государственное подразделение - Департамент коммерции и труда, в рамках которого формируется Бюро корпораций. Сотрудникам бюро вменяется в обязанность заниматься трудоемким сбором информации для судебных процессов, им также даются полномочия допрашивать свидетелей и изымать документы.

Уже в феврале 1902 года начинается процесс над железнодорожным холдингом Northern Securities Company, принадлежащим Гарриману, Хиллу и Моргану, которые объединили в монополию северо-западные железные дороги. В 1904 году этот процесс становится частью предвыборной кампании Рузвельта, риторика которой во многом строится на борьбе с монополиями. Особым нападкам подвергается Standard Oil: президент дает понять, что Рокфеллер будет следующим. На выборах Рузвельт одерживает внушительную победу и становится полноправным президентом. Он опирается на прямую поддержку избирателей, прогрессивную прессу и широкое общественное движение, что делает его более независимым от партийной машины и стоящего за ней крупного бизнеса.

Конфликт с крупным бизнесом был способом укрепления государства, приобретения им некоторой независимости, возможности ставить ограничения. В своих воспоминаниях Рузвельт напишет: "Когда я стал президентом, самый насущный вопрос был - может ли правительство контролировать корпорации? Бесполезно обсуждать методы контроля бизнеса со стороны национального правительства, пока окончательно не решен вопрос, есть ли у национального правительства достаточно власти для такого контроля". Дело Standard Oil было, по сути, политическим, от него зависело, какими будут полномочия государства на много лет вперед.

Дело Standard Oil

В июне 1906 года генеральный прокурор США объявил, что Департамент юстиции начинает предварительное расследование для подготовки судебного разбирательства в рамках антитрестовского законодательства по поводу деятельности компании Standard Oil of New Jersey. 17 сентября в окружном суде Сент-Луиса начался судебный процесс против Standard Oil, ее основателя Джона Рокфеллера и еще нескольких членов руководства компании. В течение трех лет было опрошено 444 свидетеля и составлено дело объемом 14.495 страниц.

К 1907 году государство предъявило семь судебных исков против монополии и ее дочерних компаний. Наиболее опасным было дело, связанное с нарушением закона Шермана, рассматриваемое в суде Сент-Луиса. В определенный момент возникла угроза возбуждения уголовного дела против Рокфеллера, но это было скорее средством облегчить следствие и заставить недосягаемого магната активно сотрудничать с Бюро корпораций. Рокфеллер давал показания в течение трех дней. Суть обвинений сводилась к использованию секретных тарифов на железнодорожные перевозки и незаконных методов борьбы с конкурентами для достижения монополии и установления монопольных цен.

Главным эффектом судебного процесса стало расследование и придание гласности практики крупнейшей монополии и демонстрация новых возможностей государства. В ноябре 1909-го суд признал компанию и ее руководство виновными в нарушении антитрестовского законодательства и постановил расчленить Standard Oil на составные части, т.е. сделать независимыми основные дочерние компании. 15 мая 1911 года Верховный суд США подтвердил это решение. Холдинг был разделен на 38 самостоятельных компаний, а их акции аккуратно распределены между бывшими собственниками Standard Oil. В результате образовались такие, и по сей день крупнейшие, компании, как Exxon, Chevron, Amoco и Mobil.

В пользу политического характера дела Standard Oil говорит не только то, что оно активно использовалось для усиления государства и смягчения общественного недовольства, но и то, что экономический эффект был отрицательным. Вопреки ожиданиям, цены на нефть выросли, а бывшие составляющие Standard Oil еще долго координировали свою политику, поскольку схема расчленения компании была выбрана так, чтобы нанести ей наименьший ущерб. Уважение к правам собственности и интересам бизнеса было важнейшим ограничением для действий государства, и ни одному из участников процесса не пришло в голову как-либо перераспределить права собственности, не говоря уже о полной или частичной национализации бизнеса.

Ко второй половине 1990-х в России сложились условия, типичные для раннего капитализма, - крайняя слабость институциональных ограничений и возможности быстрого перераспределения экономических ресурсов в пользу небольшого числа "сильных" игроков. В ситуации, когда исчезли ограничения или внешние источники регулирования (государство слабо, суды не работают, мораль отсутствует), отношения между компаниями неизбежно перешли на уровень анархической конкуренции, которая вошла в историю как период олигархических войн. К 1999 году сформировались также новые бизнес-группы, такие как "Сибал", "Альфа-Групп", "МДМ". Анархическая конкуренция приняла форму недружественных поглощений и силовых захватов предприятий, в которых государственные органы выступали как инструменты захватов, а не как источник регулирования.

Конфликт государства с нефтяной компанией "ЮКОС" имеет достаточно сложные структурные предпосылки. Их надо отделять от поводов для конфликта и от характера его протекания и используемых средств. После смены власти в 2000 году для достижения государством автономии от групп интересов исполнительная власть выдвинула принцип "равноудаления" олигархов и предложила крупному бизнесу новый контракт, который политики называли новым общественным договором.

Условия этого неявного контракта вполне понятны: государство признает итоги приватизации - бизнес не вмешивается в политику и не покупает чиновников, государство защищает права собственности - бизнес начинает инвестировать в национальную экономику, государство снижает налоги - бизнес их платит. Но нарушения контракта возникали по вине и той, и другой стороны. Бизнес и государство - коллективные субъекты - испытывали проблему коллективного действия. Отдельные бизнес-группы пытались получить конкурентные преимущества за счет покупки власти и чиновников, чиновники продолжали активно встраиваться в бизнес и торговать государственными полномочиями. Разделить бизнес и политику не получалось, и виноваты в этом были обе стороны, внутри которых не было дисциплины и единства. Тем не менее несколько лет поддерживалась видимость соблюдения контракта, и это действительно принесло экономические успехи.

Равновесие первых лет президентства Владимира Путина держалось на том, что не было доминирующего фактора: государство хоть и укреплялось, но было еще слабо. "ЮКОС" составлял исключение в том смысле, что сочетал быстрый рост экономического влияния и стремление к обретению независимости от государства. Рост цен на нефть, иностранные кредиты, налоговая оптимизация и эффективное управление были не единственными источниками роста компании. Слияние с "Сибнефтью" открывало "ЮКОСу" перспективы вхождения в пятерку крупнейших нефтяных компаний мира. Руководство также вело переговоры о продаже значительного пакета акций одной из американских нефтяных компаний, Exxon-Mobil или Chevron-Texaco (наследницам Standard Oil), что потенциально обеспечило бы "ЮКОСу" гораздо меньшую уязвимость в случае государственного вмешательства.

Усиливая свои позиции, влияние и независимость, "ЮКОС" и его руководство демонстрировали способность противостоять государству в сфере налоговой политики и интерес к внешней политике (например, определение маршрута нефтепровода на Восток). Неважно, имел ли Ходорковский политические амбиции и хотел ли он смены режима. Важно, что в перспективе ресурсы и динамика компании "ЮКОС" предоставляли такие возможности. С точки зрения государственников, траектория развития "ЮКОСа" представляла прямую конкуренцию и угрозу безопасности, учитывая, что для силовиков в Кремле американские нефтяные компании, Пентагон и Белый дом - по сути, одно и то же. Ставкой в конфликте был суверенитет государства, и цена дела "ЮКОСа" - это цена суверенитета, то есть самой способности государства формировать и проводить политику в рамках территории его формальной юрисдикции. Поэтому аргументы экономического ущерба никого там не смущали. Конфликт был неизбежен, и руководители государства понимали, что если не предпринять меры сейчас, то потом будет поздно. Атака на "ЮКОС" возникла по принципу "Карфаген должен быть разрушен".

Иное дело - характер протекания конфликта и набор используемых средств борьбы. И здесь в полной мере сказалось преобладание экономических интересов в кругах высших государственных служащих. Обладая силовыми ресурсами и возможностями определять судебную практику, госслужащие, близкие к компании " Роснефть", фактически осуществили классический захват основного актива "ЮКОСа". Примечательно, что структура действий в отношении компании " ЮКОС" полностью совпадает с распространенной ранее в частном бизнесе практикой передела собственности. Уголовное дело, долг, давление на собственников и управляющих, банкротство, вынуждение к продаже актива. Разница состояла лишь в том, что в случае "ЮКОСа" захватчиком выступала бизнес-группа под названием "государство".

Некоторые отличия

В чем отличия американского случая от российского? И в США, и в России крупные корпорации и их лидеры не пользовались поддержкой общества. Но в США это вылилось в широкое общественное движение, на которое власти уже не могли не реагировать. Именно используя прогрессистское движение, федеральное правительство усилило свои полномочия и "поставило на место" своих олигархов. В России все происходило преимущественно "сверху", в закрытом режиме.

В США сильнейшим ограничением было уважение к правам частной собственности и права всех собственников были соблюдены максимальным образом. Несмотря на унизительные допросы, ни один крупный предприниматель не был посажен за решетку. В России стратегический конфликт между бизнесом и государством по поводу суверенитета был использован для перераспределения активов в пользу новых собственников.

Дело Standard Oil было внутренним делом Америки: глобальный капитал в то время не имел того влияния, которое он получил сегодня, еще не существовало возможностей быстрой, мобильной переброски активов. В деле "ЮКОСа" интенсивное вмешательство зарубежных компаний и политиков лишь обострило проблему суверенитета и, вероятно, сыграло в сторону более жесткого сценария.

И, наконец, американский крупный бизнес решил проблему нелегитимности богатств и отчуждения от общества созданием мощного института благотворительности. У нас бизнес до сих пор пытается договориться с властью, игнорируя общество, и поэтому остается принципиально незащищенным.

Санкт-Петербург