Псковская губерния – губерния неординарная. На Северо-Западе России только в Пскове да, может быть, еще в Калининграде существует такая активная, надводная, что существенно, политическая жизнь. Этот суровый подчас плюрализм, которым жила областная элита все 1990-е годы, выковал бойца – нынешнего губернатора Псковской области Михаила Кузнецова. С его приходом на пост губернатора псковское вечевое многоголосье никуда не делось, и сегодня Кузнецов, так же как в свое время его предшественник, подвергается систематической жесткой критике – сверху и снизу, справа и слева. В прицеле – бюджетная политика Кузнецова и его команды. Краеугольный камень этой политики – бездефицитный бюджет, борьба с неэффективным расходованием средств. Впрочем, критикой Кузнецова не напугаешь. Его действия осмысленны и, я бы сказал, прочувствованны. Кузнецов убежден: без решительных действий власти модернизация региональной социальной системы невозможна.

Михаил Варфоломеевич, вот цитата из вашего интервью: «задача губернатора – качественная перестройка, модернизация социальной сферы». Но в Псковской области вас упрекают в том, что модернизация пока сводится к секвестру социальных статей бюджета. Говорят о закрытии детских садов и больниц, сокращении доплат учителям. Какова логика ваших действий?

– Каждое направление нужно обсуждать отдельно. Но хочу сказать, что слово «модернизация» подразумевает преобразования. А преобразования это когда где-то что-то появляется, а где-то – исчезает. И, безусловно, люди, которые видели, что что-то было, а сейчас оно исчезло, воспринимают это именно как сокращение, как ухудшение жизни. Безусловно, любые реформы, особенно в Псковской области, где консервативное население, будут восприниматься как нечто негативное, если сразу нет ощутимого эффекта, в виде материального продукта. Лучшая реформа, которая всегда воспринимается на «ура» населением, это всем дать по 1000 рублей. Поверьте, никто даже задумываться не будет за что дали и почему. Все будут счастливы. У нас половина города Пскова 10 лет ездила в транспорте бесплатно, все были довольны, только автотранспортное предприятие еле выжило, так как ему никто этих убытков ему не компенсировал. А в Великих Луках оно фактически погибло. Сегодня Псковская область не может позволить себе дальнейших популистских решений. Мы не можем дальше поддерживать сложившуюся систему, просто ради того чтобы избежать негативных общественных настроений. По этому пути шли мои предшественники. Давно было ясно, что зданию соцсферы нужен капитальный ремонт, а не все пытались там подлатать, здесь замазать. По принципу пускай в школе падает штукатурка на голову детям, лишь бы не принимать решения о закрытии. Отвечая на ваш вопрос, хотел бы отметить, что мы только на первом этапе задуманных преобразований. Конечная цель – это не сокращение сети, и не экономия бюджетных средств, что, несомненно, само по себе важно, главное это повышение качества услуг нашей социальной сферы. Проблема в том, что сейчас слишком много мифов. Словами «оптимизация» и «модернизация» до жути запугали бюджетников, как малых детей Бабой Ягой. По большому счету, никаких существенных закрытий школ и больниц не произошло. Говорить о детских садах вообще несерьезно. Это муниципальная область деятельности, и мы туда не лезем.

– За муниципалитеты вас тоже упрекают…

– На самом деле наши межбюджетные отношения абсолютно прозрачны и понятны. Да муниципалитетам действительно пришлось нелегко, но это обусловлено параметрами областного бюджета. Дело в том, что мы не привлекаем коммерческие кредиты на покрытие социальных расходов, как это делалось раньше Администрацией Псковской области. В 2004 году, когда вообще денег было больше, привлекли полмиллиарда просто на покрытие текущих социальных расходов. Не на какие-то проекты, не на инвестиции в инфраструктуру, а на текущее финансирование. То есть «проели». Поэтому, безусловно, когда живешь по средствам, приходится отказываться от тех расходов, которые не являются жизненно необходимыми.

Бывает так, что в силу неготовности людей, демократические процедуры не позволяют улучшать жизнь, и, значит, эти процедуры нуждаются в замене. Вот и все

Возвращаясь к нашим преобразованиям, поясню вначале по здравоохранению. Дело в том, что в 1960-1970-е годы, партийное начальство планировало, что население Псковской области на рубеже веков будет порядка 2 млн человек. Вся социальная сеть строилась под это население. Нужно ли говорить, что при населении в 735 тыс., а оно, к сожалению, еще будет сокращаться, эта сеть просто физически не выдерживает? В девяностые в области фактически не управляли этими процессами. Поддерживали сложившуюся систему. Средств естественно не хватало, и она медленно разрушалось. Естественно, что на уровне центральных районных больниц и их отделений говорить о качественной медпомощи, соответствующей стандартам XXI века, просто не приходится. Нет новых специалистов, нет врачебной практики, нет современного оборудования. Порой нет даже пациентов, так как население сократилось. Зато есть палаты и койки. Развитием социальных отраслей никто не управлял. Они существовали сами по себе. Как корабль без руля и без ветрил. Мы сегодня пытаемся придать ему управляемость.

Здравоохранение настолько далеко «уплыло» от желаемого оптимума, что еще несколько лет – и могли бы пройти точку невозврата. Да, будут стоять дома с красным крестом, будут ходить люди в белых халатах, и многие из них даже будут иметь образование, но здравоохранением это можно будет назвать только с большой натяжкой. И эта ситуация абсолютно не гипотетична. Что у нас происходит? Главная задача уложить человека на койку, а не сохранить ему здоровье. За койку ФОМС платит деньги, вот и получается в какую районную больницу ни приди, там всегда половина коек забита социальными больными: бомжами, алкоголиками, просто малообеспеченными людьми. Например, зимой в несколько раз больных больше чем летом. Спрашиваю – эпидемия у вас? Нет, просто летом народ на огороде и в поле, а зимой можно и полежать. Таким образом, у нас финансируется сам процесс, а не результат. А попробуй сказать о том, что койки надо сокращать, – тут же все будут возмущаться, так как сокращаются рабочие места нянечек, санитаров, медсестер. За десятилетия такой работы люди уже воспринимают эту сферу, как существующую для тех, кто в ней работает, а не для тех, кто приходит получить услуги. Это и в образовании, и в здравоохранении очень сильно выражено.

У нас огромное количество коек, которые абсолютно не нужны. Медицинская койка стоит огромных денег. Естественно, деньги, которые выделяются на здравоохранение, уходят, в основном, на содержание этого хозяйства. Был я в Швеции недавно. Там в регионе Даларна такая же плотность населения как у нас в области. У них коек в пять раз меньше, чем у нас на душу населения. А здравоохранение не знаю во сколько раз лучше. В богатой Швеции не могут себе позволить такую роскошь, как содержание излишних коек, а в бедной Псковской области это существует. При этом средняя продолжительность жизни среди мужчин в Швеции на двадцать лет больше. И нельзя сказать, что там есть какие-то сверхтехнологии, которых у нас в областной больнице нет. У них технологий больше, они современнее, но нельзя сказать, что это разница огромная. То есть, мы можем в обозримом будущем достичь их уровня при наличии вложений, причем не фантастических, в медицину. К сожалению, этот опыт нельзя показать каждому жителю Псковской области.

У нас люди зачастую все видят как в кривом зеркале. Недавно был я в Идрице, это поселок в Себежском районе. Местный житель меня спрашивает: почему койки сокращают в больнице? Спрашиваю, болит ли что у него, может ему не оказали услугу, не выписали лекарство, есть ли конкретные жалобы… Нет. Все нормально… Но койки же сокращают! У человека подмена понятий. По большому счету, его не должно волновать, сколько там коек, а его это интересует…

Естественно, сейчас задача в том, чтобы привести здравоохранение в чувство. Но система настолько искривлена, что она может просто рухнуть. Нам надо ее выправить, чтобы она выдержала введение новых условий работы, более понятных, прозрачных, чтобы она могла эволюционировать в новых условиях. А не умереть.

– Но претензии к вам касаются не только медицины. Говорят и о школьном образовании.

– Основная проблема в нашем образовании – закрываются малокомплектные школы. Что такое малокомплектные школы? Например, средняя школа имеет 11 учеников. В классе по одному ученику. Зачастую там учитель физкультуры, русского языка и математики – это один и тот же человек. То есть, по определению образование, которое получает ребенок в такой школе, является профанацией. Невозможно в такой школе человека чему-нибудь научить. Либо нужно денег раз в десять больше, чтобы обеспечить вокруг одного ученика десять учителей, либо надо делать образовательные центры, организовывать подвоз, что сейчас и делается. Мы уже приобрели 50 новых автобусов.

Второй аспект. Школы у нас финансировались по принципу – сколько денег запросили, столько и дали, сколько людей приняли в штат, стольким и заплатили. Сегодня вводится нормативный метод. Это значит, что на определенное количество учеников, в зависимости от условий их проживания и территориальной удаленности, выделяется энное количество денег. Формула простая. Но муниципальные управления образованием оказываются в сложной ситуации. Вчера люди выполняли механическую работу – собирали заявки, проверяли выработку, отчитывались и получали деньги, а сейчас они должны думать – а нужно ли столько ставок? как правильно организовать работу? сколько классов нужно здесь? Нагрузки на людей, руководящих образованием возрастают значительно, и это требует совершенно иного уровня ответственности.

– Поговорим о проблеме оптимизации госзаказа. Вот ведь где бюджетные деньги растворяются на самом-то деле.

– Мы вывели закупки из полномочий всех структурных подразделений администрации в специально созданный комитет по закупкам. Профильный комитет составляет техническое задание, а тендерный комитет осуществляет всю процедуру. Раньше каждое подразделение самостоятельно все закупало, это было крайне сложно проконтролировать, тем более что у людей уже были наработаны связи. Деятельность тендерного комитета сильно контролируется. За первый год работы тендерный комитет наработал имидж администрации области, которая осуществляет закупки не за взятки, не за откаты, а в открытом режиме работает со всеми поставщиками. Это позволяет экономить. Например, когда мы проводили тендер в условиях дикого повышения цен на мазут, мы его купили по четыре триста пятьдесят. А наши соседи купили по семь тысяч. Таким образом, мы сэкономили порядка 50 млн рублей. Вообще, система госзакупок требует ежедневного мониторинга. Я, например, отменял результаты конкурсов, если были подозрения, что они проведены с коммерческим интересом чиновников.

Система госзакупок требует ежедневного мониторинга. Я, например, отменял результаты конкурсов, если были подозрения, что они были проведены с коммерческим интересом

– А как же с вложениями в подготовку инфраструктуры для развития бизнеса, промышленности?

– Конечно, проблемы с инфраструктурой всегда есть, например дороги. Что касается электроэнергии, то у нас, в отличие от Петербурга, избыток мощностей. У нас самый дорогостоящий пример подключения к электроэнергии, – 1700 рублей за киловат\час. Это максимум, в самом плохом варианте. Поэтому как раз для инвесторов в этом плане наша область весьма привлекательна.

Есть ряд инфраструктурных проектов, которые нужно реализовать. Например, в лесной отрасли. Но там вложения – порядка 35 млн. Мы не форсируем эту работу по одной простой причине. К сожалению, сегодня леса все делятся на федеральные и областные. Областные – это треть, причем худшая треть. Федеральные – это две трети самых лучших лесов. Сегодня я лично сильно недоволен тем, как работает федеральное агентство на нашей территории. Фактически там идет волюнтаристское распределение лесосеки. Мы же все распределяем на аукционах. И я строжайше слежу за тем, чтобы выигрывали те, кто дает максимальную цену. Но этого нельзя сказать про федеральные леса. Естественно, развивать этот вид деятельности, пока есть такая черная дыра, нет смысла. Мы не продадим свои леса задорого, пока рядом продают лучшие леса за взятки. В 2007 году нам должны отдать федеральные леса, и тогда мы, наверно, будем в это дело вкладывать деньги…

– Несколько слов о муниципальной реформе. С мэрами Великих Лук и Пскова у вас отношения непростые. Какова ваша позиция по вопросу выборности или назначения главы муниципалитета?

– Мое отношение давно известно: нужно выбирать главу из состава депутатов.

– Вообще, как вам кажется, демократия в отдельно взятом субъекте РФ нужна или не нужна? Кажется, вы – сторонник авторитарного стиля…

– Не в этом дело. Я просто не ставлю телегу впереди лошади. Демократия – это не самоцель. Для меня демократия – это способ избрать власть, которая будет улучшать жизнь людей. Любые демократические процедуры – инструмент для решения этой главной задачи. Власть должна не о себе, любимой, думать, а о людях, для которых она работает. И бывает так, что в силу неготовности людей демократические процедуры не позволяют делать эту работу, значит, эти процедуры нуждаются в замене. Вот и все.

– Еще проблема. Я слышал, что вы с муниципалитетами как-то нехорошо обошлись в вопросе распределения земли.

– Псковское областное Собрание депутатов приняло закон, по которому право последней подписи при распределении земли передано на региональный уровень. Для чего это сделано? Для того чтобы сократить число нарушений. На муниципальном уровне процветает практика закрытых конкурсов. Участков в Пскове выделяется много. Парадокс – бюджет пустой, строительство слабо ведется, цена на недвижимость просто невероятная. Как это может быть? На аукционах ни одного участка не продавалось. Зато выдали порядка пятисот целевым назначением. Половина из них, может быть, и не нужна нам, потому что это индивидуальное строительство. Но половину точно нужно на аукцион выставлять и торговать. В результате и строительства нет, потому что люди брали себе на будущее. Теперь нет аукциона – не дадим. Всю подготовительную работу муниципалитеты делают, но после того как она сделана, они отдают все нам и мы проводим аукцион. А доходы идут в бюджет муниципалитета. Мы имеем какую-то часть, но основные доходы – муниципалитетам.

– Есть несколько вопросов о перспективах развития Псковской области. Есть устойчивое мнение, что это депрессивный регион. Есть другое мнение: положение сложное, но не безнадежное. Как вы видите перспективу региона, с развитием каких отраслей?

– У нас имеет перспективу развитие производства, связанного с нашим географическим положением… Например, все, что связано с лесопереработкой. И в гораздо большей степени есть перспектива у тех предприятий, которые связаны с большой долей ручного труда. Швейная промышленность, например… Для инвестора мы привлекательны тем, что уровень зарплат в Псковской области значительно ниже, чем в мегаполисах или в соседних странах Балтии.

Здравоохранение настолько далеко «уплыло» от желаемого оптимума, что еще несколько лет – и могли бы пройти точку невозврата

– А как же депопуляция? Население ведь сокращается.

– У нас большой отток из городов, а во всех остальных местах у нас реальный избыток рабочей силы. Пока люди уезжают в Питер и в Москву. Уезжают просто потому, что дома ничего не могут себе найти. Но избыток все время есть. Более того, мы этот избыток можем усилить, если почувствуем, что не хватает рабочих рук. У нас есть громадные резервы для того, чтобы их освободить. Потому что, несмотря на сокращения ненужных бюджетных мест прежде всего в государственном управлении, которые мы провели, в городе подскочила безработица чуть ли не на 20-23%. Но их еще много осталось, тех, кого можно реально сократить. Но мы не форсируем события, только потому что людям сегодня некуда идти.

– Ну, швейные производства к вам действительно потянулись. Та же питерская «Первомайка».

– Да. А Великие Луки теперь шьют там теперь костюмы «Адидас»… Шесть тысяч человек работает. Десятки разного уровня швейных предприятий.

– А как вам видится перспектива развития туризма?

– Туризм действительно может получить развитие, но не надо его переоценивать. Не так уж это много, как может показаться. Туризм создаст дополнительные рабочие места, но это не решит всех наших проблем. Реально наши проблемы решит перенос производств, серьезных производств, имеющих большую долю оплаты труда. Вот это для нас действительно серьезная перспектива.

– Электричество у вас дорогое для промышленности. В том числе и из-за состояния сетевого хозяйства…

– Нет, не в этом дело. Сетевое хозяйство – еще более-менее. Просто у нас восемь тысяч населенных пунктов. Три тысячи – с населением до пятидесяти человек. И четыре тысячи населенных пунктов с населением до десяти человек. Десять человек! На конце – пять шестидесятиваттных лампочек. И несколько километров сетей, которые надо содержать. Вы понимаете, какой нагрузкой это ложится на всех остальных? Конечно, есть пути решения этой проблемы—тарифы устанавливать в зависимости от затрат, понесенных энергетической организацией. Но это значит сразу, что эти четыре тысячи населенных пунктов останутся без света. Такой тариф там не потянут.

– Какому инвестору и почему имеет смысл приходить в Псковский округ?

– На самом деле любому. Я уже говорил, что у нас сильно не дозагружена инфраструктура. И это очень большое конкурентное преимущество нашего региона. Падение производства у нас было намного выше, чем в среднем по России, и не было его роста. Поэтому есть много промышленных площадок, на которых можно развивать новый бизнес, новое производство, а не строить с нуля. Очень выгодное географическое положение. Граница рядом. Два мегаполиса рядом. До Таллина и Риги расстояние как до Петербурга. Сеть дорог хорошая, содержится в нормальном состоянии, в отличие от других регионов… Несколько крупных железнодорожных узлов… Причем это не просто развязки, а крупные предприятия Октябрьской железной дороги – локомотивное депо, локомотивно-ремонтный завод. Дешевая рабочая сила. Достаточно слабое профсоюзное движение и профсоюзные лидеры.

– Это тоже результат вашей работы?

– Нет, это я просто констатирую факт. Потенциальному инвестору мы – наша область очень интересна. Пока она недооценена. Сегодня мы чувствуем, что интерес к нам просыпается… Так что время есть, но его не так много.

– Вы из поколения губернаторов с предпринимательским опытом. Помогает этот опыт? Предпринимательский стиль управления девяностых годов – авторитарный.

– Это большое заблуждение. Говорят—авторитарный стиль управления… Брать ответственность на себя, не бояться принимать непопулярные решения, это не авторитаризм, это необходимость. Псковской области сегодня нужен антикризисный менеджер. Это единственно возможный стиль управления. Все остальное – это не управление. Управление может быть только одно. Почему мне помогает мой опыт работы в бизнесе? Есть корпоративная модель управления, есть государственно-бюрократическая. Бюрократическое государство – это не система управления. Это псевдоуправление. Иллюзия управления. Ты на что-то влияешь, к тебе приходят, кивают головой, но ты не направляешь процессы в области никак. Они сами текут. Я внедряю корпоративную модель. А она чужеродна нынешнему, исторически сложившемуся, стилю государственно-муниципальных предприятий, где процедура принятия решения крайне запутана.

Корпоративная модель – это модель делегирования полномочий. Тебе делегировали полномочия, делегировали ответственность. Ссылка на то, что подчиненный что-то не сделал, у нас не работает. Это не подчиненный не сделал – ты не сделал. Не нужно искать виноватых в чьих-то промахах. За все отвечает руководитель. И за те преобразования, что мы делаем сегодня, несу всю полноту ответственности. Я уверен, что через несколько лет они дадут области положительный результат.