В Эстонии стартовала реформа русскоязычной школы, суть которой сводится к постепенному переводу преподавания 60% предметов в гимназических (старших) классах на государственный язык. Помимо официально озвученной цели – помочь молодым неэстонцам адаптироваться в стране – реформаторы системы образования ставят перед собой как минимум еще одну задачу – сохранить эстонский язык в условиях вырождения коренного населения. Однако, несмотря на готовность русских школ к сотрудничеству в процессе преобразований, достижимость этой подспудной цели неочевидна.

С эстонской неторопливостью

Впервые о необходимости «эстонизации» русской школы заговорили еще в 1998 году. Но, учтя негативный опыт соседней Латвии, система образования которой находится в состоянии кризиса, усугубленного переводом преподавания на латышский язык, чиновники Министерства образования и науки Эстонии занялись выработкой «мягкого» вхождения в реформу, объявив, что она начнется не раньше 2007 года. Взяв тайм-аут, министерство приложило серьезные усилия к разъяснению сути будущих нововведений.

Исследование, проведенное в ноябре 2006 года, подтвердило, что время не потрачено впустую: за два года, прошедших со времени предыдущего мониторинга, готовность русскоязычных школ к реформированию сильно повысилась. Прежде всего, стало более лояльным отношение самих школ, родителей и учителей к расширению перечня предметов, преподаваемых на эстонском языке. В ходе исследования выяснились также любопытные факты: многие русскоязычные и двуязычные школы (существующие в малонаселенных районах) расширяют преподавание на эстонском опережающими темпами.

Впереди паровоза

Интересно, что примерно половина этих «передовиков» – школы Ида-Вирумаа – северо-восточной части Эстонии, граничащей с Россией. Здесь эстонское население составляет в разных городах от 2,5 до 35%, то есть языковая среда для практического использования эстонского языка наименее благоприятна. Причем вразрез с концепцией реформы, которая делает упор на расширении преподавания на эстонском языке в старших классах, они активно внедряют государственный язык в младших (1-4) и средних (5-9) классах.

Ускоренное проведение преобразований учебного процесса происходит без какого-либо давления со стороны министерства. Более того, как подчеркивалось во всех циркулярах на эту тему, «преподавание на русском языке ни в коем случае не отменяется» и «неэстонцев никто не хочет превращать в эстонцев». Объективные предпосылки для спешки также отсутствуют. Напротив, преподаватели сетуют на нехватку специальных учебников, методических материалов (по данным исследования, более трех четвертей русскоговорящих педагогов-предметников категорически не готовы преподавать на государственном языке). Поспешность руководителей некоторых школ можно объяснить только одним – сохранившейся с советских времен привычкой брать на себя «встречные планы».

Спасти и сохранить

Почти одновременно с презентацией результатов упомянутых исследований в Таллине состоялось совещание, посвященное защите эстонского языка. Инициаторами мероприятия стали патриотически настроенные политики из оппозиционных партий «Союз Отечества» и Res Publica. С трибуны звучали традиционные для этих партий призывы полностью «эстонизировать» все школы страны и внести в конституцию республики особую статью по защите государственного языка. Но выступления депутата Рийгикогу (парламента Эстонии) Андреса Херкеля и его единомышленников содержали новые мотивы, позволяющие рассматривать школьную языковую реформу в несколько ином аспекте.

Демографическая ситуация в Эстонии остается достаточно тревожной, причем наименее благополучно обстоит дело с рождаемостью среди коренного населения. Отрицательный прирост численности этнических, «природных» носителей эстонского языка, сохраняясь на прежнем уровне, может привести к тому, что через два поколения эстонцы окажутся на своей земле национальным меньшинством. «Пустоту», очевидно, заполнят гастарбайтеры из стран третьего мира, абсолютно незнакомые ни с языком, ни с историей, ни с культурой и традициями страны.

Впрямую об этом, конечно, не говорилось, но прочитывалось между строк докладов: защитить эстонский язык от полного «вымывания» из бытового и культурного пространства может местное русскоязычное население, «погруженное» в эстонскую среду.

Экономический аргумент

Однако велика вероятность, что, несмотря на ускоренное вступление русских школ на путь преобразований, подспудная цель реформаторов – сохранение культурного и языкового пространства посредством ассимиляции национальных меньшинств – окажется труднодостижимой. Молодые «русские эстонцы» просто не захотят стать спасителями эстонского языка. По замыслу авторов реформы, стимулом к изучению школьниками государственного языка должна стать возможность повысить собственную потенциальную конкурентоспособность на рынке труда. Но вряд ли эта приманка сработает.

В свете тенденций, складывающихся на европейском рынке труда, подрастающему поколению жителей Эстонии проще выучить английский или другой европейский язык и уехать на работу в любую страну ЕС, где заработки и уровень жизни гораздо выше. Тем более что с осени текущего года получить разрешение на работу в большинстве стран ЕС станет гораздо легче, в том числе тем жителям Эстонии, которые, не являясь ее гражданами, имеют постоянный вид на жительство. Как афористично сформулировал суть дилеммы, с которой столкнулась неэстонская молодежь, председатель Союза работодателей Эстонии Энн Вескимяги, «либо ты учишь эстонский и работаешь за эстонскую зарплату, либо учишь английский и работаешь за европейские деньги».

Таллин