В прессе неоднократно сообщалось о скором благополучном завершении «шпротной войны», которую в октябре 2006 года Россельхознадзор объявил латвийским рыбопереработчикам, фактически запретив ввоз их продукции на российскую территорию. Но на самом деле преждевременно утверждать, что между многолетними партнерами восстановлен мир. Ни январская отмена запрета на экспорт латвийских шпрот, ни февральская попытка рабочей группы экспертов двух стран договориться об унификации требований к качеству продукта не сгладили экономических последствий конфликта. Латвийские рыбопереработчики считают, что их бизнесу намеренно нанесен существенный урон, а потому экспорт шпрот в Россию возобновляют крайне осторожно.

Бензопирен как средство

Напомним, что осенью прошлого года Россельхознадзор «временно, до особых указаний» запретил импорт продукции двух крупнейших рыбоперерабатывающих компаний Латвии – Gamma-A и Brivais Vilnis, а остальные участники отрасли попали под особый контроль российских таможенников. Решение Россельхознадзора основано на результатах экспертизы, проведенной в Калининградской области. Из 45 проб латвийских консервов в 13 выявлено превышение нормы содержания бензопирена – вещества, высокая концентрация которого ведет к возникновению рака.

Однако латвийские производители сочли требования, предъявленные к их продукции, абсурдными. Во-первых, потому, что претензии возникли внезапно. Латвия в течение последних 15 лет беспрепятственно ввозила рыбные консервы в Россию, обеспечивая вместе с Литвой и Эстонией 62% российского импорта в этой товарной категории. Во-вторых, процесс приготовления шпрот – копчение на открытом огне – немыслим без образования бензопирена. Классическая технология копчения рыбы на ольховых опилках, которую применяют в Латвии, не только придает шпротам особенный вкус, но действительно несколько повышает в них концентрацию канцерогенных веществ. Но специалисты не считают их содержание критичным или опасным для здоровья человека. «Шашлык, приготовленный на шампуре на живом огне, содержит в десять раз больше бензопирена, чем шпроты. Даже в корке ржаного хлеба концентрация этого вещества почти вдвое выше. Учитывая национальные требования, для российского рынка мы старались производить шпроты с пониженным содержанием бензопирена. И никогда не было проблем с экспортом. До октября прошлого года, когда в прессе вдруг поднялась кампания под названием „Латвийские шпроты – яд“», – сетует председатель правления Brivais Vilnis Арнольд Бабрис.

Требования невыполнимы?

Brivais Vilnis и все остальные члены Латвийской ассоциации рыбопромышленников имеют сертификат ЕС, подтверждающий, что в их продукции соблюдается установленный в этих странах норматив предельно допустимого содержания бензопирена – 5 мкг на килограмм рыбной продукции. Однако российский норматив в пять раз строже – 1 мкг на килограмм.  «Не понимаем, откуда в России взялись такие жесткие нормы», – заявляют латвийские предприниматели.

По их мнению, выдержать планку российских стандартов технологически невозможно. «Латвийские шпроты с 1908 года готовились по классической технологии – масло, рыба, живой дым. При таком способе приготовления, очень стараясь, можно уложиться в 5 мкг на килограмм. Меньше – только если шпроты будут недокопченными. Однако недокопченные шпроты – это откровенно неликвидный продукт, который к тому же не будет соответствовать другим российским ГОСТам. Какой у нас выбор? Делать как в Таджикистане – на искусственном дыму? Извините, но это не шпроты», – считает глава правления шпротного завода Banga Зигмунд Заянчковскис.

По словам собеседника, причина взаимного непонимания сторон может крыться в разных подходах к замеру содержания вредных веществ контролирующими органами двух стран. В Латвии, как, впрочем, во всех странах ЕС, бензопирен замеряется только в мясе рыбы, а в России перед исследованием оно смешивается с маслом, кожицей, костями. «Поэтому при российских исследованиях количество бензопирена получается на порядок выше. Очевидно, что-то такое и произошло», – полагает Зигмунд Заянчковскис.

В этом его поддерживают и коллеги, которые в один голос заявляют, что никто из российских производителей не выполнит нормативов по количеству бензопирена, если его продукцию протестировать методом смешивания компонентов, как экспортируемые консервы. Они рассказывают, что сразу же после введения запрета на экспорт продукции латвийских предприятий в Россию Арнольд Бабрис купил в московском магазине образцы шпрот российского производства. Банки были одновременно направлены в латвийскую и германскую санитарные лаборатории, которые подтвердили, что российские рыбопереработчики не соблюдают собственные национальные санитарные нормы.

К слову, чтобы пресечь предположения о чрезмерной мягкости норм ЕС, стоит отметить, что санитарные требования относительно другого возбудителя рака – диоксина – находятся в обратной пропорции: российские нормативы в два с половиной раза либеральнее европейских.

Банальный протекционизм

Вопреки распространенной в СМИ трактовке событий ведущие латвийские производители уверены, что «шпротный скандал» – чистая экономика и никакой политики. На их взгляд, главная причина, побудившая Россию выставить заслон латвийским консервам, – обострение конкуренции на рынке рыбопродукции СНГ и желание порадеть за отечественного производителя.

Показательно, что «шпротный скандал» начался в Калининграде, где латвийские консервы теснили аналогичную местную продукцию на рынке. Как заявляют представители Латвийской ассоциации рыбопромышленников, методы, примененные российской стороной, однозначно свидетельствовали об объявлении экономической войны. Так, сообщения о ненадлежащем качестве латвийских шпрот в средствах массовой информации появились раньше, чем официальное заявление Россельхоза дошло до латвийских органов власти. По решению калининградских властей была уничтожена вся партия уже поставленных в регион консервов, хотя она могла быть возвращена производителю и беспрепятственно направлена на рынки других стран. «Российское законодательство предусматривает разные меры для наказания импортера, нарушающего санитарные нормы: устное замечание, штраф, отзыв партии или партий товара, приостановка или аннулирование лицензии. Вопрос – почему к латвийской продукции, которая полтора десятка лет не имела никаких нареканий, сходу применили одно из самых строгих наказаний?» – спрашивает глава Латвийской ассоциации рыбопромышленников Дидзис Шмитс.

Ответ, в общем-то, ясен и самому вопрошающему. «Будь на месте Латвии, скажем, Бразилия с таким же объемом поставок на российский рынок, ситуация была бы аналогичной. Все дело в том, что мы буквально завалили российский рынок недорогой и качественной продукцией и российские власти прибегли к протекционизму. При этом никого не смущает абсурдность санитарных норм, в которые не могут уложиться сами российские производители. Если российская сторона так печется о здоровье россиян, то необходимо было бы закрыть все российские рыбоконсервные заводы, потому что там ситуация с содержанием вредных веществ не лучше. Но мы имеем дело с банальным протекционизмом», – считает Дидзис Шмитс.

Подсчитывая потери

Чтобы представить, насколько болезненно в Латвии воспринимаются трения с Россельхозом, необходимо  понять, что производство шпрот занимает в национальной экономике место не главное, но совершенно особое. Родина шпрот – Франция, где, собственно, была изобретена технология пастеризации продуктов (благодаря которой возникло массовое производство консервов). Затем шпроты начали делать в Ирландии, Германии и Норвегии. Однако продукт очень долго оставался дорогим деликатесом из-за высокой доли ручного труда. Сегодня в Западной Европе работают всего четыре шпротных завода с общим объемом производства 10 млн баночек консервов в год. Ровно столько, сколько Латвия, сумевшая разделить продукт на две категории – элитный и массовый, до недавнего времени экспортировала в Россию ежемесячно.

Нельзя сказать, что рыбопереработка является бюджетообразующей отраслью Латвии, ее вклад в экономику в последние годы не превышает нескольких процентов валового национального продукта. Но в отрасли задействованы десятки рыбодобывающих и перерабатывающих предприятий, относящихся к категории средних и малых. Их экономические затруднения чреваты дополнительными социальными проблемами для латвийского правительства. А «шпротная война», безусловно, основательно перетряхнула отрасль. Россия являлась важнейшим рынком сбыта для 17 рыбоконсервных заводов, имеющих сертификат на поставку своей продукции на ее территорию. Как рассказал Арнольд Бабрис, Brivais vilnis экспортировало в Россию 30-40% консервов и с потерей этого рынка не сможет реализовать всю выпускаемую продукцию. Компания вынуждена скорректировать свои планы, сократив каждого седьмого сотрудника и перейдя на односменную работу. Другие комбинаты были в еще большей степени ориентированы на российский экспорт. В марте 2007 года Латвийская ассоциация рыбопромышленников заявила, что два предприятия – Carnikavas konservi и Ulmes – прекратили производство рыбопродукции из-за потери рынка сбыта. По словам Дидзиса Шмитса, эти фирмы не планируют возобновлять производство даже в случае открытия российского рынка. Еще четыре компании находятся на грани остановки. Производители также несут ощутимые потери, так как вынуждены продавать продукцию по демпинговым ценам в Украину, Казахстан и другие страны СНГ.

Несмотря на «шпротный скандал», латвийские промышленники не падают духом. Они готовы на любом уровне отстаивать преимущества своего продукта. В конце прошлого года представители Латвийской ассоциации рыбопромышленников вместе с главой продовольственно-ветеринарной службы Латвии Винетом Велдре направились в Москву, где провели переговоры с представителями Россельхознадзора. Однако последовавшая за этим частичная отмена запрета на экспорт шпрот в Россию кардинально не изменила ситуацию. Ведущим предприятиям отрасли сертификаты до сих пор не возвращены, сроки и условия их возврата не названы.

Участники московской поездки рассказывают, что в Россельхозе их заверили: через год-два должна произойти гармонизация российских и европейских санитарных норм, и не исключено, что допустимое количество бензопирена в шпротах будет поднято до норматива ЕС. Но латвийских рыбопереработчиков обозначенная перспектива не успокоила: за два года российский рынок для них будет безнадежно утрачен.

Рига – Санкт-Петербург