Всякий плакат – упрощение, здесь уж ничего не попишешь, а любой житейски опытный человек знает, что римские юристы правы: audiatur et altera pars («выслушаем же и другую сторону») – принцип мудрости и справедливости, а не только римского права. Плакат же принципиально не хочет слушать другую сторону. В противном случае – где была бы его агитационная сила?

Неподражательная странность

Тем более интересно, когда плакатная работа соединяется у художника с живописной. Художница Наталья Верди, чья выставка прошла в ЛОСХ, что на Большой Морской в Петербурге, соединяет в своих работах плакатность и салонность. Понятное дело, что плакаты, равно как и иллюстрации, художники пишут не от хорошей жизни. Понятно, что эти работы – средство заработать на жизнь, а не то, что выплескивается на холст от избытка чувств, однако давно замечено: средство заработать на жизнь куда как хорошо помогает выплеснуть на холст избыток чувств.

Плакатная работа придала холстам Натальи Верди неподражательную странность. Еще миг, еще маленький шажок, мазок – и ее работы превратятся в кич, в нэпманскую тоску по прежней красивой жизни, но именно опыт работы в плакатной сфере удерживает ее от этого мазка. К чему приучает плакат? К ясности, четкости и лапидарности высказывания. Мысль плаката может быть неясна и нечетка, эмоция плаката может требовать многих и многих слов, но ее воплощение должно быть четко, кратко и ясно.

Плакат в живописи вроде басни в поэзии – дидактический жанр. История с моралью. Самое интересное и в басне, и в плакате начинается, когда мораль входит в неявное, но острое противоречие с рассказанной историей. Тогда басня делается притчей, а плакат делает шаг к символической или сюрреалистической живописи, что и происходит в творчестве Натальи Верди и придает ему неподражательную, незаемную странность.

Притча

Это нехорошо и неправильно – описывать плакаты, обрисовывать живопись словами. Нарушим правила, ибо Верди сама (как и многие современные художники) их нарушает. Вносит в плакатные свои работы философичность и трагическую многозначность, а в живописные – плакатную, едва ли не кичевую яркость. Из басни с моралью она пытается сделать притчу со многими смыслами и в плакатах, и в живописи.

Вот самый простой пример: плакат, агитирующий за финансовую поддержку зоопарков. Вносите, дескать, деньги в такой-то фонд, и будет зверушкам счастье! Однако панда, изображенная на плакате, с таким отчаянием вцепилась в отделяющую ее от мира решетку, что делается понятно: счастья в неволе, за решеткой не будет никому, поэтому надо хоть как-то помочь облегчить несчастье. Это самый простой пример притчеобразности искусства Натальи Верди. Есть примеры позаковыристее.

Вот коллаж под названием «Один в поле – воин»: множество выдавленных тюбиков из-под краски составлены, склеены в кольчугу. Мораль плаката, басни вроде бы очевидна: художник красками сражается с обступившим, обставившим его миром. Он и есть один в поле воин. Однако же тюбики выдавлены с такой безжалостной силой, так выкручены и вдавлены в холст, что становится ощутима тяжесть такого вот одиночного воинствования, такой вот одиночной битвы. Поневоле придумывается другой афоризм, вспоминается последняя фраза из самого печального романа Хемингуэя «Иметь и не иметь»: «Человек один не может. Человек один не может ни черта…»

Происхождение и живопись

Наталья Верди происходит из древнего рода итальянских архитекторов, приехавших в Петербург еще при Петре I. По материнской линии она из Черновых. Одним из ее предков был декабрист Чернов, убитый на дуэли фаворитом императора Александра I Новосильцевым незадолго до декабрьского восстания. Отсюда, наверное, ее тоска по красивой старомодной жизни. В живописи эта тоска ощутимее. Собственно говоря, это и есть главная тема ее картин. Умершая, ушедшая красота.

В цикле ее графических и живописных работ «Купание коня» есть одна, годящаяся для плаката. Наводнение в Питере, вдали видна Биржа, оживший памятник Петру I, не хрестоматийный Медный всадник, но тот памятник, что поставил у своего замка незадачливый правнук Павел своему великому прадеду Петру. Конь небрежно рассекает волны, за спиной Петра развевается плащ, похожий на взметнувшееся крыло. Красиво и жестоко: ангел-хранитель, демон-создатель покидает свой город.

Более всего Верди любит в живописи «обманки». Жанр, схожий с плакатами, стремящимися стать притчами, символическими картинами. В этом жанре тоже куда как важна игра со зрителем. Перед зрителем натюрморт: фотография, засохший цветок, шляпа, гвоздь… Только надобно увидеть: все эти предметы лежат на деревянном столе или расположены на стене, прибитые или подвешенные. Надобно заметить, как покоящееся, лежащее превращается в напряженное, готовое соскользнуть, с трудом удерживаемое на вертикальной поверхности. Так немудрящая басня всегда готова превратиться в опасную двусмысленную притчу.

Наталья Верди. Живопись. Графика. Плакаты. Выставочный зал ЛОСХ