Отечественная пресса незаслуженно обошла вниманием важное событие в жизни кабельной промышленности России, произошедшее в июне. Тогда крупнейший российский производитель кабельной продукции петербургский «Севкабель-Холдинг» заложил камень в фундамент первого в стране производства кабелей высокого напряжения (до 500 кВ) по технологии вертикальной протяжки. Стоимость проекта более 2 млрд рублей, реализуется он на заводе «Сарансккабель» в Республике Мордовия.

Вертикальная протяжка – новая технология не только для России, в мире ее стали применять всего несколько лет назад, причем таких производств наберется не более двух десятков. Так что этот проект можно без натяжки считать инноваторским для нашей страны.

Ядро нового производства – стометровая башня с установленной в ней экструзионной линией для нанесения изоляции. Движение кабеля по вертикали, а не по наклонной прямой, как это происходит на всех других производственных линиях, установленных на российских заводах, позволяет добиться идеальной концентричности кабеля по сечению. Что для кабеля мощностью свыше 220 кВ является принципиальным. Иначе не миновать пробоя при постановке кабеля под напряжение, а значит – перебоев с электроснабжением крупных потребителей и дорогостоящей замены участков испорченного кабеля.

Для самого «Севкабель-Холдинга» саранский проект – новый этап развития. Ранее холдинг расширял свой потенциал за счет скупки существующих производств. Теперь он собирается строить новые мощности. Впрочем, «Севкабель-Холдинг» не отказывается от сделок по слиянию и поглощению и вплотную подошел к покупке первого своего актива в Западной Европе. Президент «Севкабель-Холдинга» Геннадий Макаров рассказал корреспонденту «Эксперта С-З», зачем ему производственные мощности в дальнем зарубежье, чему он научился в Китае, где построено около десятка производств, аналогичных новому саранскому проекту «Севкабеля», но не выпущено ни метра кабеля на 500 кВ, и, наконец, будет ли он носить орден, указ о присвоении которого уже подписан.

– Высоковольтные кабели на 500 кВ используются для прокладки линий от крупных атомных или гидроэлектростанций до первых понижающих подстанций. Но таких крупных энергообъектов в России не вводили в строй давно, а те, что строятся, можно по пальцам пересчитать. Зачем вкладывать миллиарды рублей в проекты, польза от которых сегодня неочевидна? Или это инвестиции в перспективу?

– Работа на перспективу – в первую очередь. Но не только. Западные производители кабельной продукции очень внимательно отслеживают ситуацию на российском рынке и предлагают потребителям то, чего у нас не делают. Они поняли, что высоковольтный кабель для российских заводов уже не проблема и в ближайшее время потребность внутреннего рынка в таком кабеле будет закрыта собственными силами. Но ведь понятно, что никто не хочет терять такой емкий рынок, поэтому иностранцы придумали новую фишку – наивысшего качества высоковольтных кабелей можно добиться только тогда, когда они произведены на вертикальных линиях. Наши западные конкуренты надеются, что таких линий в России как не было, так и не будет еще достаточно долго. Потому что из-за высокой капиталоемкости по всей Европе всего-то три-четыре такие башни построены.

– Где в Европе находятся эти производства?

– В Италии, в Финляндии недавно открыли и, кажется, в Германии. Владеющие этими заводами фирмы убедили российских энергетиков в преимуществах своей продукции. И те, естественно, клюнули, так как опыта прокладки и эксплуатации таких линий в России нет. А все, что обычно преподносится нам иностранцами, принимается за чистую монету. На самом же деле вертикальная линия нужна только при производстве сверхмощных кабелей, на мощность свыше 220 кВ, в основном 330 и 500 кВ. На катанарных (наклонных) технологических линиях тяжелый сердечник таких кабелей, проходя участок наложения изоляции, просто продавит ее, и мы не сможем получить нужной концентричности изоляции. Вертикальная линия от этого избавляет. Что касается кабелей на 110-220 кВ, то нет никакой разницы, делаешь ты его на вертикальной линии или на катанарной. Качество одинаковое.

Тем не менее мы вынуждены сегодня работать на опережение и строить такое предприятие. Да, башня очень дорогостоящая с точки зрения как колоссальных финансовых затрат, так и сложнейших согласований и сертификации продукции, но идти по этому пути надо, иначе нас просто задавят импортом.

Я недавно вернулся из Китая, где посетил несколько предприятий, выпускающих кабель на высокие и сверхвысокие напряжения. Там я насчитал более десятка башен, но ни одна из них еще не выпустила ни одного метра кабеля 500 кВ. Все к этому только готовятся. Задал им вопрос: «Почему?» Ответ прост: в Китае хотят, чтобы энергетические проекты делались под мощности кабельной промышленности, а не наоборот. Сегодня китайцы говорят, что могут всю страну обеспечить кабелем 500 кВ. Но пока нет заказов на такую продукцию, в этих башнях производят кабель на 110, 220 и 330 кВ. Так и мы будем поступать после запуска производства в Саранске в конце 2010 года. Будет спрос – будем делать кабель 500 кВ, нет – сосредоточимся на кабеле 110 кВ, который сегодня расходится как горячие пирожки, или 220 и 330 кВ.

С кем конкурируем

– Китайская кабельная продукция все активнее проникает на российский рынок, как к вам, потенциальному конкуренту, отнеслись в Поднебесной?

– Удивительно, но они приняли нас очень приветливо, рассказали и показали все, буквально от А до Я. Конечно, надо делать поправку на то, что их технологии в части высоковольтного кабеля неприменимы для России. В Китае применяют не медный, а более дешевый алюминиевый экран. В России алюминий использовать нельзя: высококислотные почвы и практически стопроцентная влажность весной и осенью превратят такую защитную оболочку в труху.

Кстати, до 2000 года китайская кабельная промышленность работала по российским технологиям производства. За основу были приняты наши ГОСТы, но по мере развития экономики китайские компании поняли, что им больше подходят японские стандарты.

– Какой стандарт при производстве высоковольтного кабеля вы берете за основу?

– Европейские стандарты. Но это не догма. Уверен, что Россия способна разработать свои национальные стандарты, которые подойдут для использования и в других странах.

– Какова доля импорта по высоковольтному кабелю на российском рынке?

– Порядка 40%, по некоторым позициям, может, и больше. Эта доля резко возросла после объявления РАО «ЕЭС России» о замене сетей 110-220 кВ, мы ведь только два года назад узнали о том, что это случится. Или другой пример: возьмите кабель 330 кВ. Его в России вообще никто не производит, он весь идет из-за границы. Почему создалась такая ситуация? Да потому, что мы, кабельщики, оказались не готовы. А мы не готовы не из-за того, что не могли или не хотели, а из-за того, что были неправильно информированы. Нет надежного источника информации. Раньше таким источником был Госплан, а сегодня кто планирует? Никто, каждый сам по себе. И энергетики долго жили в каком-то автономном режиме. Их планы развития на год, на два, на долгосрочную перспективу почему-то быстрее доходят туда, за кордон, чем к нам. Хотя понятно, почему: владельцы бывшего РАО «ЕЭС России» наполовину иностранцы.

– Перспективная программа развития энергомощностей в РФ несколько лет висела на сайте РАО. И там было указано, что и где будет строиться. Этого недостаточно?

– Недостаточно. То, что генерация будет развиваться, понятно. Без этого никак. Вопрос в другом: какие будут сети? Это будет «воздушка» или кабели уйдут под землю? Пока ясности нет. Хотя постепенно, по мере того как активизируется промышленное строительство, приходит осознание того, что без прокладки подземных линий не обойтись. Показательный пример: когда начали строить в Петербурге «Балтийскую жемчужину», стало очевидно, что если туда все энергоснабжение подводить по воздуху, то нужно будет большие территории занять под ЛЭП. Или возьмем вторую очередь Ленинградской атомной станции. Ведь она же строится практически в черте Соснового Бора, а значит, передача энергии от нее до первой подстанции, а это 0,5-1 км, должна идти под землей. Весь мир так делает. И мы должны.

– И как же вы решили действовать в ситуации «туманности» планов энергетиков?

– Мы начали развиваться сами по себе. Изучили, что импортируется больше всего в нашу страну, и под замещение этого импорта начали работать. В общем, вели ту же политику, которой придерживается Китай. Ведь нас тоже можно обвинить, и обвиняют, в том, что, мол, скопируют, а потом выдают за свое. Ничего подобного. Да, мы берем их конструкцию, но привносим свои конструктивные изменения и приспосабливаем их к своим климатическим условиям. Так что нельзя сказать, что мы копируем один в один.

Рецепт развития

– В свое время вы прогнозировали, что в России в результате консолидации кабельной отрасли останется два-три крупных холдинга, которые будут строиться по территориальному принципу – Северо-Запад, Урал, Центральная Россия. Ваша покупка саранских заводов ломает вашу же схему.

– Дело в том, что когда мы начинали консолидацию в начале 2000-х годов, то вели ее по территориальному принципу и консолидировались с теми, кто находился в регионе близко к Петербургу и с кем можно было договориться. И только после того как объединили одно, второе, третье предприятие, построили структуру управления холдинга, свободные заводы начали понимать, что наша структура жизнеспособна и может обеспечить им развитие в будущем. Я уверен, что сегодня отдельным предприятиям выжить в одиночку невозможно, надо к кому-то примыкать. Теперь уже сами заводы приходят к нам и предлагают их купить. Я, к примеру, не знал, купит ли в итоге «Уралэлектромедь» или «Ункомтех» «Сарансккабель». Такие переговоры между компаниями велись. И я не вмешивался в этот процесс до тех пор, пока от руководства Саранского кабельного завода не поступили предложения об объединении. Вот и все. Я не менял никакой схемы, ее корректирует сама жизнь. Вы можете меня упрекнуть в том, что я, например, захочу купить «Сибкабель». Он сегодня контролируется «Уралэлектромедью», и я предлагал ей продать этот актив. Нет, собственники не хотят, несмотря на то что он непрофильный для них.

– Вы ведь по профессии не кабельщик, как вам удалось на базе петербургского завода «Севкабель», который лежал практически в руинах, выстроить крупнейший в стране кабельный холдинг?

– Я начал брать кредиты и ставить на «Севкабеле» новейшее оборудование. Все этому удивлялись и ждали, когда мы наберем кредитов и лопнем. Прошел год, два, а мы не прогораем, новая продукция появляется. Все поняли: надо догонять. Но чтобы догонять, нужны огромные ресурсы. Поэтому часть заводов решила объединяться с нами для дальнейшего развития. Но на такое решаются единицы. С одной стороны, люди, которые пережили перестройку и стали собственниками заводов, теперь боятся потерять свою собственность. С другой – они опасаются свое предприятие отдать в активно кредитующуюся структуру. Простой пример: человек живет только на свои деньги, у него ни одного кредита. Машина, дача, дом – все только за свои. Другой человек, наоборот, все приобретает в кредит. Затем активный заемщик предлагает первому в складчину построить большой дом. Тот прикидывает: я вложу свои средства, а партнер – заемные. Потом он эти кредиты не вернет и дом, как водится, заберут за долги. И с чем я останусь? Вот такой же подход у многих наших российских заводов. Они не имеют большой кредитной истории и поэтому боятся свой завод отдать туда, где кредитная масса иногда бывает критичной. Но от этого не уйдешь, это нормально для периода динамичного роста компаний. Когда закончится консолидация, резко начнет меняться соотношение собственных и кредитных средств в пользу первых.

– Вы сторонник жесткой специализации предприятий, а директора тех заводов, которые присоединяются к холдингу, готовы к такой перестройке?

– С трудом, но идут на это. Ведь когда заводы загружены двумя-тремя позициями вместо широкой номенклатуры, когда два человека занимаются сбытом вместо огромного отдела, это выгодно. Возьмем те же китайские заводы. Они ничего, кроме высоковольтных кабелей, не выпускают.

Выйти в лидеры

– Вы ставили перед собой задачу к 2011 году занять место в тройке лидеров кабельной отрасли России и СНГ. Вы этого добились в 2008-м. Что дальше?

– Теперь задача усложняется и в наши планы входит занять к 2011 году 25-30% рынка кабельной промышленности.

– Как в связи с этим будет меняться поведение компании на рынке?

– Нам придется вести еще более активную, я бы сказал, агрессивную политику. До сих пор мы расширялись в основном за счет существующих на рынке заводов. Теперь собираемся развивать новые производства. Наша агрессия состоит в том, что мы будем устанавливать все больше и больше линий по высоковольтным кабелям и за счет этого увеличивать объемы производства и присутствие на рынке. Раньше я говорил, что в 2009 году у нас будет шесть линий по выпуску высоковольтных кабелей. Теперь я планирую, что к 2010 году их будет порядка десяти.

– Перепроизводства не боитесь?

– Нет, конечно. Уже сегодня наши линии с перегрузкой работают. Нам не хватает мощностей. Я не говорю, что мои российские конкуренты не движутся вперед. Они тоже развиваются, тоже устанавливают новые линии под выпуск высоковольтного кабеля. Но надо готовиться к тому, что кабель в бумажной изоляции, по моим прогнозам, через три года энергетики перестанут использовать. Это продукция прошлого века, и от нее надо уходить. А с исчезновением кабелей в бумажной изоляции замена сетей чем будет проводиться? Нужны тысячи километров новой продукции – кабелей с изоляцией из сшитого полиэтилена.

– По большому счету получается, что импортные производители кабеля, которые раньше российских конкурентов освоили выпуск современных энергетических кабелей, стали популяризаторами этой продукции в нашей стране…

– Да, правильно.

– Заграничная экспансия «Севкабель-Холдинга» пока ограничивается постсоветским пространством. Дальше планируете двигаться?

– В моих планах в этом году покупка одного крупного европейского производителя кабеля. Кто это, пока сказать не могу. За счет этой сделки я решу несколько задач. Во-первых, получу доступ к дешевым финансовым ресурсам. Во-вторых, имея заграничный актив, я буду более защищен перед нашим законодательством. Потому что сегодня наша страна – это поле чудес. В-третьих, получу доступ к европейскому рынку. У меня уже второй год работает представительство в Германии – налаживает связи. Процесс идет очень сложно, а у этой европейской фирмы уже есть представительства в Германии, во Франции. И там, надеюсь, в скором времени появится наша продукция. Вот только покупаться она будет не у «Севкабель-Холдинга», а у давно знакомого европейцам производителя.

– Подписан указ о награждении вас медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени. Что она значит для вас?

– Награда, которую вручает правительство, означает, что заметили, но не меня лично, а организацию. Это нужно людям, коллективу холдинга. Это показатель того, что их успехи отмечены, что их труд нужен не просто мне как хозяину ради прибыли, а нужен обществу в первую очередь.

К сожалению, сегодня несколько упала ценность наград. Слишком много их приобретается за деньги. Мне в день приходит по три-четыре предложения. Мол, оценочная комиссия рассмотрела работу вашей компании, вам как руководителю предложено то-то и то-то. Плати деньги, и мы тебе вручим – хоть с бриллиантом, хоть с золотом, вплоть до звезды героя, но с лавровым веночком. И люди покупают, клюют на эти предложения – им хочется, чтобы их достижения как-то отмечали, или хочется стать легальным человеком, что-то сделавшим для России. Хотя уже многим очевидно, что за этим стоит только одно: заплати от 0,6 до 1 млн рублей – награда в кармане. Такая награда – полная ерунда.

Санкт-Петербург