В последние пару лет стало достаточно очевидно, что общество готово к более плотному и предметному диалогу с властями. Оно активно участвует в обсуждении законопроектов, предполагающих коренные реформы значимых для социума сфер – образования, здравоохранения. Оно привлекает внимание правительства к раздражающим граждан моментам действительности, проводя демонстративные, но абсолютно неагрессивные акции (вспомним «синие ведерки»). Оно выкладывает в интернете видеозаписи, фиксирующие случаи нарушений правопорядка власть имущими, и настаивает на ответных конкретных действиях.

Готовность властей к конструктивному коммуницированию вызревает медленнее. Они вступают в диалог, только будучи припертыми к стенке – либо документальными свидетельствами, игнорировать которые невозможно, либо подключением к решению проблемы настолько знаковых фигур (режиссера Сокурова, доктора Рошаля), что не слышать их просто некомильфо. События, последовавшие за выборами в Госдуму, только углубили обозначившийся ранее конфликт между запросом «низов» на новое качество общения и неготовностью «верхов» это качество обеспечить. О причинах диссонанса рассуждает профессор кафедры прикладной политологии НИУ «ВШЭ – Санкт-Петербург» Григорий Тульчинский.

Вне трендов

– Почему после выборов в Госдуму РФ так сложно выстраивается диалог между народом и властью?

– Российская политическая система оказалась неадекватной цивилизационному тренду вообще и современному российскому обществу в частности. Если говорить об общецивилизационном тренде, то он связан со следующим.

Во-первых, череда революций, которые произошли в XIX-XX веках, привела к тому, что в систему политических отношений втягивалось все большее количество граждан. Французский философ Бертран де Жувенель высказал точку зрения, что вся история связана со все большим возрастанием власти, ее расширением и углублением в тело общества. В этом плане современная демократия – общество тотального контроля каждого за каждым, сверху донизу и по горизонтали, и, следовательно, ответственности всех перед всеми. При этом сувереном становится само общество, а смена политической власти происходит без революций, потому что демократия сама по себе – некая перманентная революция. Она дает возможность перемен без выхода за правовое поле, такой механизм встроен в саму политическую систему.

Второй общецивилизационный тренд связан с тем, что в последние десятилетия изменились ткань и содержание политической элиты и власти. Некоторые называют это неокорпоративизмом, другие – постдемократией. Имеется в виду, что реальные проблемы государства не могут быть решены без участия крупных компаний и власть все более от них зависима. Произошло не просто сращивание власти и бизнеса – это практически одни и те же лица. У государства остается функция обеспечения безопасности, разрешения каких-то конфликтов, проблем мультикультуральности – не более.

И смена политической власти происходит при помощи хорошо известных всем технологий: политической рекламы, PR, политического маркетинга, манипуляций. Ключевую роль в смене власти играют партии, но они уже не выражают идеологию каких-то больших классов, а превратились в аппарат мобилизации избирателей вокруг яркого лидера, выступающего в качестве бренда. Так проходят выборы в Британии, Германии, США.

В такой цивилизационой ситуации находится и Россия. Но наша власть оказалась удивительно неадекватной: она не только не готова вести диалог с обществом – она со звериной серьезностью относится к себе самой, своему пребыванию в качестве власти. Любую попытку вменяемого диалога, оценки ее деятельности рассматривает как покушение, как претензию на власть.

– В чем власть оказалась неадекватной ситуации в России?

 – Она проглядела произошедшие в обществе перемены. Некоторые политологи утверждают, что выразителем протестов в последние недели выступал средний класс. Это не средний класс, а как раз то массовое общество, которое складывается у нас. Люди выходили на улицу под лозунгами неклассового, неэкономического содержания. Лозунги были совершенно замечательные: «Достало врать – доврало брать!» Или: «Я Божена! Снимайте! Снимайте!» Или: «Этот митинг снят на частной квартире». То есть вышли люди с совершенно иным восприятием реальности, относящиеся к политикам как к медийным персонажам. На власть никто из протестующих не претендует. Но люди хотят, чтобы «чуваки из ящика» играли по правилам. Более того, неадекватность власти уже вызывает смех. А это признак того, что ее легитимность ходит ходуном.

– Почему на улицу вышли именно сейчас – это ведь не первые выборы с подтасовкой результатов?

– Выросло поколение людей, которым нравится ждать на переходе зеленый свет, соблюдать ПДД. Они уже поняли, что если кто-то на дороге нарушает правила, то не едут все. Они платят налоги. И хотят, чтобы власть соблюдала свои же законы. Обратите внимание: в качестве наблюдателей на участки пришли вполне состоявшиеся, успешные люди с айфонами. Все, что висит в сети, снято на их личную аппаратуру.

Эти люди могут простить политикам вранье до выборов – это политическая реклама. Они могут пусть не простить, но понять даже вброс бюллетеней. Ну грех не воспользоваться чьим-то недоглядом – наш слегка вороватый гражданин может это понять. Но он уже грамотный и понимает, что вбросы при нормальной явке могут дать не более 15% на выборах. Он также хорошо понял, почему власть убрала порог явки: чем она ниже, тем более эффективен административный ресурс.

Поэтому россияне пришли на избирательные участки и проголосовали так, как их вынудила власть, убрав графу «Против всех». В итоге власти сами загнали себя в угол и получили мощное протестное голосование, в ходе которого многим было безразлично, за кого голосовать, лишь бы не за партию власти. Но… Они, налогоплательщики, голосовали, а председатель избирательной комиссии сбегает с урной и подменяет протокол. Случаи зафиксировали на видео, а власть называет выборы честными и признает их результаты. Такого издевательства над собой, выходящего за рамки принятых обеими сторонами правил игры, граждане простить не смогли.

Идея Есенина-Вольпина

– Какая реакция государственных властей на выражение этого протеста была бы оптимальной?

– С точки зрения самих властей, их реакция была абсолютно оптимальной. Незамедлительно последовали резкие, но точные шаги по спасению президентской избирательной кампании. Руководители государства напрочь отрицали очевидное – массу нарушений на выборах. Президент Медведев заявил о необходимости ввести мораторий на уличные протесты. Были предприняты энергичные шаги по недопущению на выборы Оксаны Дмитриевой. Если бы она участвовала в предвыборной борьбе, нацлидеру, скорее всего, не удалось бы отмолчаться – что-то, да пришлось бы говорить по делу. Кроме того, проявилось бы все мелкотравчатое подворотное хамство мачистских шуточек.

Выборы приобрели бы принципиально иной характер с точки зрения политического дизайна, и стал бы вполне вероятен второй тур с открытым результатом. Но эсеры продемонстрировали свою сервильность и выдвинули отказавшегося было Миронова. Был быстро очерчен круг остальных кандидатов. Для придания картине завершенности и выпуклости введен Прохоров как некое пугало экономического либерализма – с его заявлениями о 60-часовой рабочей неделе, повышении пенсионного возраста, куршевельскими шалостями.

Если же оценивать реакцию властей с позиции гражданского общества, естественно, наилучшим ответом стало бы расследование ситуации в территориальных избирательных комиссиях (ТИК) и принятие конкретных мер. Это единственный способ дать протестующим понять, что они услышаны. Но это весьма опасно для власти: председатели избиркомов могут начать говорить. Впрочем, если бы власти грамотно оценили остроту момента и задействовали свой ресурс, убедив председателей нескольких ТИКов вести себя «правильно», то могли бы пройти голосование с незначительными потерями и установить коммуникацию с обществом.

 – Почему власть оказалась не готова к диалогу – ведь запрос на коммуникации просматривался задолго до выборов?

– Нынешние власти не видят в этом необходимости. Думаю, они не видят в обществе партнеров. Они видят массы, которым не доверяют. Наиболее отчетливо это выразилось в полном недоверии к некоммерческим организациям. Помните реплику главы государства: «Не с той руки едят»? Имелось в виду получение международных грантов разного рода благотворительными и общественными организациями. Правовую и налоговую ситуацию поменяли таким образом, что теперь легче создать заведомо убыточную коммерческую структуру, чем некоммерческую.

А ведь общественные организации – одна из основных составляющих ткани гражданского общества в современных демократиях. Они способны не только принимать на себя решение определенных социальных проблем, но и транслировать наверх информацию о наиболее болезненных вопросах.

Нежелание коммуницировать заложено в самой природе нынешних российских властей. Было нечто, что прекрасно понимали Иван Грозный, Иосиф Виссарионович, Никита Сергеевич и Леонид Ильич, – необходимость ограничения спецслужб и недопущения их к полноте власти. Потому что у работников спецслужб профессиональное сознание «работы на холоде» – вне правовых рамок. Право для них – некая помеха. Это во-первых.

А во-вторых, им нужно противостояние неким врагам – снаружи и внутри. Если таких врагов нет, они их создают. Основная драма современной российской политической культуры в том, что к власти пришла именно категория людей, которые могут решать задачи, разруливать ситуации, но не могут поставить цель, консолидировать общество на позитивной конструктивной основе.

– Но интернет дал обществу мощный инструмент воздействия на власть и понуждения ее к диалогу вне зависимости от желания «верхов».

– Не стоит забывать, что инструмент этот обоюдоострый. Власть под колпаком у общества, но и мы под колпаком у власти. Можно обменяться любезностями в виде взаимного взлома сайтов. Можно следить друг за другом. Провоцировать друг друга с применением интернет-технологий.

К тому же интернет-пространство, похоже, переживает фазу сегментации. Если ранее шел лавинообразный процесс нарастания информации, то сейчас есть некоторые признаки организации коммуницирования по группам интересов, включая элементы закрытости. Это облегчает власти мониторинг настроений и целевое применение манипулятивных приемов.

– Во что может вылиться демонстративная глухота власти?

– Фактически мы имеем дело с правозащитным движением. С новым его качеством. Причем массовым, а не маргинальным. Старая идея советского математика Есенина-Вольпина тыкать власть носом в ее же законы неожиданно овладела массами, обрела социальную базу в лице людей, о которых я говорил, которым хочется жить по правилам. И они вышли после выборов на митинги, чтобы донести наверх простую мысль. Я, гражданин, веду себя пристойно. Я пришел на выборы и отдал голос за тех, за кого считал нужным. И жду симметричного ответа от властей. А именно – пристойного поведения и соблюдения правил.

В данный момент будущее России во многом зависит от готовности власти признать над собой главенство правовых норм. Либо она показывает, что тоже ограничена законом, либо лодка будет раскачиваться дальше. И раскачиваться властью, ставящей себя не столько над законом, сколько вне его.  

Санкт-Петербург