Северо-Запад
Когда упоминают о саамах, или лапландцах, на ум приходят олени, долгая зима, северное сияние и, может быть, «Снежная Королева» Андерсена. Эти ассоциации, связанные в западной культуре с саамами, распространены даже в Финляндии, где они издавна жили. Однако образ оленеводов, эксплуатировавшийся с целью привлечения туристов в Лапландию, весьма далек от реальности. Только 5% саамов занимаются оленеводством. Есть и другая Лапландия – полная жизни, историй из прошлого, самобытной культуры и мудрости предков, где живет единственный коренной народ Евросоюза – саамы.
Последний крупный финский город перед Полярным кругом – Оулу. Дальше к северу раскинулась Страна саамов, или Sapmi – так правильно называется этот регион (а вовсе не Лапландия), простирающийся до Норвежского моря на западе и до Белого – на востоке. Сегодня cаамы живут на территории Норвегии, Швеции, Финляндии и России.
В округе Инари, самом большом в Финляндии, плотность населения – 45 человек на 100 кв. км. Инари – четырехъязычный муниципалитет: помимо государственного финского здесь используются три разновидности саамского языка. Большинство саамов говорят на северосаамском, который иногда выполняет функцию «международного» саамского языка.
Cредоточие всего саамского в Инари – огромное здание центра Sajos. Строительство центра, открытого в январе 2012 года, обошлось в 5 млн евро – средства выделил Европейский фонд регионального развития. Здесь, на берегу реки Юуутуанйоки, заседает Саамское представительное собрание, которое имеет консультативную функцию и распределяет государственные средства. К примеру, когда обсуждаются вопросы, связанные с горнодобывающими отраслями, норвежское правительство обязано согласовывать их с собранием, хотя решения последнего носят лишь рекомендательный характер.
Дело молодое
Главная надежда саамов, без всякого пафоса, – молодое поколение. Молодежное объединение Саамского собрания Финляндии существует с 2011 года. В объединение входят пять основных членов и пять экспертов, состав избирается на два года. На момент избрания кандидаты из числа саамов должны быть в возрасте 18-25 лет, эксперты и того моложе – 15-17 лет. Они избираются с учетом представленности различных населенных пунктов, и городские саамы тоже должны входить в состав. Большинство членов молодежного объединения – девушки, но есть и юноши, которые, впрочем, проводят больше времени в лесу, потому что заняты оленями. Говорят в молодежном объединении на трех саамских языках.
Цели организации – подготовка и поддержка документов по молодежной политике Саамского собрания, а также инициатив и замечаний для парламента Финляндии по работе с саамами. Объединение выступает с предложениями для молодежных и детских программ Финляндии, распространяет правовую информацию, распределяет средства, выделяемые парламентом на молодежные дела. В Норвегии, Швеции и России у молодых саамов таких полномочий нет.
Сфера деятельности молодых саамских активистов не ограничивается молодежным объединением Саамского собрания. Сара Веслин из Ивало входит в правление Suoma Sami Nuorat. По отцу Сара – колтта-саами, первые слова на колтта-саамском языке она произнесла два года назад. Организация, с которой они ровесники, создана в 1991 году для того, чтобы продвигать права саамской молодежи. За 40 лет до этого в Швеции возникла Saminuorra, которая по сей день стремится объединить всю саамскую молодежь. В России тоже работает подобная организация – «Самь Нураш» («Саамская молодежь»), которая активно сотрудничает с единомышленниками из Скандинавских стран и Финляндии.
В саамской культуре с большим почтением относятся к знаниям. Поэтому главный учебный центр саамского региона – САКК (The Sami education institute) – также находится в Инари, предлагая образование на финcком и саамском языках. Здесь готовят оленеводов, инструкторов для туристов, поваров, обучают работе c рогом, деревом, металлом (саамское серебро славится качеством).
Сейчас в центре одновременно учатся около 200 человек. Ректор САКК Лииcа Холмберг говорит, что это рекорд. Набор студентов ведется на конкурсной основе, бюджет учреждения составляется каждый год в зависимости от количества обучающихся. Основными целями здесь видят поддержку саамской культуры и традиционных занятий, развитие оленеводства и смежных народных промыслов в северных регионах. Россияне могут поступать на общих основаниях, но необходимо знание финского или саамского языков. На отделении туризма сейчас учатся пять студентов из России и двое из Украины. Есть даже студенты из Японии и Чехии.
Конечно, далеко не все начинают работать сразу после окончания обучения. Для многих курс саамского рукоделия становится окном в саамскую культуру, но одним ручным трудом в Финляндии не проживешь. Поэтому уже два года подряд в САКК организуются курсы предпринимательства. В течение года после выпуска бывшие студенты, начинающие предпринимательскую деятельность, могут пользоваться станками центра.
Поваров и социальных работников, получивших специальность в САКК, отрывают с руками – их навыки очень востребованы. По словам Лииcы Холмберг, наиболее популярны учебные программы по социальным услугам и окружающей среде. Годовой интенсивный курс языка проходят в основном те, у кого уже есть работа или бизнес в Лапландии. Они берут академический отпуск, чтобы овладеть необходимыми в регионе навыками. Большинство выпускников продолжают учебу в университете. Благодаря тесному сотрудничеству с университетами Оулу и Рованиеми годовое обучение в САКК засчитывается как один курс вуза.
Центр проводит выездные семинары по медиа и маркетингу – саамы просто не могут позволить себе не идти в ногу со временем. Преподавателей в центре немного, расстояния большие, поэтому широко используются интерактивные доски. Преподаватель может находиться в Ивало, студент поддерживает связь через компьютер – все это отображается на доске. При необходимости в любом поселке можно организовать курс обучения различным специальностям – от рукоделия до языка – длительностью от нескольких до 200 часов.
Отдельное направление деятельности САКК – международное. До 2014 года будет осуществляться проект «Северное сотрудничество» по обучению работе в сфере туризма между Россией, Норвегией, Швецией и Финляндией, поскольку туризм стал одним из основных видов деятельности саамов. Из российских регионов в программу входят участвующие в Баренцевом евро-арктическом сотрудничестве Карелия, Мурманск, Республика Коми, Архангельская область, Ненецкий АО, а также Ямало-Ненецкий АО. В ходе обмена преподаватели САКК отправляются в другие страны, а в Инари приезжают зарубежные студенты.
Крупнейшей в области приграничного сотрудничества до недавних пор была программа «Арктический олень», но Министерство иностранных дел Финляндии прекратило ее финансирование. Целью программы был обмен технологиями между учебными заведениями, предприятиями и организациями оленеводческих районов России и Финляндии. После развала СССР численность пастбищ в стране резко упала, ценность оленьего мяса снизилась. У соседей ситуация тоже была непростой: когда Финляндия вошла в Евросоюз в 1995 году, требования к оленеводческим фермам ужесточились и пришлось приводить их деятельность в соответствие с директивами ЕС.
Справившись со своими проблемами, финские саамы хотели помочь российским фермам и ветеринарам достичь того же уровня: за последние 12 лет более 200 человек прошли обучение в САКК. За этот период стоимость и ценность оленьего мяса в России значительно выросли, и маленькое образовательное учреждение внесло в это свой вклад. Теперь нет необходимости привозить в Инари ветеринаров из России: те, кто прошел обучение, читают курсы для своих коллег дома.
Язык и народ
Борьба отдельного народа за свои права всегда связана с отстаиванием права говорить на родном языке. В Финляндии большинство детей-саамов, даже если до семи лет они знали саамский, быстро теряли язык, поскольку в школах преподавание ведется на финском. Инари-саамов так мало, что о существовании их языка вообще долгое время не упоминалось. 20 лет назад считалось, что инари-саамский язык обречен на вымирание: оставалось всего 300 его носителей. Язык удалось спасти благодаря «языковым гнездам» – методике погружения, когда преподаватель общается с учениками только на новом для них языке. Житель округа Инари Матти Мороттая решил передать язык своим детям, потому что к началу 1990-х годов на инари-саамском общались только представители старшего поколения. Совместно с несколькими единомышленниками он создал организацию для изучения инари-саамского, начав поиски методик обучения умирающему языку.
В 1990-е годы экономическая ситуация в Финляндии была далеко не благополучной – не выделялись гранты, не оказывало поддержку правительство. Ученые-лингвисты помогли саамам установить контакт с маори из Новой Зеландии, где к тому времени уже использовали метод «языковых гнезд». Инари-саамское «языковое гнездо» (сейчас их уже четыре) стало первым в Скандинавии. Желающих учить язык все больше, они с удовольствием общаются между собой на инари-саамском и вне курсов. Сегодня этот метод используется луле-саамами и южными саамами (Норвегия и Швеция). Между прочим, последние начали создавать саамские детские сады еще в 1980-е годы. Правда, формат был другим: кто-то из родителей шел на работу, а оставшиеся дома обучали детей общины языку. Пока в образовательной политике не была сформирована система, проблема передачи языка решалась таким образом.
Но «языковые гнезда» и школы – еще не решение проблемы. Когда язык не используется в семье, получается, что это «язык для школы» или «язык для детского сада». Необходимо воссоздать полноценную языковую среду. Поэтому в Инари создали программу для родителей, где они могут улучшить свое знание языка и получить информацию о том, как лучше общаться с детьми дома, потому что очень важна непрерывность и последовательность использования языка. Это задача не на одно поколение.
В России живут 2 тыс. саамов, около половины из них знают родной язык. В первую очередь это кильдинский – самый распространенный из четырех саамских языков, на которых традиционно говорят в России. Как и скандинавские, российские саамы предпринимают попытки возрождения своих языка и культуры, есть планы по созданию «языковых гнезд» в Мурманской области.
Приспособить к системе
Впрочем, в России для реализации мер по возрождению языка часто не хватает конструктивного диалога между представителями малых народов и государственными чиновниками. Не все представители органов власти видят пользу в сохранении языка национального меньшинства. Эксперт по саамам Кольского полуострова Элизабет Шеллер не согласна с этим утверждением. «В саамском селе Ловозеро, к примеру, в первую очередь не хватает инициативы „из народа“. Люди боятся идти на контакт с властями, полагая, что те не заинтересованы даже слышать об их проблемах. Хотя в администрации есть люди, с которыми можно работать над проектом по возрождению саамского языка», – считает она.
«Языковые гнезда» уже есть в Карелии – одно финское и одно карельское. Проблема в том, что их сложно приспособить к российской системе образования. Но это задача далеко не из области фантастики. На Гавайях ситуация с возрождением коренных языков была схожая: пришлось изменить закон о том, что преподавание в школах может вестись только на английском. Лингвисты, например Элизабет Шеллер, обращают внимание на необходимость искать уникальный подход к каждой языковой ситуации. «То же самое, что и на Гавайях, можно сделать в Мурманской области – создать закон, который поддержит работу по возрождению и развитию саамского языка», – думает она.
Успех языковой ревитализации не в последнюю очередь связан с финансированием. Опыт разных стран опять же показывает, что есть разные возможности его получить. Например, в США, если требуется создать школу с «языковыми гнездами», принято писать конкретный проект, который представляют спонсору. В случае одобрения всю необходимую сумму делят на составляющие, рассчитывая, сколько нужно на аренду, сколько – на зарплату учителям и т.д. Эту сумму не используют – ее кладут в банк, и она приносит проценты. На проценты школа и существует (плюс, конечно, небольшое госфинансирование).
В России пока недостаточно условий для возрождения как саамских языков, так и культуры. В первую очередь дело упирается в средства и в то, кто будет над этим работать. Общины коренных народов Севера получают субсидии на покупку технического оборудования для традиционных видов деятельности, например скутеров. Если бы существовала аналогичная финансовая поддержка для возрождения языков, то на годовую зарплату преподавателя хватило бы суммы, выделяемой на один снегоход.
На уровне небольших советов
В Финно-угорском движении в России отсутствует единство. Эрзя и мокша не могут определиться, нужен ли им единый мордовский язык, многие народы делят области влияния, и даже малочисленные саамы спорят о том, как правильно вести общественную работу. Это типично для любых меньшинств: коса неизбежно находит на камень там, где люди не могут отделить личные отношения от профессиональных. В Скандинавии саамам удалось достичь консенсуса во благо общего дела, но внутренние распри присутствуют и там: различные партии саамов соперничают между собой, есть парламентская оппозиция, и даже поговаривают о коррупции. Здесь необходимо упомянуть, что саамы позиционируют себя отдельно от несколько хаотичного, но масштабного Финно-угорского движения, хотя этнически относятся к финно-уграм.
Тем не менее даже в России тенденция к улучшению хоть и медленная, но присутствует. Представители саамов из Мурманска отмечают, что пять лет назад ситуация была совсем иной – с чиновниками было невозможно конструктивно разговаривать. В настоящее время активно работают Ассоциация кольских саамов и Совет представителей коренных малочисленных народов Севера при правительстве Мурманской области. Их делегаты встречались с губернатором региона Мариной Ковтун, которая поручила областному Комитету по взаимодействию с общественными организациями подготовить целевую подпрограмму по вопросам языка.
Если лингвисты, которые много лет занимаются ревитализацией языка, понимают важность подобных задач, то чиновники редко хотят в них вникать. Политики, встречающиеся на высоком уровне (за исключением, пожалуй, постоянного форума ООН по вопросам коренных народов), зачастую недостаточно осведомлены о ситуации и мало или вовсе не заинтересованы в том, чтобы что-то изменить. Обычно наиболее эффективны встречи на уровне небольших советов, собирающих экспертов и представителей самих народов: любую языковую работу важно вести с людьми, которые используют и могут использовать язык.
Сегодня в центре борьбы за идентичность оказываются новые поколения – им предстоит определять картину национальностей, а значит, экономическую и политическую реальность будущего.
Санкт-Петербург
