Линор Горалик (Москва)
Д. К.
Нет такой тетради, где все линеечки, а одна кривая,
чтобы можно было не только про мертвое, но и про живое:
про как птичка жрет, а у ней перо под ребром трепещет,
про как рыбка кровавым ртом сулит, а старик обрящет,
про как мальчика небо плющит, а поезд тащит, —
мимо Родины, мимо Родины невесомой,
по кривой от Бишкека и до Херсона, —
се, Господня ангела, некормленна и бессонна,
и приходско-расхожая книга у него вся в крестах, —
он их обводит кружочками, если кто издох.
Саша, Сашенька, не езжай сюда поездами,
оставайся работать в бесланской школе, в кизлярском или каком роддоме,
езди ночевать в Волгодонск, отдыхать в Нальчик, —
словом, держись подальше от всяких опасных точек,
и авось довезет кривая от крестика до креста, —
будешь себе умиляться на нас с креста:
как живое орет, а мертвое все замахивается, плетка свищет,
мальчик птичку жрет, ангелы по Бишкеку рыщут,
поезд по двум линеечкам описывает кружочек,
пассажиры писают между строчек,
и пока старик по вагонам клянчит, старуха плачет,
— Родина рыбку тащит.
Рыбка пищит,
а Родина, знай, облизывается
и аж вся трепещет.
Андрей Хаданович (Минск)
Калядны рэп
У краіне, дзе поўны тормаз націскае на тармазы;
дзе адно й тое самае сьвята адзначаюць чатыры разы,
каб насельнікі, як наркаманы, зноў і зноў адчувалі прыход
навагодняга сьвята зь вечна новай назваю “Новы год”;
дзе фартуна, як сьнежная баба, усьміхнецца табе анфас,
павіншуе кожнай вітрынай: “с рождеством и калядами вас!”–
ты ня бачыш, ляціш на паўночных аленях у кірунку Караганды,
покуль Дзед Мароз барадою з ваты замятае твае сьляды.
І паўночнае зьзяньне ў вочы, і палярная зорка ўгары,
і на ўсіх санях сьвятога Міколы замежныя нумары.
І складаеш калядную песьню, і выходзіць сьнежаньскі рэп,
і сьпяваў бы, калі б ня поўнач і ня мінус сем на дварэ б.
Гэтай поўначы хопіць зь лішкам на астатнія паўжыцьця…
А назаўтра ў ясьлях выходны — толькі вол, ягня і дзіця.
Баю-бай, маленькі Ісусе,
ў Бэтлееме і ў Беларусі.
Перевод на русский — Игорь Белов (Калининград)
Рождественский рэп
В стране, где полные тормоза нажимают на тормоза,
по четвертому разу одно Рождество отмечать — совсем не шиза,
чтобы жители, как наркоманы, снова чувствовали приход
новогоднего праздника с вечно новым названием «Новый год»;
где фортуна, как снежная баба, улыбнется тебе анфас
и поздравит с каждой витрины: «с рождеством и колядами вас!» —
ты не видишь, летишь на оленях северных в сторону Караганды,
пока Дед Мороз бородой из ваты заметает твои следы.
И в глазах полыхает север, и звезда — как во лбу дыра,
и на санках святого Николы заграничные номера.
И ты пишешь колядку, а выходит декабрьский рэп,
и ты пел бы, если б не полночь и не минус семь на дворе б.
Этой полночи хватит еще на полжизни, куда б ты ни шел.
А назавтра в яслях выходной — лишь младенец, ягненок и вол.
Баю-бай, малыш Иисусе,
в Вифлееме и в Беларуси.
