1. На церемонии вручения премии вы сказали, что «Даниэль Штайн» может стать вашей последней книгой. Откуда такой печальный прогноз?
Дело в том, что на такую серьезную книгу уходит много лет, много времени. У меня нет ощущения, что у меня очень много времени впереди. Поэтому проекты, которые я сейчас делаю, — они, конечно, литературные, но я сама не пишу. Например, успешно выходит «Детский проект», где я выступила только автором идеи и редактором. Есть еще несколько задумок. В общем, я чувствую, что постепенно превращаюсь в такую старушку-общественницу. В ближайший год моей новой книги не будет совершенно точно.
2. Когда вы писали «Штайна», рассчитывали, что книга будет пользоваться таким большим спросом?
Нет, и такой задачи ни в коем случае не ставила. Вообще-то я рассчитывала на провал, а не на успех. Мне думалось, то, что я пишу, интересно немногим. Оказалось, нет. И те, на кого я не рассчитывала, стали неожиданно читать эту книгу, даже атеисты нашли в ней для себя что-то важное. Меня это безумно радует. У меня просто было заниженное представление о том читательском сообществе, в котором мы живем. Ведь эта книга — то, что называется «трудное чтение». В 60–70-е годы мы все очень много читали, это были времена «самиздата», и мы даже рисковали. Но тогда-то мы и привыкли читать серьезные книжки, учились преодолевать себя и читать выше своих возможностей. Мне казалось, что в нынешнее время трудное, вдохновенное чтение ушло, никто не хочет над книгой напрягаться. А оказалось, нет.
3. Вам самой трудно далась эта книга?
Да. Для меня это был подъем по человеческой лестнице. Я не думала, что мне удастся это совершить. Для меня лично это был подвиг. Я все время работала выше своих возможностей. У меня было ощущение, что я делаю нечто, к чему на самом деле неспособна. Но в итоге все получилось.
4. При этом вашу книгу и критиковали, да?
Я читала критику, где ко мне предъявляют массу претензий. Но я буду счастлива, если кто-нибудь напишет книгу на эту тему без недостатков.
5. Почему, получая премию, вы сказали, что привыкли всегда чувствовать себя на вторых ролях и получение «Большой книги» для вас неожиданность и неловкость?
Дело в том, что я всегда пугаюсь первого места. Первого места в партере, например. И всегда выбираю место немножко подальше. Я человек, которому не очень уютно сидеть под софитами, быть освещенным. Участвовать в премиальных гонках тоже не люблю. Я, кстати, не люблю за это спорт, потому что он подогревает страсти внутри человека. В общем, я всегда готова уступить. Поэтому сегодня, когда Дина получила третье место (Дина Рубина и Алексей Варламов получили соответственно третью и вторую премии. — «РР»), я хмыкнула про себя и подумала: «Хорошее место, на нем удобно находиться».
6. После такого успеха вашей книги последует ли ее экранизация?
Нет, я этого не хочу. Я не рвусь к экранизациям. Я не люблю командную работу, когда надо постоянно быть на связи с режиссером. В общем, люблю отвечать только за себя и стараюсь отказаться, когда поступают подобные предложения.
7. Какое у вас самое сильное читательское впечатление за последнее время?
Мое самое большое открытие за последние два года — израильский прозаик Меир Шалев. Для меня это было знакомство с новым, безумно симпатичным, человечным, ярким, ясным писателем.
